Наказание для вора

Кузины переглянулись, и, как это было всегда в критических ситуациях, Мила тут же придумала повод для Эстель избежать очередного сеанса общения с кронпринцем.

— К сожалению, леди Рисанэ обещала танец лорду Нейлину, поэтому она вынуждена вам отказать.

— И когда она успела? — с ехидной репликой влез притихший было Лидэль.

— В самом начале бала, — холодно ответила Эстель младшему принцу. И так трещавшая по швам светская беседа грозила превратиться в очередную склоку высокородных детишек, но Лоренс безупречно отыграл свою роль мерзкого кронпринца. С недоумением приподняв светлую бровь, он медленно повернул голову и посмотрел на Нейлина, стоявшего рядом с самым несчастным видом. При этом взгляд принца был таким, словно он решал сложную задачу из учебника и у него никак не сходился ответ.

— Занятно, а не подскажут ли мне присутствующие лорды и леди, когда к нашему социальному слою присоединился этот субъект?

Нейлин дернулся, как от пощечины. Эстель вспыхнула, но сдержалась, а вот Мила и не подумала:

— Я использовала слово «лорд» с метафорической точки зрения, имея в виду набор душевных качеств, а не знатную кровь, доставшуюся от родителей.

Теперь взгляд его прекрасного великолепия кронпринца обратился к ней.

— Леди Феланэ, вы уверены, что у полукровки может достать душевных качеств, чтобы назвать его эльфийским лордом? Или леди? — последняя фраза была камнем в огород самой Милы: их отец, хоть и состоявший в законном браке с матерью, был всего лишь человеком, низшим существом по мнению эльфов.

— А вы сомневаетесь, ваше высочество? — дрожа от гнева, сдержанно поинтересовалась девушка. Ладони невольно сжались в кулаки. Жаль, что на балу среди знати нельзя выяснять отношения так же, как среди простых воинов, которых обучала мама. Те понимали удар кулака и умели отвечать за свои слова, а вот кронпринц — нет, пользуясь своим статусом неприкосновенности.

— Глядя на вас, да, — самодовольно усмехнулся Лоренс.

— И что в моем облике и поведении заставило вас так думать?

— Ваша кровь, — нисколько не смутившись, надменно ответил кронпринц. — Любого можно научить хорошим манерам и умению хорошо держаться в обществе, но кровь не подделать. Она всегда найдет выход. Но, — принц уже было собрался отвернуться к леди Рисанэ и продолжить разговор, однако в последний момент обернулся, — мне искренне жаль, что ваша мать обрекла вас на подобное несчастье.

— Вы считаете любовь — несчастьем, ваше высочество? — внутри Милы все заледенело, мысленно она раз за разом твердила себе молчать, сдерживаться, но пока получалось лишь не набить морду кронпринцу.

— Любовь — это высшее чувство, доступное разумным и чистым созданиям. Таким, как наш, благословленный Светом народ. Но не похоть между смертным и легшей под него эльфийской девой.

Звук пощечины разорвал праздничный гул бала. Все присутствующие, весь высший свет Рассветного Леса посмотрел на ошеломленно потирающего быстро краснеющую щеку кронпринца. Даже музыка стихла в этот момент. А потом по замершей в ожидании продолжения толпе пробежался шепот. Король, разговаривающий с министрами, зло посмотрел на сына. Королева прервала беседу с лордом Миратэ и приближалась к детям и племянницам с видом разъяренного тигра. Тетя Авелис с перепуганным взглядом спешила ей наперерез, за ней хромал генерал Рисанэ.

А в голове Милы в такт боли в правой руке пульсировала застилающая глаза ярость. Никому никогда она не позволит оскорблять ее семью, ее мать, отца и их выбор.

* * *

4858 год от Великого Нашествия

Поместье Феланэ, Рассветный Лес

— Мила! Это называется «наладить отношения»? Залепить пощечину кронпринцу при всем дворе?!

Голос матери, привыкшей отдавать приказы на поле битвы, мало подходил для семейных разборок в маленькой гостиной. Мила поморщилась от очередной волны звука: мама ярилась уже не первый час, и девушка успела подустать. Отчаявшись дождаться прекращения бесполезной головомойки, Мила бросила взгляд на отца, мирно сидящего в кресле и читающего газету за спиной у жены. Тот, почуяв каким-то шестым чувством немой призыв о помощи, оторвался от чтения и «примирительно» заметил:

— Лучше бы отругала ее за слабый удар: даже ничего не сломала эльфу.

Леди Астера Феланэ, подавилась очередной фразой и в изумление повернулась к мужу. Не удержавшись, Мила хихикнула и тут же залепила рот рукой под гневным взором матери.

— Винсент, ты издеваешься?

— Абсолютно серьезен, — спокойно ответил мужчина, вновь разворачивая газету и даже не морщась от громкого звука, разрывающего перепонки. Почти двадцать пять лет брака не прошли бесследно и многому его научили. Увидев, что ее слова никакого эффекта на мужа не производят, эльфийка, внезапно успокоившись, согласилась:

— Ты прав: удар был слабоват.

Мила молча закатила глаза: одно слово — родители!

— Я старалась удержаться в рамках приличий, — оправдалась девушка. — Кронпринц — это тебе не орк, мама, его можно ненароком и убить.

— Да, эльфы хрупкие существа. Не чета эльфийкам, — отстраненно заметил отец, под сверлящим взглядом жены.

Решив ковать железо пока горячо, Мила принялась уговаривать маму:

— Ты ведь сама всегда нам рассказывала о том, что тетя и ее семья — те еще сволочи и что от общения с ними ничего хорошего не дождешься. Так вот, ты оказалась права. Вот скажи, как можно «наладить отношения» с теми, кто тебя ненавидит и оскорбляет твою семью? И зачем?

— За тем, что Алеста — королева, — отрезала старшая эльфийка. — А мы все — ее подданные. И если моя «милая» сестрица захочет испортить нам жизнь, она сможет. А я этого не желаю.

Рука мамы скользнула на папино плечо и сжала его, тот поднял на жену до странности понимающий взгляд.

— Но что сделано, то сделано. Теперь думаем, как выйти без потерь из сложившейся ситуации.

Мила тяжело вздохнула, пытаясь изобразить раскаяние.

— Я уже обдумала варианты, — меж тем продолжила леди Феланэ, не обращая внимания на потуги дочери и прекрасно зная ее и ее характер. — Скандал разразился жуткий и, даже учитывая, что Лоренс не намерен закатывать истерику, как это без сомнения сделал бы мой племянничек, королева и свет знатно повеселятся за наш счет. Так что предлагаю удалиться на время этого бессмысленного великосветского безобразия. Арис погостит пока у Авелис, мы уедем на границу, а тебе, Мила, стоит исчезнуть поглубже и подальше.

— Предлагаешь открыть портал в Глубины и напроситься в гости к их Повелителю? — ехидно поинтересовалась Мила.

— Нет, достаточно будет нашего мира, — да, у ее мамы чувство юмора отсутствовало напрочь. — Ты ведь хотела отправиться на учебу в Академию Трех Солнц.

— В Рестанию? — неверяще переспросила девушка.

— Года на три минимум, — добавила леди Астера, забивая последний гвоздь в крышку гроба.

— Нет! — застонала Мила.

— Я бы на твоем месте только радовался, — вновь отстраненно заметил отец. — Ты будешь жить несколько лет одна в большом городе вдали от докучливых родителей.

— Винсент!

Мила хмыкнула, но улыбнулась, поднимаясь. Сложно было не согласиться с маминым решением, она и сама считала этот вариант самым разумным: затаиться, пока все страсти не утихнут. Оставив родителей переругиваться в гостиной, девушка вышла в огромный холл и поднялась по широкой, застеленной старинным красным ковром лестнице на второй этаж. После замужества старшей и младшей сестры, которые вошли в семьи мужей, мама осталось единственной, сохранившей фамилию Феланэ по той простой причине, что ее супруг был менее знатным, чем она. Таким образом именно Астера Феланэ унаследовала родовое поместье и все прилегающие к нему земли. Мила жила здесь практически с самого рождения, знала и любила это место. Каждый уголок старинного поместья, каждая роща вокруг, каждая пядь земли хранила в себе дорогие сердцу воспоминания о детстве и юности, о близких и родных людях и эльфах.

Мила призраком прошлась по своим покоям: небольшая, но уютная гостиная с кучей разбросанных по ней вещей; захламленный кабинет, в котором она провела немало часов, сражаясь с науками, что никак не хотели познаваться; скромный будуар, самая бесполезная из всех комнат и используемая в качестве дополнительной оружейной; шикарная спальня с мягкой огромной кроватью, усыпанной подушками. Девушка остановилась напротив дверец гардеробной и, достав из потайного отделения походную сумку, принялась вытаскивать из шкафов те вещи, которые по ее мнению могли пригодиться. Руки делали, а голова оставалось пустой, словно ее наполнил осенний туман, сырой, промозглый и густой, что ничего в нем не рассмотреть и не расслышать.