Надежный человек

 — Зо–о? — все еще спрашивал он, как будто еще и еще раз хотел убедиться в справедливости слов Кыржэ. — Девственна?..

Лилиана закрыла глаза — чтоб не видеть его вблизи от себя, зажала ладонями уши — чтоб не слышать. Грудь ее внезапно сжало тисками, мучительное страдание заслонило свет дня.

 — Что с тобой, барышня? — Кыржэ увидел, что девушка потеряла сознание. Он побежал за водой, стал брызгать в лицо, пока она не открыла глаза. — Не бойся, чудища больше нет — ушел, — Эксперт снова принялся извиняться, с горечью каяться: — Он причинил тебе боль, я знаю. Но подумай, почему: никогда в жизни еще не был так взволнован… Знаешь, что он сказал про тебя: «Святая дева»! Да, барышня, это слова Кранца, Кранца… Я же всего–навсего простой мужик, годный на то, чтоб усмирять собак. Ты правильно сейчас сказала: червяк! Я в самом деле считал тебя испорченной, легкомысленной. Теперь вижу, что ошибся, и даже не прошу извинения. Все равно не простишь, да я и не заслуживаю. Такова моя профессия, — сухо договорил он, — потому и унизил, оскорбил тебя…

Лилиана не поднимала глаз, ничем не показывала, слушает ли его, нужны ли ей все эти извинения… Только искусанные до крови губы…

Кыржэ, не говоря ни слова, протянул ей стакан. Воды там было совсем мало — из него же он брызгал в лицо девушке, приводя ее в сознание… Она не взяла стакан. В груди была рана, но она боялась даже дотронуться до нее, чтобы хоть немного согреть: мешало присутствие этой скотины.

 — Прости также и за то, — снова заговорил он, — что предложил глоток воды. Я не имел на это права: ведь ты теперь не только голодаешь, но и отказываешься от воды. — Он пожал плечами.

На этот раз Лилиана отреагировала на его слова — метнула быстрый, нетерпеливый взгляд: уйдешь ты наконец, оставишь меня в покое?

 — Ни на чью снисходительность я не рассчитываю, не думай, — заверил он. И добавил: — Отлично знаю: дни мои сочтены. Русские стремительно приближаются, и ваши здесь, понимая это, постепенно переходят в наступление. Вчера во время торжественной службы в соборе взорвался один из светильников — погибло несколько офицеров. Надеюсь, это послужит тебе утешением после боли, причиненной Кранцем. Хотя он, собственно, поставлен тут не из-за вас — чтоб контролировать мои поступки. Поэтому я и сам толком не знаю, от чьей руки погибну: вашей или его…

Лилиана внезапно словно бы поднялась на высокой-высокой волне, которая билась сейчас в каждой клеточке ее тела и вливала в него силы, уверенность в себе… Хотелось натянуть на голову одеяло, чтоб не показать ему переполнявшей душу радости.

 — Я ничего и не жду, никаких благоприятных обстоятельств, — по–прежнему доносились обрывки фраз. — И если бы по какой-то мистике они создались, все равно бы отказался… К тебе скоро должна прийти мать — согласна повидаться с нею? Мне нужно знать, давать ли пропуск… Быть может, не хочется?

Девушка приподнялась, но тут же повалилась на койку. Снова натянула на голову одеяло, чтоб не растерять тепла, влившегося в душу, чтоб чувствовать его как можно дольше. «Взорвался светильник», «Русские стремительно наступают»… Не растерять.

 — Если ты все-таки захочешь повидаться с госпожой львирой Дангэт–Ковальской… — раздавался где-то далеко голос Кыржэ, — то крикни надзирателю, пусть позовет меня. Искать следует в камере Томы Улму.

«Что–о?»

Одеяло соскользнуло с койки, точно его унесло ветром. Иначе она бы задохнулась… Только бы не заметил волнения! Смотри — остановился, делает вид, будто вспомнил что-то и теперь должен сообщить…

 — Видишь ли… — снова начал он разматывать очередной бесконечный клубок, — нам сообщили только прозвище: Кудрявый. Ну, и кое–какие подробности. Их вполне хватило, чтобы попал в силки. И, что бы ты думала, он сделал? Остригся! Сбрил бороду! Успели предупредить, это ясно. Теперь нужно «ждать, пока волосы отрастут, проверить, в самом ли деле вьются…

Эксперт вышел, погруженный в раздумья, похоже забыв о том, где находится и с кем разговаривает.

У Лилианы перехватило дыхание. Заметив на полочке стакан, забытый Кыржэ, она схватила его и одним глотком выпила оставшуюся там воду.

 — Пожалуйста, пусть мама придет на свидание! Пусть обязательно придет!

Но Кыржэ не слышал ее — тяжелая железная дверь уже захлопнулась за ним. Что можно было сделать? Только упросить маму… Другим путем передать что-либо на волю невозможно.

Она поднялась с постели, прислонилась щекой к холодному железу двери. Крикнула:

 — Надзиратель! Надзиратель!

Но у нее задрожал голос, стали подкашиваться ноги. Повалившись на пол, она даже не смогла запахнуть халат.

Кудрявый… Только она так называла его… открыв тайну одному–единственному человеку. Человеку? Нужно поскорее подняться с пола.

Эксперт–криминалист проходит по длинному однообразному коридору, освещенному ломаными лучами солнца — кто знает, сколько препятствий пришлось им преодолеть, прежде чем заглянуть сюда… Он шел, отмечая глазами двери камер, наплывавших с каждым его шагом, скользя взглядом по замкам и глазкам на серой стальной обшивке дверей…

На пути ему повстречался Дан Фурникэ, удрученный, с низко опущенной головой. Его сопровождал надзиратель. Парень не заметил эксперта, и тот сам взял его за локоть. Они отошли в сторону.

 — Господин Кыржэ, умоляю вас…

 — Я догадываюсь, мой юный коллега, о чем ты хочешь просить меня, но не могу исполнить просьбу. На этот раз — не могу. С минуты на минуту должна прийти ее мать, поэтому не будем сейчас беспокоить… Пусть дождется свидания.

 — Хотя, бы на минуту. Только взглянуть… Дело носит такой характер… в общем, не могу даже объяснить...

 — Это не в твоих интересах. По правде говоря, и не в моих. Сейчас она доведена до такого состояния! Ты же, сознательно или бессознательно, можешь спутать карты — у девушки очень хрупкая, доверчивая натура. Кроме того, за каждым нашим шагом следит этот старый волк Кранц. Ты сам знаешь, что ему не так уж много нужно, в особенности когда речь идет о тебе. Прекрасно понимает, что ты не слишком надежен, не очень устойчив. Давно подозревает, что вся эта история с Томой Улму — не более как фарс, фикция. Поскольку ты — единственный источник, из которого поступили сведения о Кудрявом… Неужели не догадываешься? Иными словами: ты подсунул нам другого человека, с целью скрыть следы истинного Томы Улму. Дошло до того, что дело Лилианы, которую он объявил «святой девой», тоже может обернуться против тебя. Поэтому советую остерегаться, не попадаться ему на глаза.

 — Хотя бы на минуту, господин Кыржэ, только посмотреть, — снова стал просить Дан. Он по–прежнему выглядел так, словно не мог избавиться от какой-то тяжкой думы. — На одну минуту, не более…

 — Да перестань ты, в самом деле! Отвяжись — и без того слишком распустился в этой конторе нравов! Сгинь с глаз! — вырвалось у Кыржэ, хотя он тут же сдержался, постарался скрыть злость. — Тебе не нужно видеть ее, поверь.

Он внезапно остановился посреди коридора.

 — Все еще не ухватил сути? — Кыржэ словно бы пытался скрыть какой-то недостаток, давший знать о себе самым неожиданным образом. — Ну ладно: моя главная добыча, вернее, не моя — наша… — уклончиво процедил он. — Одним словом, операция, занявшая так много времени и ставшая известной высшим инстанциям, оказалась… Чего мы в конце концов добились? Даже в меня, допрашивающего, арестованному удалось вселить сомнения.

 — Вы в самом деле арестовали Тому Улму? — вздрогнул Дан. — В самом деле? Но как это вышло? — Спрашивал, он в то же время более всего боялся услышать ответ на свой вопрос.

 — Наверно, слишком внимательно слушал военную сводку, оттого и стал таким забывчивым! — Кыржэ испытующе посмотрел на парня, затем отвел глаза. — Сколько б я ни смотрел ему в глаза — все время кажется, будто лечу в пропасть. В них как будто нечистый вселился… будь он проклят, этот Кудрявый! Нет, нет! — Он энергично взмахнул рукой, не давая перебить себя. — Я не собираюсь удирать. Пусть уж об этом мечтает Косой.