Наказание без вины (вариант перевода)

– Но ты не вела себя так, как она.

– Я вела себя именно так. Я целовала его.

– Ты не могла. Ты только что родилась!

– Допустим. Но я родилась из ее прошлого. И из твоей памяти!

– Послушай, - говорил он, - может быть, как-нибудь... ну, заплатить побольше, что ли? И увезти тебя отсюда? Мы улетим к черту на кулички, в Париж, в Мельбурн, куда хочешь!

Она рассмеялась.

– Куклы не продаются. Поглядел - и хватит с тебя.

– У меня много денег!

Она покачала головой.

– Это ничего не значит. Уже пробовали. Ты знаешь, даже то, что делается, - нарушение закона. Власти терпят нас до поры до времени.

– Кэти, я хочу одного - быть с тобой.

– Это невозможно, ведь я та же самая Кэти. А кроме того, конкуренция сам понимаешь. Кукол нельзя вывозить из здания фирмы: начнут копаться, раскроют наши секреты. И вообще хватит об этом. Я тебя предупреждала - не говорить о таких вещах. Пропадет вся иллюзия. Останешься неудовлетворенным. Ты деньги заплатил - делай то, за чем пришел.

– Кэти, я не хочу тебя убивать!

– Нет, хочешь, хочешь! Ты просто подавляешь в себе это желание.

– Не надо было мне приходить сюда. Ты так хороша!

– Хороша, да не для тебя.

– Замолчи.

– Завтра мы вылетаем с Леонардом в Париж.

– Ты слышала, что я сказал?

– А оттуда в Стокгольм, - она весело рассмеялась и потрепала его по щеке.
– Так-то, мой толстячок.

Темное чувство зашевелилось в нем. Он стиснул зубы. И в то же время он отлично понимал, что происходит. Горечь и ненависть, пульсирующие в глубинах мозга, посылали оттуда свои сигналы, и тончайшие телепатические приемники в феноменальном механизме ее головы улавливали их. Марионетка! Это он управлял ее телом, он подсказывал ей все ее реплики.

– Старикашка. А ведь когда-то был ничего.

– Остановись, Кэт.

– Ты стар, а мне только тридцать один год. Эх, ты. Думал, я с тобой век проживу? Да знаешь ли ты, сколько на свете мужчин, которым ты в подметки не годишься!

Он вынул из кармана пистолет, не глядя на нее.

– Кэтрин.

– "Голова его - чистое золото..." - прошептала она.

– Кэтрин, замолчи!

– "...На ложе моем искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла. Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать того, которого любит душа моя".

Откуда она знала эти слова? Они звучали и ныли в его мозгу, как она могла их услышать?

– Кэти, - сказал Джордж и с усилием потер лоб.
– Не заставляй меня выстрелить. Не заставляй меня.

– "Щеки его - цветник ароматный...
– бормотала она, закрыв глаза. Живот его, как изваянный из слоновой кости... Голени его - мраморные столпы..."

– Кэти!
– яростно крикнул он.

– "Уста его - сладость..."

Выстрел.

– "...вот кто мой возлюбленный!.."

Второй выстрел.

Она упала. Ее бесчувственный рот был приоткрыт, и какой-то механизм, уже безнадежно изуродованный, все еще действовал, заставляя ее повторять: "Возлюбленный, возлюбленный..."

Джордж Хилл опустился в кресло.

Кто-то приложил холодную влажную ткань к его лбу, и он очнулся.

– Все в порядке, - сказал черноволосый человек.

– Кончено?
– прошептал Джордж.

Человек кивнул.

Джордж взглянул на свои ботинки. Он помнил, что они были испачканы. Сейчас они блестели, как зеркало. Все было прибрано, нигде ни пятнышка.

– Мне надо идти, - сказал Хилл.

– Если вы чувствуете себя в силах...

– Вполне.
– Он встал.
– Уеду куда-нибудь. Начну все сначала. Звонить Кэти, наверное, не стоит, встречаться с ней - тем более.

– Вашей Кэти нет в живых.

– Ах, да, конечно, я же убил ее. Господи. Кровь потекла совсем как настоящая.

– Мы очень гордимся этим нюансом.

Джордж Хилл вошел в лифт и через минуту был уже на улице. Накрапывал дождик. Ему захотелось пройтись по городу, бродить долго-долго... Ревность, жажда мести - все, что тяготило его, было начисто смыто. Как будто в его душе произвели такую же уборку, как в комнате, где только что совершилось убийство. Если бы настоящая Кэти появилась сейчас перед ним, он лишь молча преклонил бы перед ней колени. Она была мертва - он сделал то, что хотел. И осталась жива. В конце концов, назначение этих кукол и состоит в том, чтобы предупреждать реальные преступления. Захотелось убить кого-нибудь, вот и отыграйся на манекене. Дождь стекал с полей его шляпы. Джордж Хилл остановился у края тротуара и смотрел на проносящиеся мимо машины.

– Мистер Хилл?
– сказал голос рядом с ним.

Он обернулся.

– В чем дело?

На его руке замкнулся браслет наручников.

– Извините, сэр. Вы арестованы.

– Но...

– Попрошу следовать за мной. Сэм, ступайте вперед.

– Вы не имеете права.

– Мистер Хилл, закон есть закон. Вы подозреваетесь в убийстве.

Дождь лил целую неделю; он и сейчас струится за окнами. Джордж просунул руки через решетку: ему хотелось поймать капли дождя.

Ключ заскрежетал в замочной скважине, но он не пошевелился. Адвокат вошел в камеру.

– Ничего не вышло. Просьба о помиловании отклонена.

– Я не убийца. Это была просто кукла, - сказал Хилл, глядя в окно.

– Да, но... Таков закон, вы знаете. И они тоже, вся эта компания "Марионетки Инкорпорейтед". Все приговорены. Директор уже того.
– Адвокат провел пальцем по шее.
– Боюсь, что ваша очередь сегодня ночью.

– Благодарю вас, - сказал Хилл.
– Вы сделали все, что могли. Выходит, это все-таки убийство? Даже если я убил не живого человека, а его макет. Так, что ли?

– Тут сыграл роль неудачный момент, - сказал адвокат.
– Несколько лет назад вам не вынесли бы смертного приговора. А сейчас им нужен предметный урок - так сказать, для острастки. Ажиотаж вокруг этих кукол принял прямо-таки фантастические размеры... Надо припугнуть публику, иначе бог знает до чего мы докатимся.
– Адвокат вздохнул.
– Палата приняла закон о живых роботах. Под действие этого закона вы и подпали.

– Что же, - сказал Хилл, - может, они в чем-то и правы.

– Я рад, что вы понимаете позицию правосудия.

– Видите ли, - продолжал Хилл, - я тут сижу и думаю... Нельзя же, в самом деле, поощрять насилие - даже условное. Я и сам чувствовал себя преступником. Странно, не правда ли? Странно чувствовать себя виновным, когда вроде бы и нет оснований для этого...

– К сожалению, мне пора. Может быть, у вас есть поручения?

– Спасибо, мне ничего не нужно.

– Прощайте, мистер Хилл.

Дверь захлопнулась, Джордж все так же стоял на стуле у окна, высунув руки за решетку. Потом на стене вспыхнула красная лампочка, и голос из репродуктора сказал: