Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса

Внутри здания Ури нашел сухую траву, собрал хворост и ветки потолще. Все это перенес в несколько ходок на второй этаж в маленькую комнатку. Здесь он с помощью кресала развел костер. Ури осторожно высунулся в окно, прошарил взглядом близлежащие кусты, посмотрел на золотистое от солнечных лучей море, перевел взгляд на одинокое облако в виде конской головы.

– Помоги мне, Небесный Харлей, - сказал он, - а не поможешь, то катись ты в баггерхелл, в самый анус адской шлюхи Радиации!

Ури, сжав руку в кулак, оттопырил средний палец. Это был древний знак негодования и бунта. Так, по крайней мере, считалось. Байкер присел возле костерка, снял арбалет и меха, стянул нательную рубаху. Из кармашка рубахи выпали свисток для отпугивания демов и пластиковая книжица.

– А-а-а, путеводитель, - байкер открыл Канон на случайной странице, сощурился и выдавил из себя:

– Про-ник-но-ве-ни-е... проникновение.

Дальше читать Ури не стал. Да и смысл? Зараза, как и говорилось в книжице, уже проникла внутрь. А исход знать наперед не хотелось.

Ури отбросил Канон и взглянул на рану. Сейчас бы воду, вскипяченную на огне! У кочевников из поколения в поколение передавалось древнее знание, что закипевшая вода убивает инфекцию. А Вир Златорукий утверждал, что спирт, который он привез из Запагубья не только хмелит, но обеззараживает. Но, увы, не было ни спирта, ни кипяченой воды, ни Вира. Приходилось обходиться тем, что есть.

Морщась и шипя от боли, Ури аккуратно срезал кожу вокруг раны, и почистил ее внутри. Кровь густо залила руки байкера. Ури накалил клинок над огнем, вставил себе в рот палку и засунул нож прямо в центр раны.

– Ух-х-х-х, баггерх-х-х-х...
– Ури перекусил палку пополам, скривившись от боли.

После трех прижиганий байкер был мокр от пота, руки его дрожали. Но он посчитал это недостаточным и опять накалил нож на костре. После четвертого раза Ури потерял сознание.

Очнувшись, он подкинул в костер веток и еще дважды прижег рану, но на этот раз не внутри, а вокруг нее. После этого Ури впал в полубредовое состояние. Обливаясь потом, он температурил, ему виделись открытые врата байкпарадайса и чудесные поля за ними. Поля, залитые мягким светом, манили, звали старого воина, говорили о вечном отдыхе от тяжелой жизни.

– Нет, - возражал байкер, - я еще тут потусуюсь. Погодите, мне еще рано.

Ури пришел в себя на следующий день. Костер давно потух, а самого байкера мучила жуткая жажда. Зато хворь отступила.

– Выздоровел. Спасибо тебе, Небесный Харлей!
– Ури, потрогав прижженную рану, поднялся, выглянул в окно.

Небо было безоблачно. Байкер с трудом надел рубаху, грязно-серую от пота и времени, положил в кармашек Канон перемен, взял нож. Арбалет он оставил в убежище, поскольку не имел к нему болтов. Нужно было где-то достать воду, а затем перекусить чем-нибудь более существенным, нежели незрелая смородина.

Ури не шел, а еле плелся. От голода и жажды его качало из стороны в сторону. Пока байкер спускался по каменной лестнице к морю, он несколько раз останавливался, чтобы пожевать листья деревьев. Оказавшись возле берега, он припал к воде и напился. Вода была почти пресной, но исключительно неприятной на вкус. Ури прекрасно понимал, что пить ее в больших количествах нельзя, но за неимением лучшего пришлось довольствоваться тем, что есть.

Обратно в город Ури поднимался с трудом, несколько раз падал и, в конце концов, подвернул ногу.

– Ох... баггерхелл! Я не сдохну! Не сдохну!

Оставшуюся часть лестницы Ури преодолел на четвереньках. Он полз сквозь густую траву, надеясь найти хоть что-то съестное. И ему повезло. Байкер вспугнул куропатку. Серая птица с тревожными криками, отогнув крыло, забилась по земле, будто раненная.

– Детишки рядом, - обрадовался Ури и извлек нож.

Действительно, вскоре выводок выдал себя пиканьем. Ури с быстротой, с какой только ему позволяла подвернутая нога, подался на звук. Куропатка закурлыкала громче и, не отставая от байкера, продолжала стелиться по траве.

– Не обдуришь, курва пернатая, - Ури раздвинул кусты и напоролся на выводок в десяток цыплят.

Птенцы, серо-коричневые в черное пятнышко, бросились в рассыпную, но байкер молниеносно среагировал и двумя резкими ударами успел посечь троих. Самка, надрывно закудахтав, вспорхнула, зацепила макушку крылом. Ури не обращал внимания на надоедливую курицу. Он отрезал голову первому цыпленку и начал с жадностью пить горячую и сытную кровь. Сделав несколько кругов куропатка, отстала от убийцы своих детей. Ведь нужно заботиться об оставшихся живых, а не о мертвых.

Одного птенца Ури съел сырым, даже не ощипав. Двух других он забрал в свое логово. Так байкер обрел свою первую пищу в покинутом городе.

Рассчитывать на постоянное везение, на то, что каждый день дичь сама собой будет попадаться на пути Ури не мог. Но и ослабленным, с больной ногой особенно не поохотишься. К тому же у арбалета не было болтов, и на их изготовление требовалось время. Толстые стрелы вырезать не составляло труда, да вот только где найти наконечники? Попробовать сделать их из камня? На это уйдет много дней кропотливой работы, а есть хотелось здесь и сейчас.

Ури смастерил множество силков из лиан, вьюнов, веток, палок и прочих подручных материалов. Они располагались на звериных тропах и деревьях. В сутки хотя бы одна зверюшка да попадалась. Кроме всего прочего Ури нашел плоды дикой вишни. Они были еще зеленые, но у байкера выбора не имелось.

Впрочем, первое время еды не всегда хватало. Однажды Ури за весь день поймал только одного маленького воробья.

На берегу моря байкер обнаружил холодные ключи, и проблема с поиском качественной воды отпала. Пару недель спустя, когда нога перестала беспокоить, Ури додумался сделать ловушку для рыбы из двух цепей плотно подогнанных друг к другу валунов, толстой, выглядывающей наполовину из воды коряки, которая разграничивала цепи, и воткнутых в илистое дно остро заточенных палок со стороны моря. Во время прилива, особенно ночью, рыба частенько заплывала на мелководье, в том числе и в ловушку, из которой вода уходила с отливом.

Ури заботился лишь о том, чтобы собрать добычу раньше чаек. С тех пор он забыл о голоде.

Ранним летом, когда на деревьях начали созревать первые плоды, байкер осознал необходимость двигаться в обратный путь. Вечерами, перед сном, он часто думал о дочуре. Где она нынче? Может, уже давно блаженствует на светлых лугах байкпарадайса? Где ее теперь искать?

В любом случае стоило вернуться в становища. Вдруг она уже там?

И тут же Ури задавал себе иной вопрос: а вдруг ее там нет? Именно поэтому байкер страшился возвращаться.

Когда-то у него была жена. Бэха Некроткая родила двоих детей мертвыми и еще два ребенка не прожили и одного оборота небесного колеса. Пятая девочка забрала у Бэхи жизнь. Хона, Хонда Молниеносная была единственной дочерью президента клана Дэнджеров. Позже Ури, конечно же, заводил романы на стороне, но чаще с вольными байкершами, похожими на подругу Вира Чезету Хмельную. Может, какая из них и родила ребенка от Ури, но уверенности в этом у байкера не имелось. Такие дети считались общими, сыновьями и дочерьми всего клана. А в последние годы Ури стал терять интерес к противоположному полу и все чаще налегать на брагу да пиво.