Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса

Ури отпил из кружки, довольно крякнул и снова заорал:

– А теперь, прежде чем открыть сезон, о чем я должен напомнить всем нам?!

– Семитри!
– закричал кочевник с седой косой так, что Юл отдернул руки от прутьев клетки.

– Семитри!
– отозвалось тысячеголосое эхо с обоих холмов становища.

– Верно! Семь кланов, три правила! Вот завет древних!
– Ури отхлебнул из кружки и продолжил.
– Я пью за семь кланов, семь кланов избранных, много лет назад ускакавших на стальных конях в степь: за Дэнжеров, за Файеров, за Вампиров, за Хандредов и Вилсов, за Реблов и Фалкомов! Пусть в шатре каждого из вас будет вдоволь хавки и бухла!.. и халявная чикса!

"Так вот, что значит семитри...
– подумал Юл, - семь и три..."

Ури принялся пить, а над становищем пронесся невиданной силы рев, кочевники и их подруги откупоривали меха и буквально заливались брагой. Старый седовласый байкер тоже принял на грудь. Но выпил он из бутылки. Причем бутылки стеклянной. Это очень удивило Юла.

– Что смотришь?
– спросил он вполне дружелюбно.
– Тоже хочешь?

Юл замотал головой, но кочевник все уже решил за него.

– На, вмажься!
– он протянул бутылку сквозь прутья.
– Только не пролей и не разбей! Это раритет из древности.

Парень коснулся губами горлышка, жидкость обожгла язык. Дыхание сперло. Юл закашлялся.

– А!
– обрадовался байкер.
– Как тебе? Жестко? Давай, еще хлебни. Хлебни, я сказал! Такого теперь не делают.

Юл отпил и закашлялся еще сильней. Ему показалось, что он только что проглотил раскаленный уголь, который теперь стремительно прожигал нутро и вскоре выйдет наружу.

– Ладно, давай сюда!
– кочевник вырвал из рук парня бутылку.
– Это я нашел в землях за рекой Пагубь. Представь, я там был в плену у выродков, у аэсов. И выжил! Главное, выжил!!!

Парень и слова не смог выговорить, просто кивнул. Горло пылало страшным огнем, а из глаз сами собой катились слезы. В Забытой деревне, бывало, делали вино. Но пить его разрешалось либо тем, кому исполнилось восемнадцать, либо тем, кто вступил в законный брак раньше этого срока. Правда, Темерка однажды украл у отца немного хмельного напитка, и друзья тайком выпили его. Но то, что Юл хлебнул сейчас, ни в какое сравнение не шло с вином. Это было нечто огненное, нечто такое, что нельзя понять...

Тем временем толпа вновь утихла. Ури громогласно расхохотался, борода его была мокра. Он прокричал:

– А теперь мы должны произнести три правила, по которым живет каждый правоверный байкер! Первое правило гласит...
– президент Дэнджеров замолчал и резко вскинул руки вверх, из кружки плеснуло светло-коричневым.

– Не будь пидором!!!
– дружно заорали кочевники.

Ури сделал глоток, а Юл, услышав незнакомое слово, недовольно цыкнул.

– Второе правило гласит...
– предводитель снова поднял руки.

– Никогда не будь пидором!!!
– задорно отозвалась толпа.

– Третье правило гласит...

– Никогда, ни при каких обстоятельствах не будь пидором!!!
– проревел седовласый байкер, и Юл оглох на одно ухо.

Следом то же самое проорали остальные.

– Ибо пидоры погубили мир!!!
– закончил Ури.

Кочевники взорвались радостными криками. Президент Дэнджеров, наконец, опустошил гигантскую кружку до дна и, оскалившись, швырнул ее о землю.

– Что ж!
– прохрипел он.
– Теперь исполним же, братья и сестры, судьбоносную балладу, завещанную нам древними, и начнем состязания! Ибо час пробил!!!

– Пробил час!!!
– ответила толпа.

Неожиданно забили барабаны. Голые по пояс кочевники принялись отбивать странный, плотный, но завораживающий ритм. Юлу внезапно захотелось под него плясать, слиться с беснующимися байкерами, лапать разукрашенных женщин, почему-то одетых исключительно в брюки, целоваться с ними, и пить, пить, пить из мехов, заливаться смехом и брагой, утонуть в диком, необузданном и неконтролируемом счастье, в испепеляющем угаре безумства, где нет никаких запретов, где все можно, где ты не одинок, и каждый тебя понимает, ибо вокруг такие же сумасшедшие, как и ты.

А кочевники пели в разнобой. Пели так громко, что трудно было разобрать, о чем баллада.

– ...на дороге мы с тобой!
– выводили откуда-то сверху.

– Время вдаль лететь, и нету сил терпеть!
– визжал где-то женский голосок.

– Когда ты в коже на коне, а конь стальной!
– ревел седовласый байкер, делая непонятный жест рукой: большой палец соединялся с безымянным и средним, а указательный и мизинец оттопыривались, отчего жест был похож на рогатое животное: корову или козу.

Юл осознал, что тянет его на безрассудство не только потому, что кочевники бьют в барабаны и люди придаются бесшабашным песнопениям, но и из-за горючей жидкости, которую ему дал седовласый байкер. Парень сообразил, что это опьянение, что ему нужно противостоять, но тело не желало слушать разум. Юл припал к клетке и вытянул руку.

– Дай... э-э-э... вмазаться!
– прокричал он.

– Пробил час!
– пропел седовласый, не глядя на пленника, выхватил из-за пояса бутылку и отдал ему.
– Не остановишь нас!

Парень жадно припал к горлышку. Снова нестерпимый огонь опалил горло, снова сперло дыхание, снова по щекам потекли слезы. Юл осел, в глазах потемнело, на миг он потерял ориентацию во времени и пространстве.

Очнулся парень, от тряски. Седовласый кочевник теребил его плечо.

– Эй, братишка, ты только протекторы не отбрось, - прохрипел он, - я за тебя отвечаю! Я пленников победителям выдаю.

Юл скорее по инерции, нежели осознанно поднес горлышко к губам, но байкер вырвал бутылку у него из рук:

– Нет, тебе хватит! Спирт - это не шутки. Тем более для кегля. Для такого бухла нужна жженая глотка...

– Я не кегль, - просипел парень, поднимаясь, - я Юл. Меня Юл зовут.

– Странное погоняло, - заметил седовласый после некоторого раздумья, - наши не поймут, но ничего, мы тебя переименуем.

– Не надо меня переименовывать, - возмутился парень, запинаясь и пошатываясь, - нормальное у меня имя.

– А я Вир, Вирус Златорукий, - седовласый не обратил внимания на протест Юла, - главный кастомайзер клана Дэнджеров.