Накануне 1941 года. Гитлер идет на Россию
Шрифт:
Так или иначе, фюрер после позорного провала путча «прятался в Уффинге у озера Штаффельзее, в 60 километрах от Мюнхена, в загородном доме Хелены Ганфштенгель, где лечил доставлявшую ему сильную боль вывихнутую ключицу. Заикаясь, он говорил, что все кончено и ему следует застрелиться, однако Ганфштенгелям удалось отговорить его от этого. Два дня спустя он был арестован и с „бледным, изможденным лицом, на которое падала непослушная прядь волос“, препровожден в крепость Ландсберг-на-Лехе».
Оказавшись в тюрьме, Гитлер снова говорил, что застрелится, и никак не мог побороть свое отчаяние. На первый взгляд казалось, что достигнутым за четыре года успехам пришел конец. Однако именно в заключении станет понятно, какие уроки нужно извлечь из неудачи ради победы в будущей борьбе. Именно они определят весь его дальнейший путь!
В феврале 1924 г. в здании бывшего военного
Оправившись после поражения, Гитлер не желал признавать себя виновным. «Я не могу признать себя виновным, — говорил фюрер суду. — Да, я признаю, что совершил этот поступок, но в государственной измене я себя виновным не признаю. Не может быть государственной измены в действии, направленном против измены стране в 1918 году. Между прочим, государственная измена не может состоять в одной только акции 8–9 ноября — по меньшей мере ее нужно осматривать в отношениях и действиях за недели и месяцы до этого. Если уж мы совершили государственную измену, то я удивляюсь, что те, кто имел тогда такое же намерение, не сидят рядом со мной на этой скамье. Я, во всяком случае, должен отклонить это обвинение, пока мое окружение здесь не будет дополнено теми господами, которые вместе с нами хотели этого поступка, оговаривали и подготавливали его до мельчайших деталей. Я не чувствую себя государственным изменником, я чувствую себя немцем, который хотел лучшего для своего народа».
Как пишет Иоахим Фест: «Даже прокурор в своей обвинительной речи не поскупился на бросавшиеся в глаза комплименты в адрес Гитлера, расхвалив его „уникальный ораторский дар“ и посчитав, что было бы „все же несправедливо называть его демагогом“». «И чем дальше длился процесс, тем в большей мере исчезали для Гитлера авантюрность, ирреальность и полная безысходность операции. Уходило на задний план его, собственно говоря, весьма пассивное и растерянное поведение в то утро. Ко всеобщему изумлению, ход событий приобретал все больше и больше вид изобретательного, тщательно спланированного и вполне увенчавшегося успехом мастерского путча». Далее известный немецкий историк резюмирует: «неудавшийся путч 9 ноября — одна из огромных и решающих вех в жизни Гитлера: закончились годы его ученья, а в более точном смысле можно сказать, что только теперь и состоялось вступление Гитлера в политики».
Тем не менее приговор, прозвучавший 1 апреля 1925 г. (за две с половиной недели до тридцатипятилетия) за государственную измену, предусматривал пять лет заключения и выплату 300 золотых марок. Однако, несмотря на это, в тюрьме фюреру было предоставлено право свободного и даже комфортабельного времяпровождения, «что максимально способствовало его персональным амбициям». Тот же И. Фест утверждает: «В обеденное время он сидел во главе стола под знаменем со свастикой, его камера убиралась другими заключенными, а в играх и легких работах он участия не принимал. Попадавшие в тюрьму единомышленники должны были „незамедлительно докладывать о себе фюреру“, и регулярно в десять часов, как рассказывается в одном из свидетельств, проходила „летучка у шефа“. В течение дня Гитлер занимался поступавшей корреспонденцией».
«За месяцы, проведенные в Ландсбергской крепости, — писал о Гитлере У. Черчилль, — он успел закончить в общих чертах „Майн кампф“, — трактат, излагавший его политическую философию и посвященный памяти павших в недавнем путче. Ко времени, когда Гитлер в конце концов пришел к власти, ни одна книга не заслуживала более тщательного изучения со стороны политических и военных руководителей союзных держав. В ней было все: и программа возрождения Германии, и техника партийной пропаганды, и план борьбы против марксизма, и концепция национал-социалистического государства, и утверждения о законном праве Германии на роль мирового лидера. Это был манифест веры и войны: напыщенный, многословный, бесформенный, но исполненный важных откровений».
И действительно, в первых числах июня Гитлер начинает работу над этой книгой, первая часть которой была написана за три с половиной месяца. «Задуманная поначалу как отчет об итогах „четырех с половиной лет борьбы“, эта книга превратилась затем в своего рода смесь из биографии, идейного трактата и учения о тактике действий и имела одновременно своей целью изготовление легенды о фюрере. В его мифологизирующем изображении жалкие, затхлые годы до вступления в политику приобретали благодаря смело вплетенным узорам нужды, лишений и одиночества характер некой фазы аккумуляции и внутренней подготовки, как бы тридцатилетнего пребывания в пустыне, предусмотренного Провидением. Будущий издатель книги Макс Аман, явно ожидавший получить автобиографию с сенсационными подробностями, был поначалу чрезвычайно разочарован рутинностью и многословием
этой скучной рукописи», — сообщает И. Фест.Согласно официальной версии, фюрер надиктовывал свою книгу Рудольфу Гессу в тюрьме. Однако, по признанию самого автора, самым первым книгу начал записывать телохранитель Морис, потом он сам, а уже позже подключился Гесс.
На Нюрнбергском процессе Гесс показал, что в 1923 г. он практически ежедневно приводил в камеру Гитлера профессора Мюнхенского университета Карла Хаусхофера, который надиктовывал текст книги. А ее редактуру и правку осуществлял священник Бернард Штемпле.
Генерал-майор Карл Хаусхофер (27.8.1869–15.03.1946), выдающийся германский геополитик, один из основоположников-классиков этой науки, автор 40 томов и свыше 400 эссе по различным вопросам истории, географии, культуры, политики, экономики и геополитики. В прошлом профессиональный военный разведчик. С 1897 г. — на военно-дипломатической и разведывательной работе в Юго-Восточной Азии, Индии, Тибете, Монголии, Синьцзяне (Китай), Маньчжурии, Японии. С 1908 по 1910 г. — военный атташе в Японии. В 1911 г. вернулся в Германию, где работал сначала научным сотрудником, стал доктором, а с 1921 г. профессором Мюнхенского университета. Основатель и руководитель знаменитого Института геополитики в этом университете. В 1924 г. основал и возглавил журнал «Геополитика». До Первой мировой войны был личным советником кайзера Вильгельма II по дальневосточным проблемам. В Первую мировую командовал дивизией. Сторонник союза Германии и Японии при участии России. С 1916 по 1918 г. принимал активное участие в тайных сепаратных переговорах между Германией и воевавшей на стороне Антанты Японией, с целью заключения с ней сепаратного мира. Прекрасно разбирался в вопросах астрологии, оккультных наук, конспирологии, истории и современности различных тайных обществ. В 1946 г. покончил жизнь самоубийством накануне допроса в Нюрнбергском трибунале.
Поэтому, нет ничего удивительного, что именно Хаусхофер смог бы помочь написать «Майн кампф». Но очевидно, что идеи Хаусхофера не были реализованы полностью. «Так, к примеру, Гитлером была целиком и полностью отвергнута идея Хаусхофера о „евразийском континентальном блоке“ по оси Берлин — Москва — Токио. Этот „евразийский блок“, по мысли Хаусхофера, должен был стать главным звеном всей немецкой международной практики и военной стратегии. Но вместо геополитического союза с Москвой, продиктованного научными геополитическими соображениями, обоснованными и развитыми Карлом Хаусхофером, гитлеровцы предпочли преступное (и самоубийственное для них самих) нападение на СССР…»
Сам Карл Хаусхофер утверждал, что в области философии и геополитики Гесс был более образованным, чем Гитлер. Следовательно, все эти идеи, а особенно связанные с «жизненным пространством», фюрер подчеркнул у Гесса. Последний не просто помогал Гитлеру написать «Майн кампф», а продиктовал для этой книги много глав.
Примечательно, что когда Хаусхофер замечал у обоих отсутствие тех или иных представлений в области географии, то он приходил к Гессу и объяснял ему основы книги Рассела по геополитике. Гесс, в свою очередь, впитывал информацию, как губка, и разжевывал ее Гитлеру. После Второй мировой войны Хаусхофер рассказывал о том как Гитлер испытывал к нему определенную долю недоверия, «недоверия недоучки к образованному человеку с научной базой».
Подтверждает это и Фест. В частности, он пишет: «Мысль о жизненном пространстве, придавшая ей решающий поворот, попала в мир идей Гитлера через Рудольфа Гесса. Благодаря своему навязчивому восхищению „этим мужем“, как любил он называть Гитлера с прерывающимся от восторга дыханием истинного верующего, Гесс сумел в годы заключения в крепости Ландсберг со временем оттеснить всех соперников, в частности Эмиля Мориса, который выполнял обязанности секретаря Гитлера. Тот же Гесс — очевидно, еще в 1922 году, — помог Гитлеру установить личный контакт со своим учителем Карлом Хаусхофером, который развил плодотворную отрасль политической географии — основанную англичанином сэром Хэлфордом Макиндером геополитику, — в философию империалистической экспансии».
Если же говорить о взглядах Гитлера на еврейский вопрос, то людьми, которые их сформировали, считаются писатель и поэт Дитрих Эккарт и немец из Прибалтики — Альфред Розенберг. Известно, что именно последний, прочитав в России «Протоколы сионских мудрецов», стал убежденным противником «международного заговора евреев». Затем, уже в Мюнхене, с помощью все того же Д. Эккарта и других издателей-антисемитов, его привлекли к работе в качестве исследователя и писателя. Гитлеру особенно понравилась «вера Розенберга в то, что историю человечества можно объяснить с расовой точки зрения: это как раз полностью совпадало с его мировоззрением. Только в отличие от него Розенберг мог предоставить исторические доказательства этого».