Наглец

Едва осознав, что мы собираемся впятером, до меня дошла простая истина: я охренеть как скучал по тем временам, когда всё было просто; когда не приходилось задумываться над тем, что большинство из нас уже не свободно и, по сути, не принадлежит себе, и о том, что конкретно мне надо завоёвывать одну своенравную девицу, которая больше напоминает пантеру. Просто побыть компанией мажоров, которыми нас все считали, наплевав при этом на весь белый свет.

В коттедж приезжаю первым, хотя мы выехали все одновременно; следом приезжает хмурый Шастинский и в противоположность ему светящийся радостью Макс. За ними подкатывает Егор, а Кир опаздывает практически на час — никак не мог оторваться от беременной жены, видимо. Сдерживаю желание закатить глаза, когда он с улыбкой роняет взгляд на ковёр перед камином — не нужно быть гением, чтобы понять что именно он вспоминает; заставляю себя не злиться, когда выражение лиц Макса и Ёжика становится приторно-ванильным — как у влюблённых идиотов, коими они и являлись.

— Бля, меня щас вырвет, — тут же озвучивает мои мысли Лёха. — Мы сюда мужской компанией собраться приехали, а вы с собой своих баб притащили!

— Не понял, — хмурится Кир. — Это где ж ты их увидел?

— Да на ваших мордах неоновыми буквами светится «Втрескался по самые гланды»! На вас же смотреть противно!

— А ты чего такой колючий? — вскидывает брови Макс. — Опять с Крис проблемы?

Шастинский лишь машет рукой, подтверждая подозрение Соколовского, и отворачивается к окну, за которым из-за темени уже ни черта не видно. Подсаживаюсь рядом и пихаю его плечом в плечо.

— Где твоё настроение?

— Видишь вон ту щель между полом и плинтусом? — кивает он головой в указанном направлении. Я непонимающе всматриваюсь, куда он показывал, и киваю. — Вот там оно, сволочь, засело — ручкой тебе машет, привет передаёт.

Всё-таки закатываю глаза — его вторая клоунская натура периодически даёт о себе знать.

— Так верни его обратно.

— А ему и там неплохо, — по-прежнему хмурится друг. — Да и похер как-то, если честно.

— Так, парни, — вклинивается между нами Макс и закидывает руки нам с Лёхой на плечи. — Заканчиваем сеанс соплежуйства и айда бухать — сегодня ради этого даже мы сделали исключения.

— Да, а чтобы не было особо плачевных последствий, отключаем телефоны, господа, — протягивает целлофановый пакет Кир, — и складываем их сюда.

— Это ещё зачем? — удивляется Лёха.

— Да чтоб ты спьяну не надумал Кристине звонить и всё не испортил окончательно.

— Можно подумать, там есть, что портить… — бурчит Шастинский себе под нос, но делает как все, и вот пять наших гаджетов отправляются в ящик кухонного гарнитура.

Вначале мы даём по парочке бутылок пива — под песню «LXE, Kavabanga Depo Kolibri — Дикий кайф» — а вот после пары стопок коньяка вроде начало отпускать. Первое, что врезается в память — Лёхина рожа с улыбкой Чеширского кота; а после он поднимается на ноги и, слегка шатаясь, валит в сторону кухни, которая из гостиной просматривается на раз.

— Ты чё делаешь? — тут же реагирует Макс. — Договорились же — телефоны не трогаем!

— Да я только кину Кристюхе сообщение по Вацапу, — отмахивается Лёха.

Соколовский идёт в сторону Шастинского и вырывает у того гаджет из пальцев.

— Я бля тебе на день рождения подарю кнопочную «Мотороллу», — кипятится он. — Чтоб неповадно было соцсетями пользоваться.

— Давай пейджер сразу, — ржёт Егор.

— Не, тогда уж наскальной живописью пусть пользуется, — вставляет пять копеек Кир, а я уже не могу сдержать ржачь.

— Хорошо хоть не сигнальными кострами, — ворчит Лёха и тут же улыбается.

Говорю же — будто пальцами щёлкает.

Ещё после пары стопок я всё же замечаю в руках Шастинского телефон, по которому он что-то ищет в интернете; подсаживаюсь ближе и вижу, как он читает новости про охреневших недолюдей, которые в зоопарке какого-то города издевались над животными. А после, следующее, что я помню — мы впятером пешедралим в сторону зоопарка.

— Схуяли мы тут забыли? — заплетающимся языком интересуется Кир, присосавшись к бутылке рома.

— У нас освободительная миссия, — хмыкает Лёха и спотыкается о собственную ногу.

Спаситель хренов.

— Ты вообще в курсе, что нам светит, если нас поймают? — хватаю его за плечо, которое на поверку оказывается веткой дерева.

— Слушай, Матвеев, тебе не похер? — разводит он руками. — Может хватит постоянно париться о том, что будет, и вместо этого просто плыть по течению?

Резко торможу, при этом умудрившись остаться в вертикальном положении.

А действительно, какого хрена?

Течение так течение.

* * *

И всё-таки я должен быть благодарен судьбе за то, что в этот вечер пил меньше всех, потому что именно мне пришлось снимать этих тарзанов с заборов, которыми были огорожены вольеры с животными; к счастью для Лёхи, я успел вовремя, потому что его знакомство с белыми медведями закончилось бы не так весело, как он рассчитывал. А вот Максу повезло меньше, и теперь на его шее красуется укус мартышки, которой не понравилось такое пристальное внимание в его стороны. Хотя, если закрыть глаза на одежду, Соколовский очень даже вписывался внешним видом в обезьяний круг — тут даже бухой в дым Шастинский оценил картину на пять с плюсом.

Вспоминаю, как Егор пытался поцеловать змею сквозь стекло террариума, и думаю, что она с удовольствием поцеловала бы его в ответ, и это было бы последним, что Ёжик сделал бы в своей жизни.

Кир вёл себя как-то более осторожно — может, сказывается скорое отцовство сразу двух малышей — но к животным он почти не лез, а вот нырнуть в сторожку к охране и угостить трудяг ромом ему прям пекло. Разбудить охранника, который уже без нас был бухим, ему не удалось, а вот селфи на память наделать получилось — там целый альбом вышел.

— Ты его ещё поцелуй, — угарает Лёха. — А я потом это ваше совместное фото по всем соцсетям разошлю!

Пока Шастинский с Романовым выясняли отношения, Макс хмуро потирал царапину на шее.

— Нина меня грохнет, — ворчал он до самых ворот. — Подумает ещё, что это какая-нибудь баба оставила…

— Я думаю, если б ты полез к мартышке-девочке, проблем бы не было — на твою смазливую рожу разве что слепая не поведётся, — ржёт Егор.

— Интересно, как это я должен был понять, кто из них девочка, а кто мальчик? — злится Соколовский.

— Проявил бы фантазию, — фыркает Лёха.

— Лучше молчи, Шастинский, — кривится Макс. — А то я твоим языком щас тут весь асфальт подмету.

— Так я не понял, а что у нас за спасительная миссия-то была? — чешет затылок Кир. — Кого спасать надо было?

Прикрываю глаза рукой: вот нахера он напомнил?!

И да, Лёха тут же пользуется моментом, и разворачивается обратно к вольерам.

— Стой, малахольный! — шиплю ему в спину, но в ответ получаю только призрачный хохот.

Этому идиоту совсем жить надоело?