Наедине со всеми

Голос Андрея. Открывай! Открывай! Открывай!

Слышно, как он кулаками и ногами колотит по двери.

Голос Андрея. Открывай!

Удары в дверь нарастают – видимо, он бьёт по ней всем корпусом, чемоданом, раздаётся треск – он взломал дверь. Задыхаясь, озверелый, он врывается в спальню, полоснул дикими глазами по комнате, швырнул чемодан, дернулся обратно. Слышно, как он колотится в дверь ванной, звякнула отлетевшая защелка.

Андрей (кричит).Выходи! Потом домоешься, выходи! Вот так! Она суд мне устроила. Суд она устроила! (Грубо вталкивает в спальню Наташу. Она вся мокрая, халат прилипает к голому мокрому телу, бледная, босая. Швыряет её в кресло. Орёт).Ты кто – бог? Святая Мария?

Наташа (смотрит ненавидящими глазами).Дай мне домыться! (Пытается встать).

Андрей. Сиди! (Толкает её).Ты никогда не отмоешься всё равно! Как ты теперь меня называешь? Я наглый, да? Наглый?

Наташа плачет.

Андрей (поворачивает к себе её лицо).А двадцать лет назад, когда ты жила со мной в коммуналке, без ванной, – а ты, как известно, не можешь жить без ванной, нежно воспитана! – тогда ты как меня называла? Ну-ка вспомни, как ты меня называла? Ты не рыдай, а вспомни! (Хватает её за подбородок).

Наташа отбрасывает его руку.

Андрей. Ты меня тюхой тогда называла. Тю-ха! Два уха! Но это я с твоего благословения... С твоего!.. Прошел славный путь, от тюхи до наглого! Ты-то никогда не была такой, ты всегда была бойкой, активной! С первого дня! Не успел её ещё разглядеть, а она уже со мной спит.

Наташа резко поднимается.

Андрей. Сядь. (Усаживает).Потом вижу, действительно студентка, действительно начитана в сто раз больше меня, действительно вся преданная, вся моя! Я был счастлив! Я тебе все отдавал: душу, тело, до последней копеечки! Я тебя на руках носил! А ты всегда была мной недовольна. Это твоя основная профессия в жизни – быть мной недовольной. Я всегда с тобой чувствовал, что мне надо больше зарабатывать, больше получать, больше приносить, больше иметь, а для того, чтобы больше иметь, надо кем-то большим стать... А я не хотел стать! Я и так стоял! Ты меня всегда толкала, подталкивала – не грубо, нет, а так, как ты умеешь – очень тонко, очень по-женски. Но и грубо тоже! Что такое был твой роман с Кузьминым... Протест против моей тихости, да? Сядь!.. Теперь у тебя нет романов. С тех пор как я, как ты выражаешься, «достиг» – ты верная жена. После того как у меня зарплата стала в три раза больше, после того как в трехкомнатную въехали, после того как появился телефон, после того как появилась машина! Сейчас ты ревнуешь, а не я!.. Ты же сама всё это хотела. Ты помнишь... Ну-ка вспомни, как восемнадцать лет назад, когда Щетинин меня вызвал в кабинет, в тот самый в котором я сейчас сижу, и сказал: «Старик, завтра партсобрание, ты наверное, слышал – тут под меня кое-кто копает, так вот я прошу тебя выступить... А то ты что-то засиделся в прорабах...» Я пришел вечером домой и тебе всё рассказал. Я тогда всё тебе рассказал, это я тебе теперь не всё рассказываю, а тогда я тебе всё рассказывал. Если бы ты тогда сказала – нет, если бы ты тогда сказала – я уйду от тебя, я бы никогда в жизни не пошел на такое. Но ты сказала (передразнивает):«Не знаю, смотри сам, Андрюшка, я здесь не советчица». Ты была не против, ты хотела! Потому что понимала – это шанс стать человеком Щетинина, войти в орбиту. Сядь!.. Я тогда всю ночь не спал, сочинял речь, старался, чтобы хотя бы чуть-чуть выглядело порядочно, прилично, а самому было противно. Но твои глаза были у меня все время на затылке. Твой недовольный взгляд. И я произнёс речь! (Помолчав).А десять лет назад, или сколько там, двенадцать лет... Мне всё опротивело, и я хотел бежать, даже не увольняться, а просто так исчезнуть! Ты меня поддержала? Ты что, сказала – правильно, давай уедем? Ты промолчала. Ты пожала плечами. Ты сказала: «Не спеши, подумай хорошо». Да ты просто боялась, что я это сделаю. Ты просто позвонила Щетинину – мол, что-то с Андрюшей происходит, поговорите с ним. Ты испугалась, тебя охватил страх, что потеряешь то, что имеешь. К чему ты привыкла. А ты ко многому уже привыкла! Привыкла себя чувствовать на работе барыней, вольной птичкой: захотела – пришла, захотела – ушла. А я за это держу у себя остолопа, мужа твоей заведующей библиотекой, твоей Олечки, на должности начальника участка. А когда я его уже решил гнать, ты сцену устроила. А сегодня уже и сама Оля мне сцену устроила... По телефону! А известно ли тебе, что если бы на его месте был толковый работник, может быть, мне не пришлось бы на коленях просить двадцать тысяч? И Алёша тогда бы был с руками! Что, уже не хочешь домываться? И так хорошо? (Помолчав).Всё, что я делаю там, – ты делаешь здесь, со мной. Но я там закрываю глаза на кое-какие вещи ради дела, а ты закрываешь глаза на кое-какие вещи, которые происходят со мной, с твоим мужем, самым близким человеком... Извини, радость моя, ради конкретных благ, ради выгоды! Я – твоё производство, твоя стройка... У тебя со мной производственные отношения, а не семейные! И после этого ты ещё устраиваешь страшный суд с разрыванием денег? Я кому принес эту премию? Я для кого старался? У меня два костюма, и мне хватит их до смерти! У меня язва желудка, я ничего даже съесть вкусного не могу! Всё тебе! Ну-ка встань!

Наташа не двигается с места.

Андрей. Встань! Я лица твоего не вижу, а я хочу его видеть! (Пытается поднять её силой).

Она отшвыривает его.

Андрей (снова подходит).У тебя очень коварная привычка. Хватать жизнь с середины. С какой-то точки. С какого-то момента. И на одном этом моменте – вырванном из гущи! – строишь все свои выводы. Вершишь суд! Ты человек без прошлого. Каждое утро – как будто только что родилась. Вылупилась! Но всё имеет начало на этом свете. Всё имеет начало. Войны всегда кто-то начинает, и подлости всегда кто-то начинает! Я месяц назад толкнул Алёшу под высоковольтную линию, не желая этого, случайно, а ты меня толкнула восемнадцать лет назад сознательно! Я там душу свою обжёг! А теперь ты ещё мне смеешь страшный суд устраивать? С разрыванием денег? Мы оба сидим на скамье, уж если на то пошло! Оба! Рядом! Встань! (Хватает её за плечи, поднимает).

Наташа (освобождается от него).Что ты от меня хочешь?

Андрей. Чтоб мы жили, я хочу! Ты не имеешь права меня выбрасывать. После всего, что было.

Наташа. Хорошо, я не буду тебя выбрасывать. Ты имеешь право здесь жить. Закон на твоей стороне.

Андрей. Да, закон на моей стороне. Хоть что-то должно быть на моей стороне, поскольку я пока ещё жив!

Наташа. Ну, ради бога. Живи! Я сейчас домоюсь, оденусь и уйду. Дай пройти.

Андрей. Не дам!

Наташа. Андрей, я с тобой все равно жить не буду.

Андрей. Будешь!

Наташа. Не буду!.. Думаешь, ты сейчас правду сказал? Всё перевернул, как всегда. Врёшь при помощи правды... Факты те, а причины другие вставляешь. Всё переворачиваешь!

Андрей. Я ничего не переворачиваю!

Наташа. Я тебя не толкала. Сам лез. Я тогда не знала, как живой остаться от твоей ревности. Ты считал... Если я с тобой так легко сошлась, так я могу с любым, мне ничего не стоит! Не мог поверить, что я тебя полюбила, и только поэтому... Целую жизнь прожили, а ты не можешь простить мой грех: легла с тобой спать рано... Не выдержала положенного срока... А как я ушла от тебя, не хочешь вспомнить? Забыл?

Андрей. Я ничего не забыл!

Наташа. Я любила Кузьмина, понятно! Я поверила тогда, что у меня может быть другая жизнь. Другая! Не такая, как с тобой! Ты устраивал истерики, вешался. Умолял, уговаривал, на коленях стоял. Угрожал! (Передразнивает).Мой сын, наш сын... Ты не думаешь о сыне, я отниму у тебя Алёшу. Алёша, Алёша, Алёша! Когда я приходила за ним в детский садик, ты там дежурил. И у дома, где мы жили с Кузьминым, дежурил. Как только он уйдет, ты врывался. Ломал, крушил всё – в чужой квартире. Звонил Кузьмину на работу, его начальнику. Матери Кузьмина звонил. Всех поднял. Ты был тогда липкий, как медуза, и страшный, как зверь. Пользовался тем, что Алешка тебя любил, всё время тебя вспоминал, бросался к тебе – папа, папочка, мой папочка... И я к тебе вернулась. А ты – тут же, сразу, трех дней не прошло – стал издеваться, даже бил меня, унижал. Внушал мне, что я виновата, и я действительно чувствовала себя виноватой. А я не была виновата! Я просто хотела жить по-человечески!.. Ты делал страшные вещи, а я молчала. Только иногда просила пощады, немножко пощады... Чтоб остаться живой... А потом наступил очень интересный момент. Самый страшный момент в моей жизни!

Андрей. Что ты имеешь в виду?

Наташа. Я имею в виду, когда Щетинин должен был стать управляющим, а ты вместо него начальником СМУ ^[1] . И ваше продвижение в какой-то степени могло зависеть от Кузьмина. Тот тоже вырос, вы все растёте. Но я ничего об этом не знала. И вдруг звонит мне Щетинин: «Наталья, извини, но тут такое дело... Как ты думаешь, Кузьмин не будет мешать?» Я сказала: «А я при чём? Зачем вы мне звоните?» И спросила: «Андрей знает, что вы мне звоните по этому поводу?»

Андрей. Я не просил его звонить, не просил!

Наташа. Он ответил – в общих чертах знает.

Андрей. Это неправда!

Наташа. Спокойно... Ты пришел тогда домой, я тебе сказала: так и так, звонил Щетинин. Я сказала: «Андрей, может быть, я поступила неправильно, но я позвонила Кузьмину, правда, его на месте не было». Я ожидала, что ты меня разорвешь на куски, убьешь одним ударом! Ничего подобного. Ты ответил: «Наталья, отстань от меня со своим Кузьминым, надоело!» Это после того, как ты запрещал упоминать имя Кузьмина. За неделю до этого мне нужно было лекарство для Алёши, мама Кузьмина могла достать, Алёша лежал с температурой, но ты запретил ей звонить! А тут вдруг залепетал: «Отстань от меня со своим Кузьминым...» Как будто речь шла о соседе по площадке...

Андрей. Я этого не помню...

Наташа. А как в тот же вечер ты поднял трубку, услышал голос Кузьмина и тут же положил, это ты помнишь? Он перезвонил, и ты сказал: «Наталья, возьми трубку, мне надо в ванную». И ты пошел в ванную, и сидел там, зная, что я в это время разговариваю с Кузьминым! И ты в ванной не повесился! А потом я оделась – это было в десять часов вечера – и пошла к нему на свидание.

Андрей. Ты же сказала, что идешь к Ольге! Я спросил, ты сказала, что идешь к Оле. Это я помню точно: ты сказала, что идешь к Оле! Ты что, с ним тогда была?!

Наташа. Это моё дело – была или не была. Вы с Щетининым просили помочь, я вам помогала! Надо было тогда спрашивать, где я была! Я вернулась во втором часу ночи, а ты притворился, что спишь...

Андрей. Я не притворялся!

Наташа. Не надо. Когда ты решил, что я уснула, ты встал. Пошел в коридор. Ходил, курил. Нервничал. Но ты взял себя в руки! И тихо лёг. А утром быстренько убежал, так и не спросил, когда я вернулась. Забыл спросить, да?

Андрей. Я тебя не заставлял! Ты сама! Я не заставлял!