Награда королевы Марго

— Это кто? Шарль? — удивлялись они. — Никогда не видели его таким.

— Помогите оттащить его на солому, — попросил Пьер. — Ему надо проспаться.

Мужчины дружно взяли убийцу под руки, отволокли в сени и грубо швырнули в сено. Сами же принялись метать кости. Пьер остался в сенях. Он смотрел на спящего Шарля, и никогда в жизни его сердце не билось так сильно.

После того как на башне пробило девять, Пьер стащил с убийцы плащ и сапоги, снял с него шляпу и вышел вон.

На улице продолжало мести, но Пьер больше не замечал ни ветра, ни снега. Когда он, выйдя за город, приблизился к мосту, его сердце радостно встрепенулось: сквозь снежную мглу явно вырисовывались два мужских силуэта в запахнутых плащах. Пьер ступил на мост и услышал грозный голос:

— Месье! Через мост прохода нет.

— Я Шарль! — ответил Пьер.

— Тогда пожалуйте в карету.

Пьер не помнил, как его везли, как вели по заснеженным аллеям к дворцу, как они втроем плутали по коридорам и лабиринтам Лувра. Опомнился он только после того, как его оставили одного в каком-то роскошном зале с белоснежной мраморной лестницей. Пьер осмотрелся. На стенах висели картины, в углу стоял клавесин, на нем канделябр с горящими свечами.

Неожиданно дверь наверху отворилась и вошла она, Маргарита де Валуа. Это было похоже на сон. Огромный роскошный зал, картины, мерцающие свечи и королева Марго, спускающаяся к нему по ступеням, словно с небес.

Ее осанка была грациозной, походка величественной, взгляд божественный, точнее — сатанинский. Ее кожа была настолько бела, что, казалось, сияла своим собственным светом. Марго была одета в шикарное голубое платье с причудливыми кружевами и глубоким декольте.

Королева остановилась перед Пьером, не дойдя четырех ступенек. Она внимательно осмотрела гостя с головы до ног и произнесла снисходительным тоном:

— Вы и есть знаменитый убийца Шарль?

— Да, ваше величество! — с готовностью ответил Пьер.

— Я вас представляла другим.

— Часто наши представления обманчивы, ваше величество. То не вина людей. То воля Господня, — произнес Пьер, пожирая свое божество сияющими глазами.

— Вернемся к нашим мирским делам. Догадываетесь, зачем я вас пригласила?

— Да, ваше величество. Назовите только имя. И ваше желание будет исполнено.

Глаза ее сверкнули и стали темными.

— Ее зовут Екатерина Медичи, — произнесла она с коварной улыбкой, не сводя с Пьера глаз.

Несмотря на то что гость догадывался, кто будет его клиентом, он все равно непроизвольно вздрогнул. Это не ушло от внимания королевы.

— Вас что-то смущает, месье? — спросила она.

— Нет, ваше величество. Завтра же я исполню ваше повеление.

Светлая улыбка озарила прекрасное лицо Марго.

— Сколько вы хотите за эту работу? — спросила она.

Сердце Пьера замерло. Потребовались усилия, чтобы совладать с собой.

— Простите мою дерзость, ваше величество, но я не хочу золота. Я хочу вас.

Выдавив это, Пьер почувствовал, как алая краска залила его лицо. Марго едва заметно усмехнулась и спокойно произнесла:

— Хорошо месье! Вы получите то, о чем мечтаете, но только после того, как сделаете свою работу.

Она собралась развернуться и уйти, но Пьер воскликнул, дерзко ступив ногой на первую ступень:

— Нет, ваше величество! После этого вы сразу забудете и обо мне, и о своей награде. Сейчас, королева!

Презрительная усмешка тронула вишневые губы Марго. Не произнеся больше ни слова, она взяла тонкими пальцами подол своего платья и медленно подняла вверх…

17

— Кстати, если тебе еще интересно, Колесников снова перерезал себе вены, — сообщила Настя, едва Евгений проследовал на кухню.

— Что? — вздрогнул Трубников, не поверив ушам.

— Ты удивляешься? Странно. Сам же говорил, что у него крышу сорвало.

— Но откуда тебе известно?

Жена отвела глаза и принялась торопливо накрывать на стол.

— Я звонила вчера в больницу. Думала, может, там знают, куда ты делся? Но мне сказали, что ты не появляешься уже третий день. А Колесников сразу после твоего исчезновения порезал себя бритвой. К счастью, в эту минуту вошла медсестра и не дала ему до конца располосовать руку. Словом, он успел только перерезать бинты и слегка повредить кожу. Лезвие у Колесникова отняли и перевели в изолятор. Не исключено, что он уже в психушке.

Трубников внимательно выслушал жену и нахмурился.

— Но откуда у него лезвие?

— Этого никто не знает.

— А что с ним случилось?

— Сестра сказала, что понятия не имеет.

Без дальнейших вопросов, Трубников поднялся со стула и отправился в прихожую одеваться.

— Ты к нему? — встревожилась жена. — Но возможно, его уже нет в больнице. Ты хотя бы позвонил.

— На месте разберемся.

— Поел бы сначала! — с отчаянием крикнула Настя, но в ответ услышала раздраженный хлопок двери.

Трубников угрюмо катил по Москве и смутно догадывался, что все эти события, связанные с самоубийством Колесникова, какая-то новая, хорошо продуманная игра. Если бы Диман не перерезал вены, то Евгений бы не усомнился, что вся эта трепотня по поводу убийства Маргулина не более чем банальный блеф. Правда, непонятно, зачем ему это надо? Но видимо, зачем-то надо. Умом Колесникова не понять. Однако вены себе он перерезал натурально. Значит, действительно чем-то сильно напуган. Что-то в этой истории Диман явно недоговаривал. Не пора ли взять его за грудки?

Было около восьми вечера, когда Трубников подкатил к больнице. Он поднялся на крыльцо и принялся набатывать в закрытую дверь. Минут через десять к стеклянным дверям подошел сердитый вахтер в белом халате. Трубникова он узнал, но замок не отпер.

— Главврач строго запретил посещение больных в неположенное время, — сказал вахтер через стекло.

— Мой друг еще в больнице? Или его уже перевели?

— Это который самоубийца? Да нет! Он еще лежит у нас.

— Пусти, дед! — попросил Трубников и вытащил из кармана сто долларов.