Накануне 1941 года. Гитлер идет на Россию

Или вот, например, «План обороны государственной границы 1941 г.», который также являлся составной частью плана стратегического развертывания Красной армии. По утверждению профессора В. А. Анфилова, «в ходе нарастания угрозы войны, особенно после прихода в Генеральный штаб Жукова, шел сложный процесс корректировки планов прикрытия. Обстановка изменилась так быстро, что округа не успевали качественно разрабатывать документы, утверждать их и претворять в жизнь. Наиболее существенным изменениям подвергались планы прикрытия в Западном и Киевском особых военных округах.

Последние директивы на разработку окружных планов прикрытия были подписаны наркомом обороны в начале мая 1941 г. Ленинградскому, Западному и Киевскому округам директивы были направлены 5 мая, Одесскому — 6 мая, а Прибалтийскому — 14 мая. Срок действия плана обороны был определен в течение 15 суток». (…) «Представление окружных планов на утверждение в Генеральный штаб было определено к 25 мая. Разработка планов прикрытия в округах сильно затянулась, так как явилась чрезвычайно сложным делом. Во-первых, требовалось выявить сосредоточение войск противостоящего противника; во-вторых, предусмотреть мероприятия с целью недопущения внезапного вторжения вражеский войск на свою территорию. Кроме этого упорной обороной в укрепленных районах предусмотреть надежное прикрытие отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск, активными действиями авиации завоевание господства в воздухе, мощными ударами по коммуникациям и группировкам войск противника нарушение их выдвижения, недопущение высадки в тыл воздушных десантов и диверсионных групп». Следовательно, планы прикрытия в округах носили в первую очередь оборонительный характер. Генеральный штаб их получил только с 10 по 20 июня. То есть ни на рассмотрение, ни на утверждение их времени уже не было. Эти планы не проработали их исполнители, но самое страшное в том, что они оставались нереальными. Дело в том, что они не были рассчитаны на внезапное вторжение противника на земле и в воздухе. Все расчеты исходили из того, что даже армиям прикрытия в угрожаемый период будет предоставлено время на отмобилизование. Таким образом, как в оперативно-стратегическом, так и в мобилизационном планировании были допущены значительные просчеты, поскольку все эти планы исходили из устаревших и ошибочных взглядов на начальный период войны, которые не учитывали возможности государства. И как следствие, «к началу войны советскому командованию не удалось создать ни наступательных, ни оборонительных группировок. Войска не были отмобилизованы и оставались в основном в штабах мирного времени, имея большой некомплект в людях и технике».

Но откуда же тогда взялась версия подготовки Советского Союза к нападению на Германию?

Не удивляйтесь, если я скажу, что не немецкие генералы и историки написали о ней первыми. И уж тем более не Резун. Впервые такое утверждение было обосновано в «НОТЕ министерства иностранных дел Германии Советскому правительству от 21 июня 1941 года (МЕМОРАНДУМЕ)». В этом документе говорилось: «Враждебная по отношению к Германии политика Советского правительства в военной области сопровождалась ПОСТОЯННО УСИЛИВАЮЩЕЙСЯ КОНЦЕНТРАЦИЕЙ ВСЕХ РАСПОЛАГАЕМЫХ РОССИЕЙ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ НА ШИРОКОМ ФРОНТЕ ОТ БАЛТИЙСКОГО ДО ЧЕРНОГО МОРЯ. Уже в то время, когда Германия основное внимание уделяла французской кампании на Западе и когда на Востоке находилось лишь незначительное количество германских войск, русское верховное командование начало систематическую переброску крупных контингентов войск к восточной границе рейха, причем сосредоточение основных сил установлено у границ Восточной Пруссии и генерал-губернаторства, а также на границе с Румынией в Бессарабии и Буковине. Постоянно усиливались и русские гарнизоны на границе с Финляндией. Дальнейшими мероприятиями в этом направлении была переброска все новых русских дивизий из Восточной Азии и с Кавказа на территорию европейской части России. После того как советское правительство в свое время заявило, что, к примеру, в Прибалтику оно введет лишь небольшое количество войск, только в этом районе после его оккупации оно постоянно увеличивало там концентрацию своих войск, насчитывающих сегодня 22 дивизии. Тем самым складывается впечатление, что русские войска все ближе подходили к германской границе, хотя с германской стороны не предпринимались никакие военные меры, которыми можно было бы мотивировать такие действия русских. И лишь бы эти действия русских вынудили германские вооруженные силы к принятию контрмер. Кроме этого, отдельные части русских сухопутных сил и ВВС выдвинулись вперед, а на аэродромах вдоль германской границы сконцентрированы крупные части ВВС. Следует также отметить неоднократные нарушения в начале апреля границы и участившиеся случаи пролета русских самолетов над территорией германского рейха. По сообщениям румынского правительства, такие же случаи имели место и в румынских приграничных районах Буковины, Молдовы и Дуная.

Верховное главнокомандование вермахта с начала года неоднократно указывало внешнеполитическому руководству рейха на возрастающую угрозу территории рейха со стороны русской армии и при этом подчеркивало, что причиной этого стратегического сосредоточения и развертывания войск могут быть только агрессивные планы. Эти сообщения Верховного главнокомандования вермахта со всеми подробностями будут доведены до общественности.

Если и было малейшее сомнение в агрессивности стратегического сосредоточения и развертывания русских войск, то они были полностью развеяны сообщениями, полученными Верховным главнокомандованием вермахта в последние дни. После проведения всеобщей мобилизации в России против Германии развернуто не менее 160 дивизий.

Результаты наблюдения за последние дни свидетельствуют о том, что созданная группировка русских войск, в особенности моторизованных и танковых соединений, позволяет Верховному Главнокомандованию России в любое время начать агрессию на различных участках германской границы. Донесения об усилившейся разведывательной деятельности, а также ежедневные сообщения о происшествиях на границе и стычках между сторожевыми охранениями обеих армий дополняют картину крайне напряженной, взрывоопасной военной обстановки».

В общем, «Ледокол» Резуна был написан по «нотам» Гитлера с помощью «хирургических» ссылок на советские источники. Расчет был верным, а удар — точным. Основная масса читателей поверит, как верит многому, что не внушает доверия. А историков можно и за нос поводить. Чем больше они будут невпопад отвечать, тем хуже для них. Пока они будут отбиваться, Резун им — новую «ноту» от «Павлика». Так оно и продолжается до сих пор. Сам же Резун наивно убежден, что его никто не опроверг и не опровергнет. Но парадокс заключается в том, что этого предателя и не нужно опровергать. История войны уже давно написана. Ее можно только дополнить и уточнить. Но переписывать заново в угоду всяким ничтожествам — дело безнадежное, а главное — пустое. Кто желает, пусть читает книги Резуна как низкопробную беллетристику, но ни в коем случае не как объективные исторические исследования. Для звания таковых автору не хватает одного — научного подхода, который, как известно, невозможен без архивных документов и, конечно же, без правды, на которую предателю никогда не получить разрешения у своих хозяев!

Например, кадровый разведчик из ближайшего окружения адмирала Канариса Герд Бухгайт, прослуживший в абвере до 1944 г., пишет: «Абвер никогда не утверждал, что у русских шло полным ходом развертывание войск для нападения на Германию. Для этого вообще не было никаких оснований. У абвера сложилась тогда четкая картина положения противника: группировка советских войск носила сугубо оборонительный характер. Гитлер и Риббентроп точно знали, что Россия не нападет на Германию. Они неоднократно упоминали об этом в разговорах между собой и в беседах с японским министром Мацуокой в начале ноября 1940 г. Гитлер при этом выразил убеждение, что Сталин будет соблюдать договоры „пока он жив“. Также и в своем письме к Муссолини от 31 декабря 1940 г. он писал: „Пока жив Сталин и пока у нас не будет особых кризисов, я не поверю, что Россия предпримет какие-либо шаги нам во вред“. И еще в апреле 1940 г. фюрер говорил послу в России Шуленбургу, что „не следует думать о каких-либо опасностях со стороны русских“. Однако Гитлеру требовался какой-то довод, чтобы представить свою захватническую войну немецкому народу и мировой общественности как превентивно-оборонительную. Поэтому он и приказал хранить гробовое молчание в ответ на составленное лично Сталиным „Заявление ТАСС“ от 13 июня 1941 г., ибо в нем Сталин назвал слухи о сосредоточении немецких войск на германско-советской границе „неуклюжей пропагандой“ сил, враждебных Германии и Советскому Союзу и заинтересованных в расширении войны».

Более того, «ни в одном из германских документов первой половины 1941 г. не зафиксировано серьезных опасений по поводу возможных наступательных действий Красной армии. Напротив, продвижение ее частей к западной границе СССР рассматривалось немецкой военной разведкой как их укрепление оборонительных рубежей».

Таким образом, когда с помощью своего безудержного воображения Резун пытается поставить с ног на голову устоявшуюся оценку событий прошлого, а главное — вопреки очевидным фактам навязать читателю свою ложь, то это можно расценивать просто как очередной удар в спину преданой им Родине!

Глава 2 Адольф Гитлер как явление, или германский «мессия»

Никто в истории не вызывал такого восторга, такого поклонения, ни на кого не возлагали таких благих ожиданий, как на него, но никто другой не вызывал столько ненависти.

Иоахим Фест

1

Будущий фюрер фашистской Германии родился 20 апреля 1889 г. в семье таможенного чиновника Алоиза Гитлера (умер в 1903 г.) в Браунау-на-Инне (Австрия).

Подошедшим до нас воспоминаниям, учился он недостаточно успешно, потому как уже в юношеские годы воспринимал систематический труд как «принуждение и жесткий контроль». Его отношение к учебным дисциплинам и круг его интересов, безусловно, сказались на отметках. В школу, где преподавали презираемый им французский язык, он ходил с отвращением.

В 1924 г. профессор, доктор Эдуард Гемер, который еще двадцать лет назад преподавал Гитлеру, скажет: он «был несомненно одаренным, хотя и односторонне, но почти не умел владеть собой — по крайней мере, он слыл упрямым, самовольным, своенравным и вспыльчивым и ему явно трудно было находиться в рамках школы. Он не отличался прилежанием, иначе мог бы достичь намного лучших результатов при его бесспорных способностях».

По утверждению Вернера Мазера, «свидетельство, выданное 11 февраля 1905 г. и использованное Адольфом вместо туалетной бумаги, выглядело не просто „не очень хорошо“, но попросту скверно. Его знания по немецкому, французскому, математике и стенографии были оценены как „неудовлетворительные“. „Похвально“ и „отлично“ он имел только по рисованию и физкультуре, остальные оценки были удовлетворительными».

И вот тут ему на помощь приходит болезнь — тяжелое заболевание легких. Сам Гитлер вспоминал: «Находясь под впечатлением моего заболевания, мать наконец согласилась забрать меня из реальной школы и дать возможность посещать художественную академию». Однако быстрое выздоровление не приносит приятных надежд. Для поступления в Венскую академию изобразительных искусств не хватает ни полученного образования, ни тем более того самого свидетельства об успеваемости. Тем не менее Гитлер уезжает в Вену (май 1906 г.), где наслаждается полной свободой и безмятежной жизнью.