Наездники

– Не знаю я о твоих деньгах, – повторила Верка. – Мне сосед дал. Олег Владиславович.

– Это с чего же дядечки стали девочкам деньги давать? – взъярилась баба Элла. – Что ты ему такого хорошего сделала? Лучше сразу признавайся, а то мы его через милицию достанем.

А он, может, уже стоит у ворот больницы и не подозревает, какие гадости о нем воображает баба Элла.

Верка даже огрызаться не стала. И тут в палату вплыла Клавдия Семеновна с соседней койки, грузная, половицы под ней прогибаются, но не сдается, стучит своей клюкой по коридорам, кому чего принести, кому лекарство дать – полезная женщина, больше времени по больницам проводит, чем дома.

– Все, – сказала Клавдия Семеновна от дверей. – Отмучилась. Не приходя в сознание.

– Чепуха, – отрезала баба Элла, у которой было настроение наперекосяк. – Если не приходила, значит, и не мучилась.

– Любой человек мучается, даже если снаружи не видать, – сказала другая женщина, лежавшая у дверей.

– Страшная картина, – сообщила Клавдия Семеновна. – Я еще вчера в приемном покое видала, как ее привезли. Одежда в лохмотьях, нижнее белье – вы бы посмотрели! – одно воспоминание, будто ее по грязи возили!

– Клавдия! При ребенке!

– Ребенок не меньше нас с тобой знает. По электричкам таскается, как не набраться грязи?

– А что еще про ту женщину? – спросила другая бабка.

– Что характерно, молодая совсем. Бомжиха, а молодая. Наверное, наркотики. Все внутри ее съедено. Волосы, вам скажу, ни разу в жизни не мыла и не причесывала.

– А отчего она умерла?

– Я думаю, всё последствия нападения. Ванечка ночью оперировал – что-то такое нашел, что из милиции вот-вот приедут. Если Татьяна не врет.

Верка догадалась, что речь идет о женщине, которая напала на Олега Владиславовича. Надо Олегу сказать. Или сначала сказать Елене Борисовне, что есть один человек, который может помочь?

Разговор между тем продолжался. Баба Элла спросила:

– А как ее зовут, где проживает?

– Что характерно, – ответила Клавдия, – нет у нее документов. Даже сумочки нет.

– И справки?

– Сказала же, что ничего нет!

Верка пошла прочь из палаты. Она еще не знала, что ей делать. Как получится, так и будет себя вести.

Ноги сами привели в ординаторскую. Там была только Елена.

– Доброе утро, Елена Борисовна, – поздоровалась Верка. – А где Ванечка?

– Спит, – ответила Елена. Она была бледной, большие светлые глаза не накрашены, помада на губах стерлась. Только каштановые кудри пышные и воздушные, как всегда. Такого раньше не бывало. – Ночь жуткая была. Привезли одну женщину, страшный случай, я такого еще не видела. Иван Сергеевич сделал все, что мог... Но она умерла.

– А можно, я на нее посмотрю? – спросила Верка.

– Что? Зачем тебе?

– Вы не знаете, кто она, а я, может, знаю.

– Нет, тебе туда нельзя, – сказала Елена. – Девочкам там делать нечего.

– Как хотите, – пожала плечами Верка. – Я хотела помочь.

Она собралась уйти, но тут Елена Борисовна спохватилась:

– Погоди. – Она набрала номер. – Ситкина? Там у вас следователь еще сидит? Дай ему трубку. Простите, что я вас беспокою. Я – доктор Иоффе. Тут у меня девочка, которая утверждает, что может опознать покойную.

Она положила трубку и жестом показала Верке, чтобы та садилась. Потом спросила:

– Ты голодная? Чайку тебе поставить?

– Я сегодня не голодная, – сказала Верка. – А что с той девушкой?

– Это настолько необычно... А вот и сотрудник милиции...

Вошел молодой милиционер. Он был в штатском, но сразу видно, что милиционер, местный, пушкинский. Лицо налилось кровью, кожа на нем натянутая и лоснится. Из сытых.

– Кто тут выискался? – спросил он. – Ты?

– Может, я видела эту девушку, – сказала Верка и вскочила.

А вскочив и встретившись взглядом с холодными светлыми глазами милиционера, она вдруг поняла, что не скажет ему, что у ворот больницы ждет Олег Владиславович, а эта девушка на него напала и он вызывал «Скорую».

Она не сделает этого, пока Олег ей не разрешит. Потому что милиционер – лентяй, а лентяи – самые опасные люди. Он хочет поскорее все это дело кончить: бомжихой больше, бомжихой меньше! А как увидит Олега, свалит все на него. Ах, вот кто напал на девушку! Ах, вот кто во всем виноват! И удобно, и быстро. Ведь здесь никакой взятки не сорвешь. Кому нужно такое дело?

– Где видела? – спросил милиционер молодым голосом.

– У нас в Пташках, – ответила Верка, – вчера. Я из больницы приехала и ее увидела.

– И что?

– Можно, я на нее посмотрю?

– Еще чего не хватало! – вмешалась в разговор Елена.

– Эту проблему мы обойдем, – важно сказал милиционер.

Из бокового кармана пиджака он вынул несколько поляроидных снимков. Верхний протянул Верке.

Конечно же, это была та самая девушка!

– Ну и как? Узнаешь?

– А отчего она умерла?

– Это уже другой разговор, – сказал милиционер.

– Да, я вчера ее видела.

Милиционер спрашивал лениво.

– Может, она сама упала? – подумал он вслух. Не спросил, а словно предложил Верке с Еленой поверить.

– Она не могла упасть, – сказала Елена. – Вы же знаете, в каком она была состоянии.

Милиционеру не хотелось разговаривать. Верка понимала: не будь здесь Елены, он дал бы ей подзатыльника – вот и весь допрос.

– Разберемся, – сказал он и ушел.

Елена Борисовна протянула Верке яблоко.

– Мытое, – сказала она.

– А что с ней случилось? – спросила Верка. – Отчего она умерла?

Ей надо будет сказать Олегу. Верке не хотелось, чтобы Олега считали убийцей. А то она совсем одна останется.

– Что-то непонятное, – сказала Елена. Она смотрела в окно и думала о чем-то своем, но Верке отвечала.

– Ее ударили?

Верка имела в виду Олега Владиславовича, который ударил бомжиху.

– Хуже, – сказала Елена. – Ей сделали какую-то операцию. Она должна была умереть раньше. Она не могла жить...

Верка ждала, что Елена скажет что-то еще, но та молчала.

Верка взяла яблоко и пошла во двор больницы. Опять зарядил дождик. На улице никого не было, только две санитарки, накрыв головы полотенцами, несли за ручки большую голубую кастрюлю. Скоро обед.