Накануне катастрофы

Извиниться, может быть, и уйти? Но нельзя же ведь оставлять его тут одного в таком виде? С ним действительно произошло, кажется, что-то необычайное. Просто поразительно, как изменился этот всегда такой важный человек, почти с презрением относившийся ко всем своим родственникам, а ее, Керри, даже и не замечавший вовсе. Было интересно понаблюдать за ним теперь.

Официант принес Джессепу его бутылку, на этикетке которой была изображена обыкновенная игральная карта, с тою только разницей, что в правом верхнем и левом нижнем углу ее вместо масти помещалась фигурка, очень напоминающая условное изображение атомной бомбы…

–  Не желаешь ли и ты, - усмехаясь, спросил Джессеп, наливая себе в рюмку жидкость бордового цвета.

– Хотя, впрочем, не советую - эта штука с непривычки свалит тебя в два счета. За твое здоровье, племянница!

Джессеп ловко опрокинул рюмку и, морщась, стал сосать тоненький ломтик лимона.

–  Н-да, - проговорил он, тяжело облакачиваясь о стол, - с армией у меня теперь все кончено. Выгнали за симпатию к неграм. А эти мерзавцы-негры взяли, оказывается, да и подорвали одну из наших баз тяжелых бомбардировщиков. Как тебе это нравится? А я, выходит, недосмотрел. Негры, конечно, мерзавцы - разве я спорю? Но те, что служили под моим начальством, были хорошими солдатами. Теперь все они уже на том свете… И честно тебе скажу - не верю я, что это дело их рук. Скорее всего, это результат испытания «Эн-Джи». Попробовал бы я, однако, только заикнуться об этом - угодил бы, пожалуй, в военный трибунал.

Керри тревожно осмотрелась по сторонам.

–  Знаете, дядя, - понизив голос, сказала она, - может быть, не стоит тут говорить об этом?..

–  Да, ты права, Керри, - согласился Джессеп, - шпиков теперь всюду полно.

Он помолчал немного, мутными глазами глядя на «Черного валета», неверной рукой налил себе еще одну рюмку, но пить не стал.

–  Выставили они меня, в общем-то, по-хорошему, - продолжал он.
– Без особых обвинений. Обеспечили даже пенсией. Но все равно обидно быть козлом отпущения. И откровенно тебе скажу, - с удовольствием насолил бы я кое-кому из наших военных чиновников. Генералу Хазарду, например.

–  Дядя!
– предостерегающе проговорила Керри.

–  Ну, ладно, ладно!
– поднял руку Джессеп.
– Не буду больше. А ты по-прежнему работаешь в этой красной газетке?

–  В прогрессивной газете, дядя, - нахмурилась Керри.

–  А не могли бы вы напечатать в ней одну сенсационную статейку?
– спросил бывший начальник базы тяжелых бомбардировщиков.
– Об этом взрыве, что произошел на прошлой неделе пописывают уже кое-что. Но они ни черта ведь не знают и правду им все равно никто не скажет. А правительственные газеты опубликуют, наверно, какую-нибудь официальную версию, чтобы замять дело. Взорвались ведь не только бомбы, погибли и люди, и не только негры…

–  А вы хотите рассказать правду?
– насторожилась Керри.

–  Зачем же правду? За это, если дознаются, не сдобровать. Я расскажу вам только кое-какие фактики, от которых не поздоровится ни полковнику Причарду, ни генералу Хазарду.

–  Не думаю, чтобы согласился на это наш редактор, - с сомнением проговорила Керри.

–  А ты все-таки скажи ему, может быть согласится, - настаивал Джессеп.
– Очень эффектная получилась бы статейка. Много наделала бы шума и подмочила бы репутацию кое-кому из наших штабных петухов.

–  Хорошо, дядя, я поговорю об этом с редактором, - согласилась Керри.
– А теперь мне нужно идти. Извините, пожалуйста.

5

Начальник разведовательного управления генерал Гоуст вот уже второй час сидел с генералом Хазардом в своем кабинете, выключив все телефонные аппараты. Дверь его была закрыта так плотно, что даже адъютант, дежуривший в приемной, не мог расслышать ни слова, как не напрягал своего слуха. А разговор у генералов шел о недавнем происшествии на базе тяжелых бомбардировщиков, из-за которого так пострадал подполковник Джессеп.

–  Так вы считаете, что «Эн-Джи» выдержал экзамен?
– спрашивал Гоуст, пододвигая Хазарду ящик с сигарами.

–  Вне всяких сомнений, - убежденно заявил Хазард.

–  И по-вашему теперь нужно действовать?

–  Самым решительным образом! Хватит нам вести эту мягкотелую политику и ухлопывать колоссальные средства на сбор одной только информации. Надо быть активнее. Для этого есть теперь надежные средства. И дело тут не в материальном ущербе, который мы сможем нанести врагу с помощью «Эн-Джи», а в психологическом воздействии. Они кичатся стойкостью духа своих соотечественников, но ничего, наш препарат «Эн-Джи» поможет привить и им бациллу атомного психоза.

Генерал Гоуст вышел из-за стола и бесшумно прошелся несколько раз по мягкому ковру кабинета.

–  А вы знаете, что помощник военного министра может воспротивиться вашей идее?
– спросил он, останавливаясь перед Хазардом.

–  Почти не сомневаюсь в этом, - спокойно ответил Хазард.
– Помощник министра, может быть, и умный человек, как полагают некоторые, но его чрезмерная осторожность окажется когда-нибудь пагубной для нас. К счастью, мы можем не очень считаться с ним на сей раз, зная мнение на этот счет самого министра. Поддержит нас и большинство конгрессменов из военной комиссии конгресса.

–  Да, пожалуй, - согласился начальник разведки.

–  А то ведь, что получается, - все более вдохновляясь, продолжал Хазард.
– Нас уже не только французские генералы типа Жако, но и некоторые португальские офицеры начинают поучать. Им, видите ли, не нравится наша периферийная стратегия. А мы рассматриваем эту стратегию как наиболее отвечающую характеру будущей войны и соотношению сил на международной арене. Стратегия эта позволит нам наиболее эффективно использовать нашу воздушную и морскую мощь. А то, что я предлагаю по части «Эн-Джи» - есть одна из тактических форм осуществления нашей периферийной стратегии.

–  Вполне согласен с вами, генерал, - удовлетворенно закивал бритой головой Гоуст.
– Кому, однако, доверим мы такое поручение?

–  Это уж ваше дело, - улыбнулся Хазард.
– Кадры подобных людей - в ваших руках. Нужен, конечно, очень решительный человек, почти самоубийца.

Начальник разведывательного управления снова неслышно зашагал по мягкому ковру кабинета. Генерал Хазард, наблюдавший за ним со стороны, обратил внимание, что в фигуре и внешнем виде Гоуста не было ничего военного. По облику своему он типичный чиновник, каких немало в военном министерстве. Презирая людей штатских, да еще астенического телосложения к тому же, Хазард и на генерала Гоуста смотрел с некоторым превосходством, хотя и знал, что обладатель этой хлипкой фигуры, в делах агентурной разведки - непререкаемый авторитет.

Посидев у Гоуста еще четверть часа, Хазард откланялся, наконец. И как только он вышел, Гоуст вызвал к себе полковника Кроу. Полковник был еще сравнительно молодым человеком, но с совершенно седой головой. В разведывательном управлении младшие офицеры шепотом передавали друг другу самые разнообразные варианты легендарной истории о том, как в тридцать пять лет этот человек за одну ночь стал сед. И, пожалуй, один только генерал Гоуст знал подлинную и далеко не такую уж романтическую историю преждевременного поседения полковника Кроу. Но он не опровергал ходивших о нем легенд - пусть молодые офицеры проникаются уважением к своим начальникам!