Наказание для вора

— Верю, — вздохнул Лен. — А что сказал Оскар? Где он был ночью?

— Сказал, что закрыл библиотеку в полночь, забрать ковер, да, — видя вопрос в глазах сына, подтвердил Крейл, — да, он забрал ковер, чтобы отстирать пролитые чернила. Когда мои ребята добрались до этой тряпки, ее уже прополоскали в таком количестве настоев и прочей дряни, что определить наличие крови на ней было невозможно. И, кстати, на мое замечание, что дверь в библиотеку не была закрыта — ты ведь спокойно вышел, — Оскар ответил, что, видимо, забыл.

— Оскар и забыл? — недоверчиво хмыкнул Лен. — Да он помнит про всю Академию, кто какую книгу когда брал и почему не отдал. Нет, Дель прав, гнусная история.

— А что с тем убийством сестер Смирения? — спросил Дель.

— Ищем, но пока ничего нового.

За окном послышались удары капель о крышу. Постепенно ливень набирал обороты, а Лен думал о том, кто мог из ликанов мог поднять руку на сестер Смирения? Их маленький орден был основан давно и занимался, в основном, благотворительностью. Добрые сестры работали в единственной больнице в Квартале Бедняков, помогали хворым и немощным в ночлежках, расположенных по всему району. Это были милые и разбитые жизнью женщины, посвятившие себя служению нуждающимся. В принципе, название их ордена, Смирение, как нельзя более точно описывало их. В Рестании, среди средних и низших слоев общества, они пользовались уважением. Для не признающих никакие законы преступников убийство или причинение вреда сестрам Смирения было табу. И тут вдруг три трупа этих самых сестер. Лично у Лена было две версии. Первая — это безумцы. Но уж очень они аккуратно сработали. Вторая версия — залетные убийцы. Это был наиболее вероятный вариант. Рестанию не зря называли Центром Мира: через нее проходило большинство торговых путей. Поток людей и нелюдей, проездом бывающих в Рестании, был огромен и среди них всегда находились те, для кого закон не писан. Печально, потому что отец вряд ли сможет найти убийц, они наверняка уже давно покинули город.

* * *

Мила лениво раскинулась на большой кровати, застеленной мягким пуховым одеялом, и смотрела на дождь за окном. Ей всегда нравилась промозглая осенняя погода, была в ней своя романтика. Романтика… Вот у Милы романтика все никак не наступала. Первая злость на рыжего наглеца прошла, девушка раздумывала над тем, что невнимание и явное неприятие оборотня к ее персоне больно бьет по самолюбию. Слишком сильно. Вот проклятье! Мила раздраженно ударила по подушке: как же он ее бесит. Наглый идиот! И что в нем могло ей понравиться? Мила вновь вздохнула и честно ответила: много чего. Ей никогда не нравились смазливые красавчики, и она точно знала, что не будет встречаться с эльфом. Причем, дело было не только во внешности, но и в манере поведения. Большинство сородичей были мягкими, тонко чувствующими натурами, глубоко преклоняющимися перед ее воинственностью и решительностью. А ей это было не нужно! Хватило в Рассветном Лесу! Хотелось борьбы, получать отпор, войну характеров, чтобы, как у мам с папой: он вставал на колени, при этом максимально сопротивляясь и выводя ее из себя одним своим присутствием. И судя по реакции самой Милы, Лен (а его имя было первое, что она узнала) подходил идеально. Осталось только до него донести эту простую истину: леди Феланэ выбрала его и ему нужно лишь смириться. Вот только что-то подсказывало эльфийке, что просто так парень не сдастся. О да.

«Никогда бы не подумала, что я, леди Амелия Феланэ, красивейшая из дочерей Рассветного Леса и одна из лучших молодых воинов, имеющая толпы поклонников, буду бегать за каким-то рыжим лисом, — Мила мысленно рассмеялась. — Но ничего, Ален Крейл, ты даже не знаешь, что тебя ждет. Я влюблю тебя в себя, хочешь ты этого или нет»

Глава 5. Как довести до бешенства

Постепенно жизнь вошла в привычное русло: Академия, работа, чердак и вновь Академия. Герим привычно разносил его работы и ответы на занятиях, Сатиэль разве что ядом не плевался, Реб практически довел Мэла до истерики, рассказывая про самые известные и кровавые убийства, произошедшие в Рестании за последние полвека (не будем показывать пальцем на того, кто снабдил дракона этой информацией), а эльфийка наконец-то отвязалась от Лена. Перестала приходить в кафе, перестала бросать взгляды. Сидела себе и покусывала кончик пера, внимательно слушая профессора Коса, рассказывающего про трупное окоченение. Лицо Мэла постепенно приобретало салатовый оттенок, Дель прилежно записывал, Реб рисовал трупики, а эльфийка продолжала внимательно слушать. Острый кончик светло-коричневого пера то и дело пропадал между двумя розовыми губками, иногда жемчужно-белые зубы слегка прикусывали его, пока не появился маленький юркий язычок, который лизнул перышко.

Лен резко отвернулся, чувствуя, как лицо бросило в жар. Лис не был таким озабоченным по части девушек, как дракон, но и на него, видно, стало влиять долгое одиночество. Еще и эльфийка эта… В голову закралось нехорошее подозрение, Лен слегка скосил глаза, наблюдая за остроухой. Та спокойно записывала лекцию, перестав терзать несчастное перо, и ее победная, лучащаяся самодовольством улыбка подтвердила догадку лиса. Вот же стерва!

— Господин Крейл, вы слушаете меня? — проскрипел профессор.

«Нет, я тут эльфиек разглядывая, а они меня — разводят», — с веселой злостью подумал Лен. Следовало придумать месть, благо с этим у лиса никогда не было проблем.

— Да, профессор, — виновато понурился Лен и опустил голову, пряча усмешку. Он взялся за свое перо, начал писать, незаметно сжав сильными пальцами очин чуть повыше чернил. Тихий треск возвестил лиса, что он остался без пера.

— Ох, проклятье, — шепотом, но так, чтобы услышали сидящие рядом однокурсники, ругнулся Лен. — Последнее перо, — и тут же, быстро, прежде, чем добросердечные Дель или Мэл поделятся своим, обратил просящие очи к эльфийке и самым заискивающимся тоном, на который был способен, взмолился: — Леди, не одолжите ваше перо, мне срочно нужно записать этот кусок лекции.

Остроухая, явно не ожидавшая от него такой просьбы, рефлекторно отдала свое перо. Лен перехватил его, раскланиваясь в благодарностях, и вернулся к своим конспектам. При этом совершенно случайно он погладил кончик пера, которому совсем недавно эльфийка уделила столько внимания. Сапфировые глаза встретились с оранжевыми. Лен медленно коснулся губами кончика, мягко и быстро, словно целуя. Два синих озера полыхнули то ли гневом, то ли желанием. С этой сумасшедшей трудно было разобрать.

— Господин Крейл, — возмущенный голос профессора разбил этот безумный момент, напряжение исчезло, эльфийка отвернулась, а Лен тяжело вздохнул, предчувствуя головомойку от Коса.

* * *

Профессор Имирил Ламелинэ был эльфом, как это становилось понятно из его фамилии (названия светлоэльфийских родов всегда заканчиваются на «э»), причем, еще достаточно молодым и энергичным. Он искренне считал, что студенты разделяют его энтузиазм в изучении рас. Впрочем, его лекции, действительно, были интересные. Особенно, сегодня.

— Как я вам уже рассказывал, в нашем мире существует деление рас на смертные и бессмертные. Критерием служит, как всем известно, продолжительность жизни. Если она бесконечна, то раса относится к бессмертным, если нет — то к смертным. Они, в свою очередь, также имеют свою классификацию. Бессмертные расы делятся на абсолютно бессмертные и условно бессмертные. В основу такого деления положен тот факт, что некоторые расы, имея бессмертие, при наступлении ряда условий могут его потерять. Под этим подразумевается эмоциональное выгорание, душевное отчаяние или пустота, психологические проблемы — иными словами, усталость от жизни. Если это наступает, то бессмертный умирает. Это не в полной мере самоубийство, скорее неосознанный отказ от своего бессмертия, от которого он устал. К условно бессмертным расам относят вампиров, свалгов, вендиго, фей и дриад. К абсолютно бессмертным, чья бесконечная продолжительность жизни не может измениться, относят всех эльфов, драконов, ликанов и нимф.

По предыдущим лекциям, вы знаете, что смертные расы делятся на долгоживущих и маложивущих. К первым относятся оборотни, гномы, тролли, гарги, горгулии, великаны, пикси, орны и русалки. Их жизнь насчитывает от двух до восьми столетий. К маложивущим относят людей и орков. Но их мы с вами рассматривали на протяжении прошлых двух курсов, поэтому сегодня тема нашей лекции будет затрагивать непосредственно бессмертные расы, а именно эльфов.

Итак, в нашем мире существуют раса лунных эльфов и обычных эльфов. Да, — подтвердил профессор, услышав удивленный шепот. — Считается, хотя историкам этого точно не установлено, что лунные эльфы являются детьми другого мира. Их природа отлична от природы других эльфов. Поэтому их мы будем рассматривать в отдельной лекции. Что же касается остальных эльфов.

Ламелинэ прошелся по кафедре, сцепив руки в замок за спиной.

— Нам придется сделать небольшой экскурс в историю. Изначально, существовал, помимо лунных, один вид эльфов. Сейчас их называют первыми эльфами. Однако, ровно через два тысячелетия после Великого Нашествия произошел Раскол. Великий король всех эльфов Литерэль умер, оставив после себя четырех детей: Лисэна, Мириэль, Териала и Эзариэля. В те времена в Рассветном Лесу уже много лет шла война с некромантами. У каждого из принцев и у принцессы имелись свои взгляды на решение данной проблемы. Старший сын короля, Лисэн хотел обратиться за помощью к Ордену Света, к людям. Териал выступал за возвращение в Вечный Лес, считая, что Рассветный Лес для них потерян. Эзариэль и вовсе считал, что им необходимо покинуть земли севера и искать спасения на юге. Единственная же сестра их, Мириэль пошла в своих устремлениях дальше всех и заявила, что не видит в Тьме зла. Начался спор. Дети Литерэля не смогли принять совместное решение, и тогда произошел Раскол.