Награда проклятого демона

И никогда, никогда не отпускать друг друга.

Мы чуть не перелетели через край вместе, совершенно мокрые от брызг. И замерли, словно застыв в последней фигуре танца.

У меня подрагивали ноги, но я не выдала себя. Вместо этого я соскользнула вниз, обернулась вокруг оси, на миг прижавшись к боку Тени, — и провела руками по его спине, ощущая, как опадают крылья.

— Может быть, теперь нам стоит лечь спать? — дразняще произнесла я.

Тень покачал головой:

— Даже и не думай: запрещаю. Но ты можешь немного передохнуть… если у тебя закончились силы.

Я хмыкнула:

— Пожалуй, зайду в ванную.

— Когда ты вернёшься, у меня будет для тебя сюрприз. — Тень окинул мою мокрую фигуру взглядом, подняв бровь. — Если я не пожелаю повалить твоё тело на ковёр и растерзать так, что десять тысяч диких демонов будут скулить в бессильной зависти.

— Думаешь, я настолько желанная добыча для диких демонов?

Его лицо осталось невозмутимым, но глаза сверкнули.

— Возможно.

Я приподнялась на носках и лёгким шагом двинулась в сторону роскошной мраморной ванной, спиной чувствуя взгляд Тени.

И чуть не споткнулась, проходя мимо кожаной сумки со своими вещами. Я совсем забыла… Я быстро заглянула в сумку, подхватила крошечную бутылочку, раздвинула плотную занавесь, сотканную из крошек бирюзы, и шагнула в ванную.

Мы с Тенью были вместе этой ночью. А это значило, что мне нужно было позаботиться о последствиях.

Я открыла бутылочку, едва присела на бортик бассейна. Аласса вручила мне её без расспросов, и я была благодарна ей за это.

Защитное зелье, не дающее девушке забеременеть. Необходимая вещь, если вы должны будете расстаться.

Я решительно опрокинула бутылочку в рот.

И закашлялась, тут же выплёвывая содержимое.

Эта дрянь оказалась горькой. Невыносимо горькой, просто чудовищной гадостью. Я не смогла бы её проглотить, даже если бы от этого зависела моя собственная жизнь.

Я набрала воды в хрустальную чашу и быстро прополоскала рот. Потом ещё раз. Если бы зелье должно было быть таким горьким, Аласса бы меня предупредила. Значит, ей подсунули подделку, и хорошо ещё, если не ядовитую.

Не то чтобы зелье было абсолютной необходимостью: полукровки у человеческих наложниц рождались куда как редко. Мать Конте и Тени наверняка забеременела не в первый и даже во второй год, да и Тень не очень-то беспокоился. Но мне хотелось быть уверенной. В конце концов, Конте предупреждал меня не зря.

Я ещё раз прополоскала горло и вздохнула с облегчением: похоже, я не успела проглотить эту дрянь. Обожгло рот, но в горло не попало ни капли.

Что ж, всякое бывает. Я вздохнула. Выпью в другой раз.

Я закуталась в лёгкий халатик, подхватила алый шёлковый халат для Тени, раздвинула занавесь — и замерла, выходя в спальню.

По всему залу мерцали светлячки.

Огни были погашены, кроме пары свечей, и каждая золотистая искра отчётливо светилась в полутьме.

— Ооо, — прошептала я.

И вскрикнула, когда мои бёдра вдруг охватил призрачный огонь. Не опаляя кожу, не причиняя боли, но явно не собираясь гаснуть. Тени и отсветы заплясали по моему животу и груди, и я неверяще смотрела на это странное чудо, затаив дыхание.

— Погрузи в него руку, — последовал негромкий приказ.

Я оторопело смотрела на свой халатик, горящий незримым огнём. Ткань затрещала, обугливаясь и пикантно обнажая моё тело.

— Что… ты с ним сделал?

Тень, обнажённый до пояса, стоял у арки, ведущей на балкон.

— Ткань пропитали особым составом по моему приказу. Коснись его. Не бойся.

Поколебавшись, я осторожно поднесла руку к талии. Медленно повела ниже, коснулась тонкого шёлка, по которому полыхал огонь, — и ощутила лёгкую щекотку. Словно чьи-то шаловливые пальцы прошлись по коже.

— Любимая забава детей высших демонов, — насмешливо пояснил Тень. — И очень дорогая. Никакого толку в бою от них нет, но мы с Конте баловались этими огнями в детстве. Неутомимый старший брат любил меня пугать, выскакивая огненным демоном из-за угла. Одежду, разумеется, потом пришлось…

Раздался негромкий треск, и обугленная ткань клочками просыпалась вниз, наконец оставив меня совершенно голой.

— …Выбросить, — завершил Тень, глядя на угасающее пламя. — Хотя, пожалуй, мне больше нравится срезать с тебя бельё клинком. Подойди, Дара-Закладка.

Я изящной походкой приблизилась и с лёгким ироническим поклоном протянула ему его халат. Тень набросил его, завязал пояс и задумчиво оглядел мою фигуру.

— Столько приказов, которые я мог бы тебе отдать этой ночью, — проговорил он. — Заставить тебя умолять, угрожать и кричать от удовольствия, пока ты не сорвёшь голос. Но существует лишь один приказ, который ты хочешь услышать. Лишь один, который я хочу произнести.

Наши взгляды встретились.

— Да, — произнесла я.

— И по сравнению с этим так мало значит, свяжу ли я тебя сейчас ремнями или продолжу долго и со вкусом терзать тебя изощрёнными наказаниями, — негромко сказал Тень. — Ведь на уме у нас обоих этой ночью совершенно другое.

Весь обычный лёд исчез из его голоса. Сейчас он звучал… уязвимым.

— Останься со мной, — произнесли мы вместе.

— Останься со мной.

Тень шагнул вперёд. Я шагнула ему навстречу, и наши руки встретились в сиянии светлячков.

— Подземье, — прошептала я. — Твой дом.

— И тебе он нравится. Часть тебя радуется этому приключению, как радовался бы ребёнок.

— Я не ребёнок.

Тень коротко усмехнулся:

— Я знаю.

Мы молча смотрели друг на друга. Танец теней и светлячков продолжался вокруг нас, но мы видели лишь друг друга. Сквозь расстояние, хотя между нами было лишь полшага. Сквозь время.

— Я умру через пятьдесят лет, — проговорила я. — А ты через сто.

— Ведь императоры, конечно же, всегда-всегда доживают до старости, — невозмутимо произнёс Тень.

Я улыбнулась сквозь закипающие слёзы:

— Ты доживёшь.

— Сомневаюсь. — Тень окинул меня взглядом. — Но сейчас у меня на уме совсем другое. Показать?

Я покачала головой:

— Не надо. Я знаю.

И шагнула к нему первой.

Мы слились в поцелуе — и я почувствовала, как Тень опускает меня на кровать.

— Ты, — шепнул он, уже ничего не стесняясь.

— И ты, — тихо ответила я.

Светлячки сияли вокруг нас тёплым облаком, и я больше не думала ни о чём, отдаваясь ласкам Тени, который в эту минуту был более Ниро Мореро, чем когда-либо. Его взгляд и его руки, откровенные и задумчивые, принадлежали тому, кто умел любить. Умел слушать. Умел быть рядом. Умел — и не боялся показать этого.