Нагие и мёртвые

– А я и не знал, что хребет так близко, – заметил Крофт.

– Да, – сказал сержант, – это и плохо и хорошо. Можно быть спокойным, что они не окружат с этой стороны, но все же здесь наш фланг. Если японцы бросят сюда много сил, то удержать их будет нелегко. – Сержант вернулся через кусты к пулемету и продолжал: – Откровенно говоря, две последние ночи здесь было страшновато. Взгляни на реку: если светит луна, она блестит и сверкает, и невольно начинаешь нервничать, когда смотришь на нее.

Крофт все еще стоял на берегу и всматривался в крутой изгиб реки справа, после которого она шла параллельно горному хребту.

Река поворачивала в сторону японских позиций на расстоянии нескольких ярдов от подножия скал – это позволит ему хорошо видеть происходящее на той стороне. С левой стороны прямая линия русла реки скрывалась между густо заросшими берегами.

– А где находится твой взвод? – спросил Крофт.

Сержант показал на слегка выступавшее из джунглей дерево.

– Мы с той стороны дерева. Если понадобится попасть к нам, иди до того разветвления на тропе, где я вас встретил, и сверни на крайнюю тропинку справа. Когда подойдешь к дереву, крикни: «Глазастый!»

– Ладно, все ясно, – заверил его Крофт.

Они поговорили еще несколько минут. Сержант из второго взвода поправил на себе поясной ремень и тихо произнес:

– Скажу тебе откровенно: ночью здесь очень страшно. Кругом дикие джунгли, а ты торчишь здесь вот с этим паршивым пулеметом. – Он вскинул винтовку на плечо и пошел к своему взводу.

Посмотрев несколько секунд ему вслед, Крофт направился к своим разведчикам. Солдаты ждали его около трех маленьких палаток.

Крофт показал им места расположения пулеметов и познакомил с тем, что узнал от сержанта.

– Сейчас три часа ночи, – продолжал он. – На одном посту будет четыре человека, а на другом пять. Сменяться будем через два часа. Когда отстоим все по одному разу, пятый перейдет на тот пост, где было четыре человека, и нагрузка сравняется.

Крофт поделил людей на две группы и объявил, что первую смену на фланговом пулемете отстоит сам. Уилсон согласился пойти первым на другой пулемет.

– После смены я хочу поспать до следующей очереди, – сказал он. – Мне уже надоело вставать как раз в тот момент, когда снятся самые хорошие сны.

На утомленных лицах солдат появились слабые улыбки.

– И еще вот что, – добавил Крофт, – если начнется какая-нибудь заваруха, спящие должны сразу же подняться и бежать к нам на помощь. До пулемета Уилсона от палаток всего несколько ярдов, да и к моему пулемету ненамного больше. Думаю, что больше трех часов вам не потребуется, чтобы прибежать к нам. – пошутил Крофт, и кое-кто улыбнулся. – Ну вот и все, отдыхайте, – закончил он и направился к своему пулемету.

Крофт сел на край пулеметного окопчика и устремил взгляд на реку. Здесь, в спокойной пока обстановке, он впервые по-настоящему почувствовал усталость и даже какую-то подавленность. Чтобы не заснуть, он начал ощупывать находившиеся в окопчике предметы. Здесь лежали три ящика с пулеметными лентами; около треноги пулемета – целый ряд аккуратно уложенных гранат, всего семь штук; под ногами Крофт нашел ящик с сигнальными ракетами и ракетницу. Он поднял ее, зарядил патрон и, поставив на боевой взвод, положил рядом с собой.

Над ним пролетело несколько снарядов. Крофт несколько удивился, что они взорвались совсем недалеко на противоположной стороне реки, не более чем в нескольких сотнях ярдов от его пулемета.

Взрывы были очень громкими; над его головой, ударяясь о листья, просвистело несколько осколков. Крофт предположил, что это стреляет огневой взвод первой роты, и попытался представить себе, какая тропинка от разветвления ведет к этому взводу, – на случай, если придется отступать. Опасность занимаемой взводом позиции нейтрализовала жажду боя, которую Крофт испытывал до этого, и он стал терпеливо и спокойно ждать.

Мины ложились слева, вероятно, не далее, чем в пятидесяти ярдах от позиций взвода Крофта; слишком близко, чтобы можно было считать этот обстрел беспокоящим. «Кто-то, по-видимому, услышал что-нибудь в джунглях на той стороне реки, иначе мы не стали бы обстреливать из минометов столь близкие к себе позиции», – подумал Крофт. Он снова начал нащупывать предметы в окопчике и неожиданно обнаружил полевой телефон. Сняв трубку, Крофт внимательно прислушался. Это была открытая линия; вероятно, она связывала взводы первой роты. По телефону говорили два человека, слышимость была очень плохой, и, чтобы понять, о чем говорят, Крофт напряг весь свой слух.

– Перенесите еще на пятьдесят, а потом возвращайтесь, – приказал кто-то.

– А вы уверены, что это японцы?

– Клянусь, я слышал, как они разговаривали на своем дурацком языке.

Крофт напряженно всмотрелся в противоположный берег. Луна вышла из-за облаков, поэтому полоски берегов на той и другой стороне и река между ними слегка серебрились. Джунгли на той стороне реки казались непроницаемыми.

Позади Крофта снова раздались хлопающие залпы из минометов.

Он видел, как мины взрывались сначала в джунглях, а потом все ближе и ближе к берегу реки. С берега, занятого японцами, послышались ответные выстрелы из минометов, а примерно в четверти мили с левой стороны от Крофта началась ожесточенная перестрелка из пулеметов. Крофт схватил телефонную трубку и свистнул в нее.

– Уилсон, – прошептал он. – Уилсон!

Ответа не было. На несколько мгновений Крофт задумался, не пройти ли ему к окопчику Уилсона. В душе он проклинал Уилсона за то, что тот не заметил телефона в своем окопчике, но потом побранил и себя, что не обнаружил телефон раньше, до инструктажа подчиненных. «Хорош же я сержант», – с досадой подумал Крофт.

Он еще раз внимательно осмотрел противоположный берег.

Крофт слышал и различал все ночные шорохи; опыт помогал ему не обращать внимания на звуки, которые не имели никакого значения. Если шевелился в своей норе зверь, он относился к этому звуку спокойно; писк сверчков также не беспокоил его. Но вот его слух уловил шуршащий звук скольжения, который могли издавать только люди, пробирающиеся через густые джунгли. Крофт впился глазами в заросли, отыскивая место, где они были наименее густыми. На участке между его пулеметом и пулеметом Уилсона на той стороне росло несколько кокосовых деревьев. Вполне возможно, что солдаты противника назначат место сбора именно под ними.

Когда Крофт присмотрелся к этому месту внимательнее, ему показалось, что там движется человек. Стиснув зубы, Крофт ухватился за затвор пулемета и медленно навел его на кокосовые деревья.

Шуршащий звук усилился; казалось, что через кусты на противоположном берегу пробирались люди и собирались как раз в том месте, куда он направил пулемет. Крофт судорожно проглотил скопившуюся во рту слюну, облизал высохшие губы и расположился у пулемета поудобнее. Ему казалось, что он не только чувствует, но даже слышит, как сокращаются мышцы его тела.

Японские минометы произвели еще несколько выстрелов; мины легли на берегу недалеко от позиций следующего взвода. Крофт напряженно всматривался в освещенную луной поверхность реки. Ему показалось, что в темных образующихся от препятствий воронках и завихрениях он видит головы людей. Что это, обман зрения? На какой-то момент Крофт перевел взгляд на свои колени, потом снова на реку. Он посмотрел влево, вправо и во всех других направлениях, с которых могли подходить японцы. Он знал по опыту, что в темноте можно и не смотреть прямо на предмет, но видеть его. Около кокосовых деревьев на той стороне кто-то двигался. По спине Крофта скатилась струйка пота; он пошевелился, чтобы струйка не раздражала его. Крофт испытывал огромное напряжение и приятное предвкушение боя.