Нагие и мёртвые

– Кажется, мы уже близко к передовой, – предположил кто-то.

Ракета погасла, на горизонте проступило бледное зарево.

– Что-то горит, – сказал Толио.

– Кажется, там идет жаркий бой, – тихо произнес Вайман, обращаясь к Реду.

– Просто они прощупывают друг друга, – успокоил тот. – Если сегодня начнется настоящий бой, шума будет несравненно больше.

После нескольких очередей пулемет смолк. Где-то шлепнулось несколько мин, послышались глухие лающие взрывы. Застрочил еще один пулемет, расположенный значительно дальше. Потом снова наступила тишина, и машины двинулись по темной, покрытой грязью дороге.

Через несколько минут они опять остановились. Какой-то солдат в задней части кузова попытался закурить сигарету.

– Сейчас же прекрати эти штучки, – сердито приказал Крофт.

Это был солдат из другого взвода. Он недовольно заворчал на Крофта:

– А кто ты такой, чтобы приказывать мне? Сколько можно терпеть? Я курить хочу.

– Сейчас же погаси сигарету, – повторил Крофт угрожающим тоном.

Поколебавшись несколько секунд, солдат повиновался и потушил прикуренную сигарету. Крофт был раздражен и нервничал. Не из-за страха, конечно, а просто из-за напряжения.

Ред обдумывал, стоит ли ему закурить. Он почти не разговаривал с Крофтом с тех пор, как они поссорились на берегу, и ему хотелось бросить сержанту вызов. Собственно, Ред был уверен, что не закурит, но пытался понять почему: то ли потому, что нельзя было нарушать маскировку, то ли потому, что боится Крофта. «Черт с ним, – решил он наконец, – у меня еще будет возможность поспорить с ним, и я докажу, кто прав, а кто нет. Надо просто выбрать подходящий момент».

Машины снова медленно поползли по дороге. Через несколько минут послышались чьи-то голоса, и машина со взводом Крофта свернула на какую-то тропу в джунглях. Тропа была очень узкая, машина продвигалась медленно, цепляясь за низко свисавшие ветви деревьев. Чтобы не оказаться исцарапанными, а то и просто стянутыми на землю, сидящим в машине пришлось низко нагнуться. Ред достал из-за пазухи несколько заскочивших туда листьев и поранил палец какой-то колючкой. Обтерев выступившую кровь о штанину, он начал искать свой рюкзак, который забросил куда-то, когда садился в машину. Ноги у него затекли, и он с трудом пытался разогнуть их.

– Не слезайте с машины, пока не будет приказа! – крикнул Крофт.

Пройдя некоторое расстояние, машины остановились. Из темноты вокруг них послышались приглушенные голоса. Стояла жуткая тишина. Солдаты переговаривались шепотом. Какой-то офицер постучал по борту машины и приказал:

– Вылезайте и держитесь все вместе.

Солдаты начали спрыгивать на землю. Их движения были медленными, неуверенными. Прыгали с пятифутовой высоты в темноту, не представляя себе, какой грунт под ногами.

– Откройте задний борт, – предложил кто-то громким голосом.

После разгрузки новое молчаливое ожидание. Машины медленно попятились назад, на дорогу, чтобы отправиться в следующий рейс.

– Есть ли среди вас офицеры? – спросил тот же человек, который приказал выходить из машины.

Некоторые из солдат захихикали.

– Прекратите смех! – приказал офицер. – Взводные сержанты, ко мне!

Крофт и сержант саперно-подрывного взвода подошли.

– Большинство моих солдат в следующей машине, – заявил сержант саперного взвода.

Офицер приказал ему собрать всех вместе. После минутного разговора с офицером Крофт возвратился к своему взводу и заявил:

– Нам придется ждать.

Солдаты медленно собрались вокруг едва различимого в темноте дерева.

– А где мы сейчас находимся? – поинтересовался Риджес.

– В штабе второго батальона, – ответил Крофт. – Какой же ты солдат: все это время работал на дороге, а теперь даже не знаешь, где находишься?

– Я работал, а не сидел сложа руки и не осматривал окрестности! – ответил Риджес, громко рассмеявшись.

Крофт приказал ему соблюдать тишину. Солдаты уселись вокруг дерева. Наступила тишина. В лесу, где-то на расстоянии примерно пятисот ярдов, раздался артиллерийский залп. На какой-то момент джунгли осветились ярким светом.

– А почему артиллерия так близко от нас? – поинтересовался Уилсон.

– Это рота огневой поддержки, – ответил ему кто-то.

– Только и знай: сиди на мокрой земле и жди, – сказал, глубоко вздохнув, Уилсон.

– По-моему, командование организовало все это дело очень неразумно, – заметил Гольдстейн тоном, явно указывавшим, что он хочет вызвать обсуждение действий начальства.

– Опять ты суешь свой нос куда не следует? – сердито оборвал его Крофт.

– Я просто выражаю свое мнение, – возразил Гольдстейн.

«Антисемит», – подумал он про себя о Крофте.

– Мнение! – передразнил его Крофт, презрительно сплюнув на землю. – Свое мнение выражают только болтливые бабы!

– Эй, Гольдстейн, может, устроить тебе трибуну? – насмешливо спросил Галлахер.

– Можно подумать, что ты всем доволен, – робко возразил Гольдстейн.

– Брось ты эту чепуху! – воскликнул Галлахер после короткой паузы. – Тебе что, фаршированной рыбки захотелось?

Снова застрекотал пулемет. В ночной тиши казалось, что он где-то совсем близко.

– Мне не нравится твоя манера говорить со мной, – заявил Гольдстейн.

– Знаешь что, пошел-ка ты к чертовой матери! – не унимался Галлахер. – Иди сходи в кусты, посиди, а не то наложишь в штаны.

– Я не позволю так разговаривать со мной, – возразил Гольдстейн дрожащим голосом.

Насмешки Галлахера возмущали Гольдстейна до глубины души.

Мысль о драке с Галлахером была ему противна, и в то же время он считал, что должен решиться на нее. Эти идиоты только и знают, что кулаками размахивать.

В спор вмешался Ред; ему никогда не нравились бурные проявления страстей.

– Тихо, тихо, – проворчал он. – Через какие-нибудь минуты появятся япошки, и у вас будет с кем подраться. Драка из-за армии, ха! Что касается меня, то я считаю, что порядка в ней нет с тех пор, как посадили на коня Вашингтона.

– Ты не прав, Ред, – вмешался Толио. – Нельзя так говорить о Джордже Вашингтоне.

– Да ты самый настоящий бойскаут, Толио! – сказал Ред насмешливо, хлопнув рукой по колену. – Не допустишь, чтобы осквернили наш флаг, да?

Толио вспомнил о прочитанной когда-то книге под названием «Человек без родины». «Ред совсем как герой этой книги», – решил он про себя.

– Я считаю, что есть такие вещи, над которыми смеяться стыдно, – заметил он сердито.

– Знаешь что я скажу тебе, паренек? – насмешливо спросил Ред.

Толио знал, что Ред намерен зло пошутить над ним, но не удержался и спросил:

– Что?

– Единственное, что плохо в нашей армии, так это то, что она никогда не проигрывала войны.