Наивный наблюдатель

— У нас в Трущобах принято думать иначе.

— Кто бы сомневался. Одно слово — трущобники. Вот потому из вас, Зимин, трущобник и не получился. Двойка вам за трущобность.

— Что же отличает людей из Центра от элиты?

— Мы — свободные люди.

Зимин решил промолчать. Он был не готов рассуждать о свободе, что-то внутри мешало ему быть откровенным. Конечно, у него было свое мнение на этот счет. И он знал, что какие бы разумные и убедительные аргументы не приведет Нау, он по-другому думать не сможет, потому что так уж сложилась его жизнь, изменить ничего нельзя. Не исключено, что потом, со временем, прочитав в умных книгах придуманные мудрецами определения, он откроет для себя новые измерения этого такого простого слова — свобода. Но что-то не верится. Пусть у мудрецов будут свои представления, а у него свои.

— А как попадают в Центр? — спросил он, чтобы не показаться невежливым, ему показалось, что Нау ждет, когда Зимин задаст этот вопрос.

— У каждого своя дорога.

— Наверное, вы объясняете людям, что такое свобода. Так сказать, прокладываете им путь.

— Ерунда. Разве можно современного человека научить быть свободным? Это невозможно. Человек или рождается свободным, или всю жизнь остается рабом.

— Но разве не существует какой-нибудь волшебной формулы, которая бы с помощью логики меняла сознание человека, открывала бы ему глаза?

— Нет. Не слышал ни о чем подобном. Не верьте тому, кто будет утверждать обратное.

— По вашему мнению, я родился свободным?

— Получается, что так.

— Будете меня еще проверять?

— Нет. Ваша проверка уже закончена, — рассмеялся Нау. — Будем читать ваши сочинения. Дело в том, что тексты говорят о писателях больше, чем принято думать.

Честно говоря, особых перемен в своей жизни Зимин не заметил. Ему казалось, что, перебравшись в Центр, он попадет в мир более совершенный и комфортабельный, чем Усадьба. Но Зимин ошибался. К своему удивлению, он обнаружил, что некоторые приспособления, известные ему по Усадьбе, в его новом жилище отсутствуют.

Он спросил об этом у Нау. Тот в ответ рассмеялся.

— Вы пользовались этими приспособлениями?

— Нет, — признался Зимин.

— Разумные дома тщательно сканируют сознание. Они прекрасно разбираются в ваших потребностях. Все вещи, в которых есть нужда, будут предоставлены. Как правило, речь идет лишь о потребностях, которыми вы раньше уже пользовались. Каждое новое устройство необходимо будет инсталлировать.

— Разумный минимализм?

— Нет, это забота о душевном равновесии. Люди, как известно, предпочитают привычное и понятное.

— Пожалуй. Мне было приятно обнаружить компьютер с мышкой и клавиатурой.

— У каждого человека свои собственные представления о необходимых ему вещах. Тем более, о вещах, которые требуются ему для работы. Общего подхода здесь быть не может.

— Реализуются мечты?

— Скорее, не мечты, а представления.

— Это как?

— Есть люди, которые мечтают о велотренажере, а есть люди, которым велотренажер нужен для поддержания формы. Вот у них он и будет.

— Реальный или виртуальный?

— В каждом конкретном случае по-разному. Компьютер с клавиатурой у вас будет реальный, а вот велотренажер виртуальный. Поскольку для поддержания спортивной формы хватает виртуального. Нагрузку на нужные группы мышц он обеспечивает достаточную.

— Я буду общаться только с виртуальными людьми? — Зимин был разочарован.

— Общайтесь с кем хотите, никто ничего запрещать не собирается. Это не хорошо. Не забывайте только о своем ограничителе. Он должен быть включен. Защитите свое сознание и сможете управлять эмоциями собеседника. Это бывает очень полезно, когда внезапно сталкиваешься с неконтролируемой агрессией.

— И я смогу навещать свою подругу Марго?

— Это ваше дело. Только, повторяю, не забывайте про ограничитель, он вам в Усадьбе обязательно понадобится. Вы поступили неразумно, устроив скандал возле клуба. Это сошло бы вам с рук, но вы потеряли во время драки маску. Ваше лицо видели прохожие. Теперь вы в Усадьбе человек второго сорта. На вашем месте я не стал бы лишний раз испытывать судьбу. Народ в Усадьбе собрался туповатый, с предрассудками. Толерантность не самая их сильная черта. Никогда не пробовал воздействовать на толпу с помощью ограничителя. Не было необходимости. Я бы советовал, перемещаясь по Усадьбе, скрывать свое лицо под маской. По крайней мере, в первое время.

— А с Климом я смогу общаться?

— Конечно, только заблокируйте его память о драке. Это не трудно.

— Я бы хотел некоторое время пожить в Усадьбе. Мне нужно еще многое узнать об этих людях.

— Зачем? — удивился Нау.

— Как же иначе я смогу писать книги для обитателей Центра? — спросил Зимин.

— Я в этом ничего не понимаю, — улыбнулся Нау. — Собственно, вас из Трущоб для того и вытащили, чтобы вы научили нас этим забавным штукам. Так что, поступайте, как знаете, привыкайте быть свободным.

— Но с вами я смогу общаться?

— Конечно. Мой адрес в сети вы знаете. Не исключено, что и в реале встретимся, если понадобится. Главное, — не стесняйтесь, вызывайте меня при необходимости. Я, в некотором роде, несу за вас ответственность.

— В Усадьбе есть люди из Центра?

— Не очень много. Но встречаются.

— Они будут знать, что я тоже… — Зимин хотел сказать: один из них. В том смысле, что и он, в некотором смысле, из Центра. Но постеснялся. Во все, что рассказал Нау, он поверил, потому что и сам догадывался, что что-то вроде Центра обязательно должно было существовать, только представить себя одним из этих продвинутых, свободных людей ему пока было трудно.

Но Нау заминки в вопросе Зимина не заметил или сделал вид, что не заметил.

— Конечно, — ответил он. — Они вас почувствуют, а вы почувствуете их.

— Вы так говорите, как будто я уже имею отношение к Центру. Будто я один из вас.

— Да. Это так.

Зимин не смог сдержать счастливой улыбки, щеки его зардели.

— В этом утверждении нет основания для гордости. Просто так сложилось, вот и все, — сказал Нау грустно. — Не сомневаюсь, что некоторые жители Усадьбы счастливее нас. Мы — другие. Это цена, которую надо заплатить за контроль над действительностью. И это не хорошо и не плохо. Вы интересуетесь счастьем?

— Нет.

— Это правильно. Значит, избежите душевной ломки, когда лишитесь иллюзий. Люди, даже лучшие из них, часто привязаны к своим иллюзиям. Я этого не понимаю, всегда считал, что людям полезно расставаться с иллюзиями. Может быть, вы нам это объясните в своих текстах.

— А Небов из Центра? — почему-то спросил Зимин.

— Нет, — ответил Нау.

— Странно. Он такой гордый.

— Гордыня — смертельный грех, разве вы не знали?

7. Возвращение в Усадьбу