Надежда маяка

То ли труселя, то ли подштанники очень объемного индивидуума ее шокировали. Ткань на них была потрясающая – переливчатая и гладкая, холодящая пальцы, глубокого черного цвета с серебристыми черепами, да к тому же еще и вышитыми.

Так что Наденька надолго зависла над нижним бельем тролля, держа вещичку на вытянутых руках двумя пальчиками. Все же хайрехсильский шелк ей раньше видеть не доводилось, и его искристое мерцание просто завораживало.

– Соберись, Крохалек! Это тебе явно никуда не пригодится! – с сожалением отложила она заманчивую по качеству тряпочку. – На ветошь жалко, а больше и некуда. Во-о-от! А это уже интереснее.

Потянув за что-то вязаное, Надя извлекла белый и тоже немаленький свитер, немного присыпанный хлебными крошками. Размерчик, конечно, был сильно оверсайз, но рукава подвернуть – и сойдет на первое время.

Стянув с себя еще и испорченную кровью и дыркой от оружия нападавшего кофту, Надежда нырнула в неожиданно уютный вязаный балахон.

– Почти платье до колен, тепло и не жарко, двигаться удобно, рукава… Ой!

Рукава неожиданно сами собой дернулись вверх и стали короче. Они были все такие же широкие и длинноватые, но теперь хотя бы не болтались, как у Пьеро.

Свитер для сына связала мама Винни. Почему-то троллиха решила, что белый ее серокожему отпрыску тоже к лицу, не все же в черном и сером ходить, хоть и некромант. Пришлось мужчине потом носить подарок любящей матушки к Азалии, чтобы зачаровать на немаркость и автоматическое укорачивание рукавов по локоть. Все же в силу профессии не всегда можно успеть переодеться, а подарок стоило поберечь.

Никто, кроме дриады, за такую работу не брался, бытовые заклинания на вещах некромантов держались не особо хорошо. Исключение составляла только специально обработанная форма академии. Справиться с задачей могло лишь искусство непревзойденных бытовых талантов, к каковым принадлежала Азалия, известный, хотя и весьма эксцентричный, дизайнер дамского белья и кружевных плетеных аксессуаров.

Переодевшись и крутясь, чтобы оценить себя со всех сторон, Наденька весьма неудачно наступила на попавшуюся под ноги пушистую укрывательницу колбасы, небрежно забытую на полу.

– Да чтоб тебя!

Потеряв равновесие и неловко заваливаясь, Надежда ухватилась за стол и сумела удержать себя в неудобном полуприседе, не шмякнувшись со всего размаха на попу. Только вот пальчики вместе с надежной столешницей цапнули еще и какие-то шнурки, которые от рывка дернулись, и на бедную головушку многострадальной попаданки свалилось несколько монеток. Упав, они со звоном разбежались по каменному полу, а одна покатилась и даже почти нырнула в распахнутую дверь на лестницу. Но, видимо, силы денежку оставили, и беглая наличность замерла на самом пороге, заманчиво поблескивая серебристым металлом.

– Ауч! – Вроде и не сильно тяжелые были железячки, но одна угодила прямо в болючую шишку, вызвав массу эмоций и слов, которые приличные дамы употреблять не должны.

Подлая шапчонка была схвачена, но первое намерение скинуть ее с башни куда-нибудь вниз или начать оттирать ей лестницу почему-то быстро прошло.

– Вроде выглядит по-дурацки эта закуска для моли, – опять рассуждая себе под нос, забубнила Надежда, – но вот жалко ее как-то, мягонькая такая.

И она, недолго думая, нахлобучила ушанку себе на голову.

– Пофиг, как я выгляжу. Главное – и мохнатая вредительница не мешает, и голова, если что, не пострадает или меньше пострадает, – нашла Надя для себя пользу от нелепого головного убора. – Даже и не жарко в ней, кстати, и голова меньше болит. А может, она лечебная?

Все время витающий рядом с никчемной человечкой дух Киорензира О'Лооргена злобно зашипел и заплевался, ругаясь на чем свет стоит.

Шапка не была лечебной и даже магической. Не было в ней никакой магии, зато она неоднократно украшала собой макушки тролльих шаманов при ритуалах в зимнее время, помогая очистить мысли и сосредоточиться, одновременно напитываясь силами владельцев. Ну и голова не так мерзла, конечно. Это на глупой тетке шапка нахлобучилась на всю голову и повисла ушами вниз, а вот если она соберется на макушке и уши, как положено, поднимутся вверх, то мерзкая человечка даже сможет увидеть духов!

«Хотя, – облетев вокруг вставшей с пола и зарывшейся опять в кучу тролльего барахла Надежды, решил злобный маг, – может, это было бы и неплохо, глядишь, напугал бы дуру до того, что она бы окочурилась и предоставила мне свою жирную неуклюжую тушу в качестве временного вместилища».

Вообще-то, ни жирной, ни даже особо толстой Наденька не была. Во времена древней Руси таких женщин называли статными. Высокая, под метр девяносто, и широкобедрая, с длинными крепкими ногами и прекрасным бюстом, который сейчас под балахонистым свитером был практически незаметен, она, конечно, сильно отличалась от привычных Киорензиру тщедушных эльфийских красоток или гибких, как прутики, мускулистых и хищно-опасных воительниц дроу.

Хотя и на Земле под современные каноны красоты Крохалева мало подходила. Еще в школе прозвище «Крохалек» для рослой Надюшки звучало издевательством. Сейчас, к тридцати с хвостиком, ей было наплевать на всякие прозвища. Улыбчивая оптимистка за прилавком кондитерской нравилась мужчинам-покупателям, вот только они на нее впечатления не производили. Какие-то мелковатые, какие-то откровенно любящие тортики до состояния, когда сам обретаешь форму тортика, а чаще всего с ней заигрывали женатики, даже не стесняющиеся обручального кольца на пальце. «Того самого» Наденька до сих пор так и не встретила, хоть и продолжала ждать.

Сейчас же она надеялась найти еще что-то полезное в доставшихся ей от неизвестных личностей богатствах. Денежки она заботливо собрала и сложила в тот же мешочек с распустившимися завязками, с интересом рассмотрев незнакомые монетки.

– Ну, тратить их тут негде, да и все же деньги это, нехорошо. Еду съесть можно, все равно пропадет, вещи позаимствовать на время, а деньги надо зарабатывать. – Надежда решительно убрала кошелек в ящик стола, где уже лежала толстая книжка в заскорузлом шероховатом переплете.

Еще один источник знаний она открывать не стала, только сбегала наверх, в зал, за валявшейся там такой же старой потрепанной тетрадкой, переставшей светиться, и сложила их вместе, решив, что изучит потом.

Водичка из крана все текла и даже стала прозрачной, поэтому, найдя кружку, Надя рискнула попить. Все равно другого выхода не было, а кипятить пока непонятно как и на чем.

– О, булочки, и даже мягкие! – копаясь в вещах на столе, обрадовалась она как родным пухлым кругляшкам из разорванного бумажного пакета. – Видимо, отсюда и просыпались на свитер крошки. С вареньицем, ум-ням-ням.

Довольная, неожиданно умиротворенная, с кружкой воды в одной руке и аппетитной румяной булкой в другой, Надежда подошла к окну. Словно откликаясь на ее внутреннее состояние, кристаллический шар замерцал и засветился чуть ярче, сжавшееся пятно фронтирской заразы опять откатилось от башни. Из-за этого почуявший неладное и слетавший наверх проверить Киорензир О'Лоорген заскрежетал зубами и принялся ругаться на всех известных ему языках. Злобного духа Надя не слышала, а вот внезапный громкий рев кого-то огромного откуда-то сверху услышала очень явственно.