Надежда варвара

— Тогда почему ты здесь?

— Я пришел помочь.

Вместо того, чтобы заставить меня почувствовать себя лучше, его слова просто заставляют мой кхай гудеть быстрее, а мое влагалище изнывать от желания. Я плотно прижимаю бедра друг к другу и скрещиваю руки на груди. Мои соски покалывают от осознания его близости, но я стараюсь не обращать на это внимания. Сейчас не время.

— Ты должен быть с племенем, — говорю я ему и указываю в направлении длинного дома. — Праздновать.

Он пожимает плечами и снова поворачивается к крыше, разглядывая дыру, которую я создала (и отрицаю).

— Я не чувствую, что есть что праздновать. — Его рука ласкает кожу.

Я поражена, услышав это от него. У Химало всегда был такой ровный, спокойный характер, в отличие от моего вспыльчивого характера. Это звучит так, как будто это прозвучало бы из моих уст, а не из его.

— Люди, особенно Клэр, очень усердно работали, чтобы сделать это приятным для всего племени, — отчитываю я его.

— Ты работала бок о бок с ними, — напоминает он мне. Химало бросает на меня взгляд через плечо, и у меня чуть не перехватывает дыхание. Мой хвост от волнения постукивает по ноге, сворачиваясь кольцами и взмахивая ими. — Я рад, что они наконец приняли тебя.

Приняли меня?

Его слова жалят. Когда говорят, что они «приняли» меня, это звучит так, как будто я посторонняя. Это мое племя. Я была здесь раньше, чем люди. И это ранит мои чувства.

— Избавь меня от своей жалости, — говорю я ему. — Если бы я хотела услышать, что ты думаешь, я бы попросила тебя прийти в длинный дом. И есть причина, по которой именно Фарли пригласила тебя сюда, а не я.

Я ненавижу эти слова, даже когда они вылетают у меня изо рта, как кинжалы. Это иглы, предназначенные для того, чтобы запускать их и причинять боль, и они преуспевают. Я вижу, как меняется выражение его лица, становясь холодным. Как будто тепло в его глазах застывает и не оставляет ничего, кроме инея. Вот так просто мы снова стали врагами. Мое тело нуждается в нем, но наши души никогда не поймут друг друга.

— Мне жаль, что я пришел, — говорит Химало. Даже сейчас его голос такой красивый и приятный, что мне хочется плакать. — Скажи Фарли, что я вернусь, чтобы починить это завтра. — Он отходит от дыры в крыше, а затем осторожно отходит от меня, где я стою, прижимая руки к груди и ненавидя переполняющий меня гнев. — Я обязательно зайду, когда тебя не будет дома.

И теперь я та, кому причиняют боль. Это то, чего я хочу, верно? Но мысль о том, что он намеренно избегает меня, намеренно избегает моего дома, когда я здесь, потому что он не хочет со мной разговаривать? Несмотря на то, что это злит меня, это также причиняет боль и заставляет меня чувствовать пустоту внутри. Но я вздергиваю подбородок.

— Хорошо. Уходи. Это то, что у тебя получается лучше всего. — Он напрягается. Химало останавливается и поворачивается ко мне спиной. Его ноздри раздуваются, а хвост дико дергается — единственные признаки того, что я его расстроила.

— Ты говоришь это так, как будто думаешь, что я хотел уйти.

— А разве нет?

— Нет, — тихое слово эхом отдается в тишине между нами.

Мое сердце бешено колотится.

— Если это было то, чего ты не хотел делать, — говорю я, делая шаг вперед, каждое мое движение — конфронтация, — ты достаточно легко это сделал.

— Это то, что ты думаешь? — Он делает шаг ко мне, и я понимаю, что он пожирает меня глазами, его кхай напевает. — Что мне было легко уйти?

— Почему я должна думать по-другому? — шепчу я. Я едва слышу свои собственные мысли из-за стука своего сердца. Почему я так нервничаю рядом с ним? Так сильно напряжена? Как будто все мое тело скручено в один тревожный узел.

Химало смотрит на меня сверху вниз, и на мгновение мне кажется, что он собирается прикоснуться ко мне. Что он протянет руку и проведет костяшками пальцев по моей щеке. Одна только мысль об этом легком прикосновении заставляет мое тело реагировать, и мой кхай гудит еще громче. Песня между нами, кажется, наполняет воздух.

Мне требуется мгновение, чтобы осознать, что происходит. Что совместная песня наших кхаев не должна быть такой громкой, такой ошеломляюще сильной, чтобы они завладевали воздухом вокруг нас. Что мой пульс не должен биться так сильно, что моему сердцу кажется, будто оно вот-вот выпрыгнет из груди. Что я не должна так сильно возбуждаться от близости моей пары.

Я открываю рот, и жужжание моего кхая настолько громко, что вырывается из моего горла, все мое тело вибрирует от свирепости его песни.

Резонанс.

Глаза Химало расширяются от удивления. Его рука тянется к груди, и он кладет ладонь плашмя на центр своего сердца, как будто может чувствовать, как бьется сердце там, внутри. Но я все равно это слышу. Я слышу, как его кхай подпевает моему.

— Резонанс, — выдыхает он, произнося это слово вслух.

Мы снова должны спариться. Мы должны спариться и завести еще один комплект.

Я… в ужасе. Полностью и беспредельно напугана.

Глава 8

ХИМАЛО

Чудо этого момента исчезает в мгновение ока.

Резонанс. У меня снова будет комплект. Я должен снова соединиться со своей парой. Радость переполняет меня, как лучи солнца, пробивающиеся сквозь облака после долгой снежной бури. Даже когда я чувствую, как улыбка расползается по моему лицу, Айша начинает дрожать. Ее лицо бледнеет, пока не становится бледно-голубым, такого же цвета, как у одного из странно выглядящих людей. Ее хвост обмякает.

— Нет, — выдыхает она.

Нет?

Это лучшее, что когда-либо случалось со мной. Меня переполняет радость при мысли о том, что я могу снова испытать чудо резонанса с женщиной, которую я люблю. Чтобы принести в этот мир еще один комплект. Чтобы получить второй шанс во всем.

И у меня такое чувство, будто мое сердце сжимают в кулак, когда ее глаза наполняются слезами, и она начинает плакать.

Она этого не хочет. Она не хочет второго шанса.

— Не плачь, Айша. Пожалуйста. — Я начинаю паниковать, мой разум прокручивает возможные слова, которые можно сказать, чтобы успокоить ее слезы. — Ничего не нужно делать.

Она бросает на меня недоверчивый взгляд.

— Ничего не нужно делать? Мы нашли отклик! Резонанс невозможно отрицать!

— Пока, — говорю я. — Пока ничего не нужно решать. — Я уделю ей столько времени, сколько мне физически позволит мое тело. Не имеет значения, если резонанс сделает меня смертельно больным — я не буду подталкивать Айшу к чему-то, что повредит ее духу.

Она вскидывает руки в воздух.

— Почему я вообще с тобой разговариваю?

Потому что у тебя нет выбора? — хочу я сказать, но она уже в панике.