Надежда

— Конечно, сэр. — Кларенс взял газету и пошел к двери.

— Послушайте, — остановил его Докси. — Постарайтесь найти в этом какую-нибудь изюминку, что-нибудь такое, что заинтересовало бы публику. — Он помедлил. — Я бы послал Джеффа, но он па пожаре. Думаю, что вы справитесь.

Кларенс кивнул и вышел. Еще бы не справится! Его здесь уже давно держали на самой низшей ставке, и он горел желанием выдвинуться.

У себя в репортерской он развернул газету. На шестнадцатой странице после заметки о том, что Дина Дурбин платит второй по величине подоходный налог в США, значилось:

«В порту найдено мертвое тело. 21 сентября около двух часов ночи сержант Р. Мур, обходя свой участок, обнаружил на 26-м причале прикрытый джутовыми мешками труп неизвестного. Смерть произошла в результате ножевой раны в области живота. В нагрудном кармане жертвы обнаружена записка с надписью на итальянском языке — „Месть“. Некоторые данные дают основание предполагать, что преступление совершено по мотивам ревности, хотя личность жертвы еще не установлена. Начальник полиции портового района Бург дал обещание, что преступник будет обнаружен. Ведется следствие».

Кларенс вырвал лист с заметкой, сунул его в карман и бегом спустился по лестнице в третий этаж редакции. Войдя в отдел объявлений, он подмигнул жене. Люси подняла палец, начальник отдела Гилл разрешил ей выйти. Люси сняла наушники телефона и поднялась со стула. Вместе они вышли на лестницу.

— Ну что? — спросила Люси.

Кларенс рассказал ей о поручении и показал заметку в «Звезде». Люси внимательно прочла заметку и посмотрела свысока на мужа. Она всегда смотрела на него свысока, так как Кларенс был на целых четыре сантиметра ниже ее ростом. Когда он за ней ухаживал, это обстоятельство доставляло ему массу мучений.

— Что же, — медленно сказала Люси, обдумав всё случившееся. — Это хорошо. Ты найдешь интересный материал, напишешь хорошую статью, и тебе прибавят жалование.

Кроме высокого роста у Люси была еще одна особенность. Она всегда говорила, немного подумав, и всегда высказывала только правильные и на первый взгляд скучные мысли. Но если в них вдуматься, они были совсем не скучными, а только правильными.

— Вот именно, — согласился Кларенс, глядя в синие большие глаза жены. — И мне прибавят жалование. Что тогда купим?

Люси снова подумала, хотя тут уже думать было не о чем.

— Тебе пальто, а Кэт железную дорогу.

Кэт была семилетняя дочь. Она сидела теперь дома одна и отчаянно скучала.

Кларенс огляделся — нет ли кого на лестнице — и, чмокнув Люси в щеку, побежал вниз.

Он уже был у вертящейся входной двери, когда Люси позвала его сверху.

— Кларенс, — сказала она, как всегда глядя внимательно ему в глаза, — ты говоришь, что мистер Докси предложил тебе поговорить с товарищами убитого?

— Да.

— Но как же ты это можешь сделать, — сказала Люси медленно, — когда в заметке написано, что личность жертвы еще не установлена?

Кларенс рассмеялся и потрепал жену по плечу. Вот тут она вся и, есть — Люси. Всегда всё видит и потихоньку обдумывает. Он сам сгоряча не заметил, что Докси, как обычно, прочел только первую и последнюю строчки в статье. Впрочем, обижаться на него не приходилось. Докси был работягой, а местный отдел всегда самый трудный в газете.

В вагоне подземной железной дороги, прижатый к жесткому дверному косяку, Кларенс думал о том, что это для него первый случай выдвинуться за год работы в «Независимой». Он хотел повышения не из тщеславия — он был достаточно опытен, чтобы знать, что положение модного репортера часто обязывает к этическим жертвам, на которые он не хотел бы идти, — а просто из-за денег. Если бы их было больше, они смогли бы нанять прислугу, чтобы Кэт не была беспризорной.

С семьей ему повезло больше, чем с работой, но вообще ему не на что было жаловаться. Очень давно, когда он учился в колледже, его маленький рост доставлял ему множество огорчений, которые еще усилились после того, как он поступил в университет на факультет журналистики. На его курсе средний рост юношей приближался к ста восьмидесяти, и его сто шестьдесят пять, в сочетании с узкими плечами, довольно редкой уже тогда шевелюрой и привычкой стесняться в женском обществе привели к тому, что его совсем не брали в расчет при составлении парочек на студенческие вечеринки. В результате он становился всё более и более застенчивым и, наконец, привык к мысли о том, что он неудачник. Все другие ему казались сильными, здоровыми, ловкими, а о себе он думал, как о человеке, самой судьбой предназначенном на самое скромное и, естественно, подчиненное положение в жизни. Всё это кончилось, когда он встретил Люси на факультете, влюбился в нее и увидел, что она тоже симпатизирует ему. С Люси вдвоем они проработали пять лет в глухом провинциальном городке и затем, списавшись со знакомыми, переехали сюда.

Здесь в газете Кларенс сидел главным образом на правке чужих статей и получал очень немного.

Ему хотелось писать самому, но он понимал, что такое скромное положение имеет под собой некоторые основания, Кларенс был еще плохим репортером, так как мало знал жизнь крупных промышленных центров. Он родился и вырос в Бостоне — наименее американском городе из всех американских городов, — и, кроме того, сравнительно обеспеченное положение его семьи не позволило ему еще в молодости познакомиться с изнанкой городской жизни, знание которой обязательно для каждого, кто хочет продвинуться в газете.

Работа в провинции также ничего не дала ему, так как будни городка, в котором они поселились с женой, ничем не напоминали того, что происходит в крупных центрах. За год службы в «Независимой» Кларенс мало успел, потому что почти все свои рабочие часы он отсиживал за столом в местном отделе, редко бывая в городе и с некоторой завистью поглядывая на других, более удачливых репортеров.

Теперь Кларенсу было тридцать пять лет. У него были те же сто шестьдесят пять сантиметров роста, любимая жена и любимая дочь и семьдесят пять долларов зарплаты в неделю. Ему нужны были деньги, и он намеревался извлечь из дела убитого в порту человека всё, что возможно.

В мрачной приемной районного участка дежурный полисмен хмуро посмотрел на него из-за барьера.

— У вас, кажется, был другой на этих делах?

— Джефф сегодня на пожаре, — объяснил Кларенс, Он протянул дежурному свое корреспондентское удостоверение. — Моя фамилия Кейтер.

— Пока можешь не торопиться, — сказал полисмен. — Ничего еще не известно.

— Могу я сфотографировать труп?

— Его уже сфотографировали, — сказал дежурный. — Жарища стоит, даже выходить не хочется.

Кларенс понял намек и пригласил дежурного выпить по кружке пива.

Полисмен вызвал из другой комнаты своего подручного, и тот сел за барьер.

Бар помещался напротив участка. Прямо оттуда дежурный повел Кларенса, в обход здания, к моргу.

Отворяя большим ключом тяжелую дверь в подвал, полисмен вздохнул.

— Ну фотографируй. Только у нас здесь темновато.

Свет проникал в помещение через два маленьких окошка под самым потолком. После залитого вечерним, но еще ярким солнечным светом двора здесь, казалось, было совсем темно. Дежурный за спиной Кларенса щелкнул выключателем. Вспыхнула тусклая, засиженная мухами электрическая лампочка. В морге было душно. Тяжелый воздух был насыщен запахами каких-то дезинфицирующих веществ.