Надежда

Кларенс осмотрелся.

Труп лежал на полу, покрытый тростниковой циновкой.

Дежурный подошел к убитому и носком тяжелого ботинка грубо откинул циновку. Кларенса слегка кольнуло это нарочито пренебрежительное отношение к покойнику.

— Ну вот, любуйся, — сказал дежурный. Он отступил на шаг, вздохнул и заложил руки за спину.

Кларенс склонился над убитым. Мужчина был одет в потертый бурый комбинезон, какие носят грузчики и рабочие порта. Он лежал на спине, лицом вверх, раскинув мускулистые загорелые руки. Грубая нитяная сетка охватывала светлые волосы. На животе, там, где была рана, расползлось темное пятно, и комбинезон в этом месте затвердел, пропитанный кровью. Кисти рук, сжатые в кулаки, уже овосковели, но лицо, правильное и решительное, еще, казалось, не полностью принадлежало смерти, сохраняя выражение гнева и ненависти. Темные, сросшиеся на переносице брови были нахмурены, губы сжались в злобной и, как показалось Кларенсу, чуть презрительной усмешке. Было видно, что при жизни это был сильный и решительный человек, и даже обострившиеся смертью черты не могли скрыть достоинства и какой-то грубой красоты его лица.

То, что еще до сих пор не были известны ни его имя, ни мотивы преступления, придавало ему какой-то таинственный интерес, которого не могли уничтожить ни крашеные доски пола, на котором он лежал, ни едкие химические запахи морга.

— Ну что, будешь фотографировать? Я могу подержать магний.

Голос полисмена вывел Кларенса из задумчивости. Он дал дежурному магний и щелкнул своим «Контаксом».

— Парень был работяга, — сказал полисмен. Кряхтя, он присел на корточки возле убитого, взял с полу его руку и с трудом разжал сведенные в кулак пальцы. Многолетние твердые рабочие мозоли покрывали ладонь. Пальцы были иссечены мелкими давними и свежими шрамами, неизбежными у людей тяжелого физического труда.

Весь облик убитого — грубая одежда, мускулистые рабочие руки, открытое лицо — мало вязался с мыслями о каких-то любовных историях, которые, как было сказано в заметке «Звезды», послужили причиной преступления.

— Что-то не похоже на убийство на любовной почве, — сказал Кларенс.

Полисмен пожал плечами. Он, очевидно, предпочитал оставить свое мнение при себе.

Когда они вышли во двор и дежурный принялся запирать морг, Кларенс облегченно вздохнул, почувствовав неожиданную радость от того, что он сам жив и что он не лежит, подобно убитому мужчине, в мрачном, полутемном морге.

Они вернулись в дежурную комнату.

— Ты посиди здесь, — сказал подобревший после посещения бара полицейский. — Парень, который занимается этим делом, Мак-Графи, скоро придет. Может быть, есть что-нибудь новое.

Они присели в дежурке. Поглядывая на проходящих через комнату полисменов, Кларенс набросал первый вариант заметки, включающий описание убитого и свое мнение по поводу мотивов преступления.

Так прошло около получаса. Репортер уже решил пойти в редакцию.

Но вдруг дверь в комнату распахнулась, рыжий, небрежно одетый в штатское мужчина стремительно прошел за барьер и направился в комнату начальника участка. Чутье подсказало Кларенсу, что это и есть Мак-Графи. Он посмотрел на своего знакомого — дежурного, Тот кивнул.

Кларенс дождался, пока Мак-Графи вышел, и подал ему свое корреспондентское удостоверение.

Мак-Графи торопился. Он неприязненно посмотрел па Кларенса.

— Ну, и что вам надо?

— Нужны новости. — По той поспешности, с которой Мак-Графи прошел в кабинет к своему начальнику, репортер понял, что есть новости и, очевидно, важные.

Мак-Графи задумался, почесывая заросшую рыжей щетиной щеку, потом с расстановкой сказал:

— Ну ладно. Вам повезло, парень. Вы первый узнаете то, что удалось установить! — Он замолчал, что-то обдумывая. — Так вот: убитого зовут Петро Каталони, он работал грузчиком в порту от 14-го агентства. Ему 28 лет, родился в Сицилии. — Мак-Графи говорил медленно, взвешивая каждое слово. — У него осталась жена и двое детей. Мотивы преступления… — Мак-Графи приостановился, — мотивы преступления пока не установлены. Это всё. — Сыщик повернулся и пошел прочь.

Кларенс сунул в карман записную книжку. Сыщика он догнал уже на улице.

— Ну, что еще? — спросил Мак-Графи.

— Как «что»? — возмутился Кларенс. — Адрес убитого, чтобы я мог спросить его родных, адреса его товарищей по работе. Ваше мнение о возможном преступнике. Ваш номер, наконец.

Мак-Графи задумался. Потом он сплюнул в сторону на булыжник мостовой и сказал:

— Адреса его мы пока вам не дадим. И адресов товарищей тоже. Что касается преступника, мы пока еще ничего не знаем. А мой номер 6-й.

— Должен ли я понимать, что вы скрываете эти сведения от печати в интересах следствия?

— Понимайте, как хотите. — Мак-Графи кивнул Кларенсу и поспешно двинулся на трамвайную остановку.

— Одну минуту, — Кларенс снова остановил сыщика, — вы должны учитывать, что если бы мы опубликовали имя жертвы и материалы опроса его семьи и знакомых, это облегчило бы работу полиции. Может быть, уже сегодня кто-нибудь к вам пришел бы с заявлением.

— Я это всё знал, когда еще вы этих дел и не нюхали. И начальник нашего участка тоже. Раз мы вам не даем его адреса, — значит, у нас есть причины. — Мак-Графи замолчал, затем внимательно посмотрел на репортера. — Вот что я еще вам скажу, парень. Вы пока что особенно не поднимайте шума вокруг этого дела.

Поскольку в обязанности Кларенса входило как раз поднимать шум вокруг этого дела, он тотчас кинулся к ближайшему киоску справочного бюро.

Стриженная под Еву Норм девушка соединилась с бюро, долго ждала, держа телефонную трубку у уха, затем, участливо вздохнув, сказала:

— Петро Каталони, 1922 года рождения, в наших списках не значится.

— Как же это может, быть? Он работал в порту. Проверьте еще раз.

— Значит, он не проживал постоянно в одном месте.

Кларенс пешком пошел в порт, территория которого начиналась тут же возле полиции. Люси дома, наверное, уже ждет его с обедом, и он решил, что, если в порту ему придется задержаться, он ей оттуда позвонит. Ему хотелось узнать еще что-нибудь о Петро.

Седоватый бухгалтер, одиноко сидевший в неоштукатуренной комнате, порылся в своих списках.

— Петро Каталони?.. Есть такой. Получил зарплату три дня тому назад. Сегодня на работу не вышел.

— Его адрес?

Бухгалтер захлопнул книгу.

— Адресов мы не записываем. У нас текучий состав.

— Как же вы извещаете своих рабочих, когда бывает срочная работа?

— Никак не извещаем. Набираем новых.

— Сколько времени он у вас работал?

— Два месяца.

— Сколько раз в месяц вы выдаете зарплату?

— Два раза. Постоянные работники и старшие рабочие получают еженедельно. Грузчики — два раза в месяц. Это делается для уменьшения текучести.

Кларенс задумался.

— Он получил зарплату 19 сентября, а был убит двадцатого. Вы не думаете, что это было убийство с целью ограбления?

— Нет… Впрочем, откуда я знаю? — поправился бухгалтер. — Я вообще ничего не думаю.

— Но, может, у вас зарплата двадцатого? Не получилось ли так, что вы выдали днем раньше на этот раз?

— Зарплату выдали, как всегда.

— Сколько получил у вас убитый последний раз?

— 90 долларов… Точнее 91,30.

— Значит, всего в месяц у вас люди получают около 180?

— Да около. Обычно больше… Когда бывает работа.

— Вам не известно, какого поведения был Петро Каталони?

— Мне ничего не известно.

— Как он вел себя, когда получал зарплату?

— Не знаю. Я его вообще не помню. Я вам говорил, что он у нас работал только два месяца.

— Вы никогда не слыхали, чтобы он напивался, буянил или дрался на работе?