Наемник №300

— Это фиаско, — согласилась Светлана. — Придется сдохнуть как-нибудь по-другому, — и показала на лифт. — Нам туда, Вагнер, давай, шевели своими кочерыжками!

* * *

Мина попала в один из двигателей, а цепная взрывная реакция прокатилась чуть ли не до середины корпуса эсминца. Выпуская воздух не только из пробоины, но и из всех прочих отсеков, корабль отключил все системы, стремясь минимизировать потери от пожаров.

Выжившие члены экипажа метались в поисках летных комбинезонов, а Шелдон медленно шел к ближайшему пролому в броне. Ну, как медленно… Шагов восемьдесят в минуту. Полтора метра в шаге. Иногда ему приходилось обходить раскаленные участки металла, но по большей части он не обращал на них внимания. Один раз магнитный захват не сработал, но он уверенно вернулся на корабль при помощи своего ускорителя.

Через три минуты сорок секунд он добрался до одной из переборок, активировал комплекс вооружений и одним выстрелом расчистил себе путь. Взяв во вторую руку гравгранату, он пошел вперед еще быстрее. Стали появляться первые люди. Шелдон с удовольствием полосовал их половинной мощность из бластера. Враг должен быть убит, никакой пощады. Когда коридор закончился, искин, наконец, проложил ему путь на командный мостик.

Гравгранаты гораздо аккуратней справлялись с переборками, но их было только два десятка, а ведь надо было еще и в помещения, встречающиеся по дороге, их раскидывать. Все эти кубрики, столовые, спортзалы и оружейные комнаты. Туррели внутренней обороны, встречающиеся на пути, практически не создавали проблем, щит уже восстановился, а пушка комплекса вооружений выводила их из строя одним снарядом.

Ближе к середине пути его попробовали взять в капкан в большой кают-кампании. Противники засели по периметру и заминировали прямой путь. Миной ему чуть не оторвало ногу и бросило вверх, здорово вмяв в потолок. Шелдон немедленно принялся палить очередями, несмотря на огонь, что открыли по нему. Часть атакующих смело выстрелами и разрывами, а помещение наполнилось смертоносными осколками, нашинковавших остальных врагов, но и его они задели. Ногу андроид чувствовать перестал, хотя двигалась она по-прежнему исправно. Байки про то, что иногда живыми от космопехоницев оставались только головы, были правдивы не более, чем на половину. Иногда и головы не оставалось. Но да, пока мозг жив, боеспособность космопехотинца равна тому, насколько боеспособен его бронекомплект.

Шелдон продолжил движение к рубке. Причин, по которым его никак не могли остановить, было несколько: скорость, с которой он шел; общая паника из-за того, что корабль подорвался на мине и катастрофическое количество аварий из-за несвоевременной разгерметизации корабля. И тем не менее, звезда космопехотинцев перехватила его на одном из перекрестков, буквально в сотне метров до центра управления.

Они так спешили, что андроид заметил их первыми и "встретил" ракетой. Она уничтожила одного из противников, раскидав остальных в стороны. Он рванул вперед, и, пересекая коридор, выпустил еще ракету в направлении врагов, после чего побежал к рубке… и наткнулся на еще пятерку космопехотинцев. На этот раз ракетой вырубили его.

* * *

Когда кровеносные сосуды в глазах Шестой начали лопаться, она чуть сбросила ускорение. Зрение ей было необходимо, иначе об атаке не шло и речи. Колонки отставаний и ускорений изменились, явно показывая, что так она не успеет. Лариса потерла глаза, в надежде, что красноватая муть разойдется, но куда там. Наоборот, в глазнице вспыхнул небольшой… наверное, взрыв, потому что кроме яркой вспышки, была еще и боль, пронзившая чуть ли не до затылка.

Впрочем, красноватая муть действительно отступила, сконцентрировавшись в левой верхней части сферы зрения, практически непрозрачным пятном. Совершенный процессор, заменяющий Шестой мозг, немедленно посчитал, что продолжение преследования "Стремительного" бессмысленно, во всех случаях, кроме прыжка следом. А для прыжка у нее практически нет провианта, протянуть неделю на одном суточном пайке — не лучшая идея даже для биоробота. Особенно для биоробота.

Лариса почувствовала, наверное, самую яркую эмоцию, что с ней была за время с момента пробуждения: бессмысленность и обреченность. Ее крошечный истребитель не мог ни догнать транспорт и отомстить за товарищей, и хоть с какой-либо вероятностью нанести повреждения одному из эсминцев, уже собирающихся в строй у Булера-2.

Замерев за рычагами управления, Шестая впервые осознала, что никому не нужна и нигде, кроме отряда Михайловой, ее не примут. Она могла бы прыгнуть не за "Стремительным", а в любую другую систему поблизости. Но что она там будет делать? У нее нет личного комма с идентификационным номером. А что будет, когда истребитель неизвестного происхождения с неизвестным пилотом появится где-нибудь в обитаемом мире? Правильно, он будет распылен и/или задержан. А что будет с боевым андроидом, который никому не принадлежит? Он будет передан на переработку.

Пилот, возможно, так бы и продолжала решать возникшую дилемму, но в этот момент на радаре, рядом с остатками "Весельчака Пита" появилась новая метка, а на всех частотах Наемников раздался веселый голос Михайловой:

— Все выжившие, прорываемся к Булера-3, я подберу! И веселимся, веселимся!!! — после чего метка расцвела целым созвездием точек, потянувшихся к уже подходящим эсминцами.

* * *

Чем ближе она находилась к креслу пилота, тем лучше себя чувствовала. Поэтому когда Светлану сгрузили за штурвал "Шутника", их десантного гравилета, ее охватила безудержная, бесшабашная радость. Отряда больше не существовало, "Весельчак Пит" уничтожен, и единственное, что ей оставалось — подороже продать свою жизнь. Да, план выбраться у нее был, но в его реализацию она совершенно не верила.

— Вагнер, на место второго пилота! — скомандовала Михайлова. — Кали, ты — стрелок. Навыки есть?

— Базовые, — ответила Двадцать пятая.

— Больше и не надо, — проследив за тем, как экипаж пристегивается, Светлана потянула на себя стыковочный рычаг, и "Шутник" потащило по палубе. — Держитесь.

Гравилет был бронирован, поэтому она не боялась, что его повредит при столкновениях на малой скорости. К тому же Михайлова была уверена, что они вывалятся в огромную дыру, к которой их сносило. Оказавшись в открытом космосе, Светлана осмотрелась.

— Вон они, — показал Вагнер на далекое скопление звездочек, одна из которых едва заметно искрила. — Сюда идут, судя по всему.

— Ага, — Михайлова кровожадно улыбнулась. — Кали, как только они будут в зоне поражения ракетами, запускай.

— Э-э-э, — Мэтту идея не понравилась. — Мэм, но же самоубийство.

Светлана покосилась на него:

— Сколько же боев ты провел в космосе, чтобы это утверждать?

— Достаточно, чтобы знать, что на гравилете надо драпать даже от одного эсминца, — огрызнулся Вагнер.

— Не дрейфь, шпик. Лучше уж погибнуть в бою, чем задыхаться от недостатка кислорода где-нибудь в гипере из-за неправильно рассчитанной траектории. Или жрать друг друга из-за отсутствия жратвы.

— Хм… Ну, скажем, для начала, надо на эту траекторию попасть, — не сдавался Мэтт, которому уже давно не нравились зрачки и поведение Михайловой. — А в сказочки насчет кислорода и еды я уже давно не верю.

Светлана вместо ответа наблюдала за отдаляющимся кораблем-носителем и приближающимися эсминцами, не обращая на него внимания.

— Мэм? — напомнил он ей о себе спустя минуту.

— Тут нет компьютера для расчета траектории, — ответила Кали, — нет генератора нейтральных газов и нет синтезатора органики. Это десантный внутрисистемный корабль, Вагнер.

— Хочешь сказать, даже выбравшись с "Весельчака Пита", мы все равно сдохнем?

— Не сдохнем, а погибнем с честью! — снова подала голос Михайлова. — И наши внуки будут вспоминать об этом подвиге спустя десятки лет! — она нервно хохотнула и положила руку на кнопку запуска двигателя.