Наездник Ветра

– Куда же она ведёт? – спросил Калокир.

– В покои великого логофета. Не бойся, здесь нету призраков!

«Лучше б здесь были призраки, чем такие скоты, как ты!» – решил Калокир. Тем не менее, он последовал вверх по лестнице за Никифором. Тот привёл его на площадку башни, где несли стражу два экскувитора, а оттуда, через коротенький коридор – в небольшую залу. Это была приёмная Льва Мелентия. Оглядев её, Иоанн поинтересовался:

– Ну, и где логофет?

– Я здесь, – отозвался могущественный вельможа, вдруг появившись из-за портьеры, которая разделяла залу и кабинет, – рад видеть тебя в Священном Дворце, Иоанн! Сейчас мы пойдём с тобой к василевсу.

– И я пойду? – спросил Никифор Эротик.

– Да. Но только к себе домой.

Не выказав ни малейшего огорчения, молодой человек с достоинством поклонился, и – был таков. Лев Милентий взял со стола колокольчик и позвонил. Явился слуга.

– Скажи им, что мы идём, – велел ему логофет. Слуга убежал.

– Ну, пойдём, патрикий, – сказал магистр, с улыбкой взяв Иоанна под руку, – ты взволнован? Не беспокойся! С тобой не будут говорить строго.

– Знай, я не собираюсь падать перед ним на колени, – предупредил херсонит.

– Даже и не вздумай! Никто давно этого не делает.

Калокир не был особенно впечатлительным человеком, но всё же длительная прогулка по лабиринтам дворца едва не лишила его присутствия духа. Казалось, что весь дворец состоит лишь из одного сумрака коридоров – такими были они извилистыми и длинными, бесконечно сменяющими один другой. А ведь за дверями справа и слева были огромные залы, ещё более таинственные и мрачные! Перед каждой дверью стояли вооружённые экскувиторы. Лампеоны, висящие на цепях под сводами потолков, бросали на воинов красноватые отсветы, делая их похожими на работников Преисподней. Если бы гулкий, блестящий каменный пол шёл чуть под уклон, у будущего патрикия появилось бы чувство, что Лев Мелентий ведёт его прямо в ад, откуда ему нелегко, ой как нелегко будет выбраться! В невозможное Калокир попросту не верил.

Остановившись перед двустворчатой дверью, возле которой стояли четверо экскувиторов, логофет без стука открыл её и вошёл. Войдя вслед за ним, Иоанн увидел просторный мраморный кабинет. Посреди него за большим письменным столом сидел невысокий, плотный мужчина – скорее старый, чем средних лет, одетый как знатный воин. В руке он держал перо. Стоявший перед столом секретарь подавал сидевшему документы. Военачальник бегло просматривал их, подписывал, окуная перо в чернильницу из слоновой кости, и отдавал другому секретарю, стоявшему слева. Тот запечатывал подписанные бумаги в конверты. Подпись военачальника, чем-то похожая на него самого – нескладная и размашистая, гласила: «Никифор Фока, милостью Божией автократор».

Справа от василевса, по обе стороны от портьеры, которой был занавешен вход в соседнюю залу, сидели в глубоких креслах двое сановников. Это были паракимомен Василий и препозит Евсевий Эталиот. Они оба встали навстречу двоим вошедшим и поклонились им. Лев Милентий ответил на их приветствие, а вот Калокир – нет. Он молча склонился перед царём ромеев. Тот, подняв взгляд, уставился на него. А потом сказал:

– Здравствуй, Иоанн. Так вот ты каков! Я рад тебя видеть. Сядь.

И он указал на пару свободных кресел, стоявших перед растянутой во всю стену картой Империи. Лев Мелентий и Калокир опустились в них, а паракимомен и препозит вернулись в свои. Секретари вышли.

– Итак, завтра произойдёт возведение тебя в сан патрикия, – произнёс Никифор, глядя на Иоанна глазами глубоководной рыбы, очень уместными на его отёчном, рыхлом лице, – когда ты намереваешься отплыть в Киев?

– На следующий же день, – сказал Калокир, – если это будет угодно Богу и твоей милости.

– Да, нам будет это угодно. Правда ли то, что ты собираешься положиться только на русских купцов?

– Позволю себе уточнить, что только на одного купца. Его звать Всеслав.

– Я думаю, это очень разумно, – поддержал юношу препозит, – Всеслава мы знаем как человека отменной честности. И, что важно, у него много хороших воинов.

– Сколько же у него кораблей? – поинтересовался Никифор.

– Пять, – отвечал Евсевий, – и в каждом – сорок дружинников.

– Всего двести, – задумался василевс, после чего снова взглянул на завтрашнего патрикия, – дополнительная охрана тебе понадобится?

– зачем ослаблять Империю? – был ответ Калокира, – ей нужны воины!

Обменявшись взглядами с логофетом и препозитом, царь объявил:

– Мы решили выделить князю руссов полторы тысячи фунтов золота в слитках.

– Он будет рад, – сказал Иоанн.

– А сколько у него воинов? – подал голос паракимомен Василий. Глядя на императора, Калокир ответил:

– Примерно шестьдесят тысяч. Они распределены гарнизонами по большим городам – таким, как Чернигов, Новгород, Полоцк, Любеч, Смоленск.

– Велик ли гарнизон Киева? – спросил царь, поставив перо в чернильницу и старательно вытирая пальцы салфеткой.

– Гарнизон Киева? Тысяч шесть молодых и храбрых головорезов. Их называют младшей дружиной. По сути, это – личная гвардия Святослава, его охранники. И, конечно же, собутыльники. Возглавляет этих весёлых ребят Сфенкал – тот самый, что разгромил конницу кагана под стенами Итиля. Ещё существует дружина старшая.

– Это что?

– Несколько десятков знатных варягов, служивших ещё отцу Святослава, Игорю. Они, как ты понимаешь, кое-что смыслят в военном деле. Поэтому Святослав так опасен. Главный его советник – Свенельд.

– Что он из себя представляет?

– Хитрую сволочь, я полагаю. Но вряд ли стоит рассчитывать на него. Он прекрасно знает, что лучшего господина, чем Святослав, ему не сыскать. Он очень богат, как и остальные киевские варяги.

Евсевий Эталиот записывал всё, что говорил будущий патрикий, на лист пергамента. Он держал его на коленях, поверх специальной дощечки.

– Что знаешь ты о Роксане? – вдруг спросил он, когда Иоанн закончил.

– О ком? – переспросил тот, – повтори, пожалуйста!

– О Роксане.

Юноша удивлённо моргнул, но всё-таки призадумался, а затем решительно вымолвил:

– Это имя мне незнакомо.

– По нашим сведениям, Святослав влюблён в неё до безумия.

Удивление Калокира переросло в изумление. Оглядев каждого из присутствующих, он задал вопрос уже в пустоту:

– Святослав влюблён в какую-то женщину до безумия? Святослав? Возможно ли это?

Никто ему не ответил. Но логофет улыбнулся.

– И кто же она такая? – резко обратился прямо к нему будущий посол.

– Христианка, – ответил вместо магистра Никифор Фока.

– Не может быть! – вскричал Калокир, поднявшись, – чтоб Святослав любил христианку? Нет! Уж кого ненавидит он всей душой, всем сердцем, всем разумением – это, не при твоей милости будь сказано, христиан!

– За что он их ненавидит? – спросил Василий. Иоанн сел.

– Если совсем коротко, он считает их лицемерами. То есть, нас.