Надежда на чудо: моё чудо

Он держался уверенно, так, словно недоверие и настороженность мужчин в доме была ему безразлична, а опаска женщины лишь дразнила вкус. Будто весь мир лежит у его ног, и он лишь проявляет к нему уважение, не демонстрируя этого открыто. Да и зачем? Тому, кто владеет настоящей властью, её доказывать ни к чему.

Это его спокойствие и уверенность в себе… Боже, как они щекотали нервы! Ите показалось, что в ней оживает кошка, которой очень хочется подкрасться к этому самцу, зашипеть на него – и услышать в ответ такой рявк, чтоб животик сам прижался к земле, спинка прогнулась, а ощерившаяся пасть скорее не пугала, а приглашала. Мол, что ты сделаешь, разгневанное существо мужеска пола? Схватишь за холку, чтоб встряхнуть и указать, кто тут главный – или уж лучше прижмёшь собой посильнее и покажешь, какова она, суровая ласка разгневанного хищника?

Ите, в общем-то, хотелось и того и другого.

Она осознала, о чём думает, и вспыхнула жаром, спрятала лицо в ладонях. «Господи, ты совсем ошалела, у тебя трое мужей, пузо на нос лезет, а ты на четвёртого мужчину слюной капаешь, идиотка, кто ты и кто он!» Коно оглянулся на неё и заулыбался так солнечно, словно и в самом деле свет из-за туч проглянул. У молодой женщины что-то сжалось в груди.

Но когда она взяла небольшую паузу и прислушалась к себе, убедилась, что дело тут не в природно свойственной ей страстности. По-прежнему страсть пробуждалась в ней лишь в адрес мужей, и то не всегда, а в особенные моменты. В остальных случаях страх перед абстрактным мужчиной перевешивал всё: и его красоту, и любезность, и все знаки внимания, которые тот оказывал, и даже смутные фантазии, бродившие в её голове.

А фантазии бывали. Может, дело было в беременности, насыщавшей тело гормонами и будившей чувственность, может, в тех книжках, которые молодая женщина читала для развлечения и увлекалась не на шутку. Да, образы в голове рождались влекущие, но стоило позволить себе увлечься ими, как в подсознании пробуждался голос осторожности: «Такого не бывает на самом деле, мужчина опасен, будь осторожна, ты же знаешь, что они, увлекшись, делают с женщинами». И всё желание сметало без следа.

Но в чём же тогда дело прямо сейчас? Какова природа её внезапного интереса к этому мужчине? Ита думала об этом, когда Коно подошёл к шезлонгу поближе и протянул бокал с морсом.

– Хотите?

– Да, благодарю. – Она рассматривала его со сдержанным интересом. И смущением. Он, конечно, жара её мыслей почувствовать не может, и всё равно неловко… – Вам, наверное, куда приятнее было бы пообщаться с моими мужьями.

– Ну что вы. Именно с вами.

– Почему? Драг сказал, вас не интересует маи.

– Для себя, – уточнил он. – Я обладаю иной высокого уровня и не нуждаюсь в её поддержке. Но это не значит, что меня оставляют равнодушным женщины.

Ита прыснула.

– Беременные?

Она удивилась, когда в глазах мужчины появилась удивительная, проникновенная нежность.

– Беременность окружает женщину ореолом особенной привлекательности, сударыня. Но я уповаю, что вы не заподозрите меня в извращённых вкусах. Говорю это к тому, что мне нет разницы, беременны вы или нет. Вы прекрасны в любом состоянии: в положении или невыспавшейся, страдающей или счастливой, отчаявшейся, испуганной, в триумфе или в ярости. Вы – это просто вы.

Округлившимися от изумления глазами Ита смотрела на него и не верила собственным ушам. Может ли мужчина сказать такое? Нет, он, вероятно, может даже чувствовать – ведь, в конце концов, рядом с ней аж трое мужчин, которые заботятся о ней, не давая повода заподозрить, что её состояние может повлиять на их чувства. Вряд ли Радеш бросит её, если она выйдет к нему с утра непричёсанной, или Яр скривит нос, если увидит её заболевшей, всю в соплях или с красными глазами из-за конъюнктивита.

Но сказать? Бывает ли такое?

А вот… Бывает.

«Зачем ты ему нужна? – задумалась Ита, ощущая, как в ней, расталкивая сладкие облака очарования, выплывает на поверхность трезвый прагматизм. – Баба и баба. Как все. Ещё и с пузом. Что в тебе особенного? Только то, что ты маи, да ещё и с доступом к ине. И о каких-то ещё возможностях он обмолвился. Что там было… Способность воспринимать навыки своих инов, причём не просто их видеть, а даже и использовать. Вроде, так он объяснял».

Молодая женщина внимательно посмотрела ему в глаза, пытаясь угадать, что он прячет в душе. Прячет же, ну конечно.

– Вы ведь видите чужие возможности, – брякнула она.

– Вижу.

– Значит, и потенциальную маи можете видеть?

– Могу.

– О… Значит, вы сейчас обеспокоены, что кто-то ещё может обладать такими способностями и использовать их во вред? – Коно слегка улыбнулся и отрицательно качнул головой. – Нет?

– Если кто-то всего лишь прибегает к личным возможностям, чтоб угрожать нашим женщинам, эта проблема решается легко.

– Да?

– Конечно. Минус человек – минус угроза. – И снова приятная, милая улыбка. Ита зачарованно смотрела на его губы. – Проблемой станет ситуация, когда речь пойдёт о методике, о приборе или чем-то подобном, что может быть использовано кем угодно. Без привязки к дару. Понимаете?

– Да. Пожалуй, понимаю… И вы думаете, я могу вам помочь в этом деле?

– Думаю, да. Можете. У меня есть ощущение, что мы с вами – как две половинки одной шестерёнки. Если воссоединить наши способности, мы с вами будем полностью воспринимать оппонента в смысле способа работы с ин-энергией. Видите ли, ина вполне универсальна, это одна из энергий, пронизывающих Вселенную, она в малой степени влияет на тела и потому в математических моделях принимается к расчёту лишь условно, а иногда и гипотетически. Но её основа – следствие контакта органических соединений, та сила, которую этот контакт порождает. В научных системах других государств ину обозначают иначе, но в отличие от них всех мы можем прибегать к этой энергии, сознательно взаимодействуем с нею в себе и посредством неё – с окружающим миром. Это как дополнительный орган чувств и дополнительные руки.

– Кажется, я понимаю. – Ита слушала с любопытством.

– Резонанс мужской и женской энергий открывает мужчине возможность подняться выше базового уровня, с чистого восприятия к работе с иной на разных уровнях сложности. Это наделяет дополнительными возможностями. Но в нашем с вами случае, поскольку и вы, и я развиты до высшего предела, вместе можем попытаться шагнуть к наивысшему. – Он наклонил голову набок. – Насколько мне известно, ни одна маи-ина пока такого не пробовала, но и мужчин с третьей иной на нашей планете не так уж и много. А ведь ещё нужно, чтоб между ними получился взаимный отзвук.

– А разве отзвук может быть не только у мужчины?

– Но вы же в свою очередь являетесь иной. А значит, отзвук вам доступен.

Ита растерянно похлопала глазами.

– И как он ощущается?

– Я не знаю. Всё-таки эмоциональная сфера мужчин и женщин имеет определённые различия. Но я уверен, вы угадаете. – Он слегка улыбнулся и протянул ей руку. – Я вам нравлюсь, Ита?

Молодая женщина осторожно вложила пальцы в его ладонь – и вдруг кончики пальцев пронизало чем-то вроде лёгкого разряда, настолько слабого, что это было даже приятно. Будто пощекотало, эдак по-массажному. Она растерянно посмотрела на свою кисть, а потом подняла взгляд на него. Коно терпеливо ждал.

Оказывается, у него приятная энергетика. Такая упругая, подвижная, пластичная, как тёплая, сильносолёная вода. И глаза у него ясные. У мерзавца не может быть такого взгляда. Жёсткий человек, очень жёсткий, готовый принимать безжалостные решения, не чуждый принципу «Цель отчасти может оправдывать средства», но всё-таки очень ясно понимающий, где пролегает грань безусловно недопустимого. Никогда и ни за что не позволительного. Из его глаз на Иту смотрел настоящий мужчина, давно взявший на себя ответственность и за жизни своих товарищей, и за себя, и за многие-многие моменты, требующие его участия, вопросы, нуждающиеся в решении лично его волей.