Надежда

Хлеб вывалился у него из под мышки на тротуар. Репортер нагнулся, чтобы поднять его и, выпрямляясь, увидел позади себя, шагах в двадцати, того же мужчину, который спрашивал у него огня.

Кларенс отряхнул подмокшую бумагу и пошел. Автомобиль, качаясь на неровной мостовой, уходил всё дальше и скрылся впереди, возле железнодорожного переезда.

Репортер миновал меховой магазин с дремлющим на маленькой скамейке сторожем в толстом пальто и вдруг остановился, пораженный внезапной мыслью.

Почему мужчина в плаще снова оказался позади него? Ведь в булочной он пробыл не меньше десяти минут. За это время мужчина должен был уйти далеко вперед. А если…

Кларенс посмотрел назад. Мужчина всё так же шел невдалеке.

И репортер понял. Конечно, это бандит. Мужчина, очевидно, следил за ним уже давно. Может быть, от самого профсоюзного комитета. Возле аптеки он, видимо, подошел, чтобы убедиться, что это именно тот, кого ему надо, и, убедившись, позвонил своим по телефону. Значит, его будут встречать где-нибудь здесь, на улице, а может быть возле самого дома.

Но почему именно сегодня? Ведь бандиты не могут знать о его связи с профсоюзом. Как же им могло прийти в голову, что его не напугали их угрозы? Выдал ли всех их кто-нибудь из грузчиков, с которыми они разговаривали? Нет, не может быть. А что, если…

Докси! Кларенс чуть не вскрикнул. Конечно, Докси, которому он проговорился сегодня о том, что знает людей из профсоюза. Докси сказал об этом Бирну, а тот позвонил Дзаватини. Ах, вот в чем дело! Ну что же, война так война!

Он оглянулся. Бандит шел позади, сохраняя всё то же расстояние. Мысли репортера заработали с лихорадочной скоростью. Вернуться обратно к меховому магазину, пока гангстер еще не дошел до него? Нет. Старик сторож снаружи ничем не сможет помочь ему. А тот, что внутри, поднимет тревогу только если бандиты будут рваться в магазин. Идти вперед? Но бандиты наверняка будут ожидать его на пустыре или возле дома. Повернуть назад навстречу боксеру, миновать его и пойти к центру города? А что там делать? Обратиться в полицию и сказать, что его преследуют бандиты, или просто подойти к первому попавшемуся полисмену? Но тот только посмеется над ним. Полисмены на посту никогда не связываются с гангстерами из крупных шаек. Да и, кроме того, боксер не позволит ему пройти мимо. Наверняка у него есть кастет и револьвер. Они никогда с этим не расстаются…

Навстречу Кларенсу медленно шла пожилая сгорбленная женщина. Кроме нее, на улице не было никого.

К собственному удивлению, репортер не ощущал страха — только ненависть к Докси и гангстерам. Он вспомнил, как около двух недель назад, возвращаясь также от Б ар л и, он испугался какого-то прохожего. Тогда ему нечего было бояться, никакой реальной опасности не было, и тем не менее им овладел панический безнадежный страх. А теперь страшная угроза была налицо, и он был спокоен.

Значит, он победил свой страх. Тогда он боялся бандитов, они казались ему всесильными. Теперь он знал, что это не так.

Он замедлил шаги и, прислушиваясь к звуку капель, падающих с крыш на тротуар, закурил. Что же всё-таки делать? Пожалуй, быстро идти вперед, вбежать в будку телефона-автомата, в которой он прятался тот раз, и позвонить. Кому?.. Конечно, Грегори. Или Хастону. Если он застанет кого-нибудь из них дома, они тотчас выедут на помощь ему.

На сердце у него потеплело, когда он вспомнил о них. Нет, теперь он не одинок. Он ускорил шаги и тотчас услышал, как человек сзади сделал то же самое.

Впереди показалось два огонька. Приближался автомобиль. У Кларенса мелькнула новая мысль. Кинуться навстречу машине, стать на дороге, остановить ее и объяснить, в чем дело. При людях бандит, преследующий его, не посмеет стрелять.

Машина была уже недалеко. Кларенс быстрыми шагами сошел с тротуара. Сзади раздался резкий свист. Не понимая, что это означает, но уже чувствуя, что сигнал относится к автомобилю, Кларенс стал в нерешительности.

Неожиданно машина остановилась в двух шагах от него. Заскрипели тормоза. Задняя дверца со стуком растворилась.

Кларенс понял, что это значит. Он бросился на тротуар. Но было уже поздно. Выскочивший из машины человек двумя прыжками нагнал его, занес руку с чем-то блестящим в кулаке, и репортер, ощущая внезапно вспыхнувшую резкую боль в затылке, повалился лицом на асфальт.

Кларенс очнулся через полчаса. Он лежал скорчившись на какой-то трясущейся поверхности. Кругом была абсолютная темнота. Он чувствовал, как что-то тяжелое давит на него сверху, и ощущал тупую боль в затылке. Рядом что-то рокотало. Пол под ним вздрагивал. Он вздохнул, напряженно стараясь понять, что произошло.

— Что, не очнулся еще? — спросил чей-то голос над ним.

Другой ответил.

— Нет, лежит смирно.

— А ты его не сильно двинул? Как бы он вообще не подох.

— Нет, что ты! Я его только чуть-чуть и стукнул. Даже крови не было.

Кларенс до боли прикусил губу. Он чуть не вскрикнул. Ах, вот в чем дело! Его схватили бандиты. Схватили и везут куда-то. Тряская поверхность под ним была кузовом автомобиля. Значит, это та самая машина, которая сначала обогнала его, а потом вернулась.

Кларенс вздохнул еще раз и сам сжал зубы. Очевидно, ему обернули голову какой-то темной материей. Потому и темно. А тяжесть сверху — это ноги бандитов. Они сидят на заднем сиденьи, а ноги положили на него.

У него очень затекла рука, подвернутая под грудь, но он не решался шевельнуться. Пусть думают, что он еще не пришел в себя.

Отрывочные мысли одна за другой мелькали в его сознании. Куда его везут, где они сейчас едут?

Он прислушался, стараясь сквозь шум мотора уловить звуки уличного движения. Но вокруг было тихо. Казалось, что машина мчится в пустоте. Значит, они уже за городом. Где-нибудь на пригородном шоссе.

Куда же они едут? Наверное, в какое-нибудь укромное место, где бандиты обделывают свои дела.

Много раз в газетах ему приходилось читать эти строчки: «Похищен такой-то… Найден убитым такой-то». Они с Люси всегда равнодушно пропускали такие сообщения. Обычно речь в таких случаях шла о профсоюзных организаторах, о тех, кого называли «красными». Кларенс сам никогда даже не пытался представить себе, что может существовать человек, которого гангстеры схватили и везут на расправу и гибель. Какие мысли овладевают им в этот страшный час?

И вот теперь это пришло к нему. В газетах напечатают: «Похищен Кларенс Кейтер, ранее работавший репортером в „Независимой“». А может быть, и не напечатают ничего. Пожалуй, это вернее.

Зачем они везут его? Почему его не убили сразу? Очевидно, они хотят узнать от него что-нибудь.

Тяжесть, давившая ему на спину, переместилась. Чей-то голос сказал:

— Я лучше посмотрю, жив он или нет. Если он умрет, Обезьяна нам задаст.

— Ну посмотрим.

Кларенса приподняли. Он закрыл глаза.

Бандиты сдернули материю у него с головы; он почувствовал сквозь веки свет, ударивший ему в лицо.

— Жив, — сказал один из гангстеров. — По-моему, он даже в себя пришел. Притворяется.

— Ну, бросай его обратно.

Его опустили на пол лицом вниз.

«Обезьяна»! Обезьяна — это Боер. Ах, вот в чем дело! Он нужен Боеру. Впрочем, какая разница? Боер или кто-нибудь другой…

Зачем же он им понадобился? И вдруг беспощадная страшная правда молнией сверкнула в его сознании. Они хотят узнать у него, что сделано в порту. Хотят узнать имена грузчиков, — может быть, день общего выступления. Они будут пытать его.