Наказание и преступление. Люстрация судей по-Харьковски

Было еще одно обстоятельство, о котором Куле было не с руки объяснять Инне, отвечая на ее вопрос. Он знал наверняка, что если буквально за 56 дней им не будет предоставлена в центр подходящая кандидатура на пост председателя правления Харьковского филиала, то они сами найдут человека и предложат ему. Не имея на то явных веских аргументов, отказывать в утверждении ихнего кандидата, было бы проявлением оснований подозревать Кулю в чем угодно, даже в сепаратистских намерениях, что прямо вело бы к появлению конфронтации, которая ему была не нужна, особенно сейчас, уж очень он был в тот момент, как юный, раненый волчонок, уязвим. А соглашаться на кандидата предложенного из центра для Кули было еще хуже, чем на кандидата из СМИ. Если со вторым вариантом о возникновении доверия шла речь в каком-то процентном соотношении, то с первым вариантом из центра, о доверии вообще говорить было нечего.

Поэтому, обозревая в таком ключе сложившиеся обстоятельства, Куля был вынужден выбирать из нескольких зол наименьшее. Вариант с уже имеющейся кандидатурой Ивана, казался в тот момент самым подходящим. За отсутствием ряда требуемых второстепенных качеств, у Ташкова были некоторые из ряда первостепенных: Куля знал его как говорится еще с начала школьной скамьи. Иван был достаточно не глуп, организован и ответственен для того, чтоб ему можно было поручить все административно-хозяйственные вопросы; он был достаточно честен и чист на руку, чтобы не переживать о целостности доверенной ему кассы наличных денег; он был хорошим исполнителем, выполнение поручений которого не нужно было перепроверять; а еще он был порядочен и принципиален, что бы не поддаться на возможные сладкие предложения со стороны, и не продаться, впустив врага с тыла. Худо-бедно, но уже учитывая эти, только что перечисленные достоинства, которые сами по себе немало стоят, можно было говорить о приемлемости кандидатуры Ивана на роль партнера, которому можно доверить свою спину. В остальном приходилось теперь полагаться только на себя, и там, где Иван явно не дотягивал по оперативности мысли, и там, где он явно провисал по мягкости характера и слабости духа.

Только недооценил тогда Куля, как выяснилось позже, этих провисаний в виде личностных качеств любого слабого человека, которые по сути являются благоприятной почвой для развития в душе любого слабака чувства сильного страха, который, как потом оказалось неожиданно поразительным для Кули, может делать чудеса в разных аспектах человеческого бытия, в том числе и в проявлении им губительной трусости.

В итоге, приняв положительное решение относительно предложения Ивана, Куля на следующий же день после похорон, возвращался домой уже с заготовленным претендентом на вакансию. Остальное было делом техники, тем более, что в отношениях Кули с центром образовались сильные противоречия в другом вопросе, уводя таким образом эпицентр внимания с вопроса утверждения Ташкова. И хотя все формальности по утверждению были соблюдены: заключения службы безопасности, начальника отдела по работе с персоналом, заключение психолога, финальное собеседование с первыми лицами все это присутствовало в положенном порядке, Куле показалось, что центру совершенно безразлично, кто будет возглавлять Харьковский филиал, и что он преувеличивает в своих личных предположениях имеющиеся опасения относительно возникновения потенциальной опасности для него, именно с этой стороны, со стороны его партнеров из центра. Он еще раз вспомнил и проанализировал источник возникновения таких опасений, и ничего кроме оставшихся нескольких неотвеченных вопросов у него к центру, и тревожных звоночков собственной интуиции, не вспомнил. То самое минное поле чудес вот что он вновь почувствовал своей спиной. Куля вспомнил, как он взбодрился в борьбе с непонятной тревогой, когда привлек к себе в соратники Гвоздика, а теперь все вернулось на прежнее положение. И присутствие теперь вместо Гвоздикова в Кулиных рядах Ташкова Ивана, ничего для Кули не меняло. Ташков был не боец, и когда нужен автомат, с лопатой долго не продержаться. Умиротворенное Кулино чувство спокойствия в условиях безоблачного неба и развитого социализма, похоже ушло в могилу вместе с Саней

"Стоп!" Зачем себя накручивать?! Небо как небо, все мирно и прилично, а страх от одиночества не повод для беспокойства, и не доказательство наличия угрозы", такие мысли, как продукт работы мозга, боролись в голове у Кули с тем, что исходило от души, откуда-то из груди

Но очевидной видимости угрозы действительно не было. Была проблема, которая вызвала в душе у Кули бурю негодования, но это была ситуация не совсем рабочего характера. Причина негодования состояла в том, что Куля, вернувшись с похорон обратно в Киев, привезя нового кандидата, при личной беседе с первым лицом корпорации, поднял вопрос о финансовой помощи семье погибшего. Учитывая, что ДТП произошло по вине водителя предоставленного фирмой, то и ответственность за восполнение понесенного урона должна взять фирма, то есть вся корпорация. Но в ответ на свой вопрос он услышал категорический отказ с объяснением такой позиции с точки зрения законности. Фишка была в том, что и всей корпорации, и служебного транспорта, и кадрового водителя этого транспорта, официально не существовало. Официальным, настоящим документом в этом случае было только командировочное удостоверение Гвоздикова, ехавшего от имени своей организации в какое-то О.О.О. в Киеве. Центр предложил вдове Гвоздиковой воспользоваться государственной помощью, предусмотренной законом в таких случаях, а также подать в суд на возмещение ущербов с водителя бывшего за рулем частного авто, и причинившего ДТП. Даже теоретически и суммарно это была мизерная сумму для семьи, где нет кормильца, а есть вдова и трое малолетних детей на иждивении.

Кулю возмутила такая сторонняя непартнерская позиция, казалось бы, партнеров. Получалось, что партнерами они являлись только тогда, когда речь шла о денежном потоке в Киев, а когда зашла речь о потоке из Киева, то партнеры пропадали, прячась за законность и официоз отношений, забывая о джентльменских договоренностях и о понятиях.

Возмущению Кули не было предела, он не мог бросить в таком положении вдову Гвоздикову и Саниных детей, но кроме того, что ему предстояло финансово как-то самому заботиться о сиротах, у него в голове не укладывалась такая односторонность их партнерских отношений с центром. И хотя вопрос об обеспечении сирот не входил в круг рабочих вопросов, такая позиция центра в этом случае, на фоне всех остальных уже имеющихся сомнений и неполученных ответов, почти окончательно убедила Кулю в том, что светлое будущее под флагами большой единой корпорации, как это задумывалось ранее концепцией ее создания это иллюзия. Невозможно построить что-то крепкое, надежное и работоспособное, когда присутствует двойной стандарт, а выбор применения того или иного стандарта лежит в руках только одной стороны, которая действует только в своих интересах.

Утвердив Ташкова в должности, опять же формально, т.к. официально он никакого отношения к Киеву не имел, и не добившись помощи семье погибшего, Куля возвращался в Харьков в удрученном настроении. Он понимал, что мечта о большой охоте на буйвола откладывается, и по всей обозримой видимости на долго. На всем фоне происходящего терялся вообще смысл тех усилий, который Куля вкладывал в развитие дел на этой ниве. Попросту опускались руки и пропадало всякое настроение, а самое противное то, что пропадала вера. Куля терпеть не мог это ощущение в себе. В его вере была его сила и источник воодушевления. А в эти минуты или может часы, накатывала какая-то черная, мрачная волна, которая своей темной энергией губительно действовала на его сущность и веру, да так, что он даже реально ощущал действие этой энергии в виде угнетающего сдавливания где-то у себя в груди в области солнечного сплетения.

При других обстоятельствах бросить бы все это куда подальше, да уйти туда, где нет ни двойных стандартов, ни недомолвок, ни ощущения беспочвенной тревоги, как когда-то было на производстве у директора-сына Антона. Но нельзя, вернее невозможно, как говорят долги не пускают в виде кредитов, которые он брал еще в корпорации, а теперь еще и в своем, Харьковском филиале появились займы, когда они с Гвоздиком свой кредитный портфель открыли.

И всегда, когда на Кулю накатывала такая вражеская волна, а посягательство темных сил на его святыню, на его веру в свою звезду, ощущалось реально его внутренними органами, от чего у Кули слабели и опускались руки, он пытался не сорваться и не поддаться на провокационные позывы. Противостоять этой силе было не просто, и иногда он уступал этому натиску слетая с заданного курса во все тяжкие грехи. И если такое все-таки происходило, то наверное только после пребывания какого-то времени в таком ауте, очнувшись от забытия и почувствовав на себе образ морального урода, инстинктивно протестуя против него всем своим естеством, Куле давалась возможность отвлечься от насущных проблем, ослабить зажатые эмоциями коммуникации здравого смысла, и усмирив пыл, задуматься о проблемах и задачах уже с охлажденной головой. Так, через забытие, или все же устояв перед соблазнами от Лукавого на одной силе воли, успокоившись, Куля всегда находил резерв энергии, и включая мозг, находил если не сразу варианты решения проблемы в целом, то хотя бы определял место и направление для следующего шага вперед. А уже когда благодаря даже этому малому шагу появлялось хоть какое-то просветление, хоть слабое мерцание света в этом темном туннеле, то сила веры брала свое. Поднимались руки, запускалось настроение и работа легких прокачивала то гнетущее давление в груди. Так и сейчас, насмотревшись на убегающего от него огромного буйвола, о котором он так мечтал, Куля вспомнил, что он все-таки на охоте, и если буйвол ему не по зубам, то это не значит, что пришло время помирать с голоду. Спокойно поразмыслив и разогнав тоску, им было принято решение не рассчитывать больше на поддержку центра, и не мечтая о большой охоте в их компании, сосредоточиться на своем отдельном, самостоятельном секторе. Нужно было направить все силы на его разработку, расширение и усиление. Это будет не быстрый путь к всплытию до уровня нолевого баланса, когда нет долгов, но верный. Нужно ввязаться в бой, опять вспомнив принцип Суворова, подумал Куля, а там будет видно, в конце концов в его силах осталась и возможность внешнюю структуру организовать, и финансовый ресурс удешевить, и так далее.

Размышляя над данной проблемой, он вспомнил институтские лекции своего преподавателя по экономике. Это был колоритный мужчина пенсионного возраста, по внешнему виду явно еврейской национальности, в очках с очень сильной диоптрией, и что самое интересное он носил одновременно двое часов на левой и правой руках, причем одни часы были со стрелочным циферблатом, а другие с электронным. Его лекции у всех студентов пользовались успехом, о чем красноречиво говорила их высокая посещаемость, хотя он даже не тратил времени на принятую всеми преподавателями перекличку, стимулирующую явку студентов. И вообще, его лекции отличались от остальных даже по манере их проведения. Он не стоял постоянно за кафедрой выдавая с нее тонны заученных и заумных нудных умозаключений. Все происходило как в беседе: он что-то рассказывал, иногда даже просто стоя среди парт, опершись на одну из них, а в это время можно было что-то спросить у него, уточнить, и даже оспорить, выдвигая свою версию. И сейчас Куля вспомнил, как тот рассказывал о том, что не смотря на былые общепринятые понятия о преимуществах коммунистической экономики перед капиталистической, состоящие, якобы, в том, что коммунистическая модель имела плановую структуру, а капиталистическая нет, так как регулировалась законами рынка, и поэтому называлась рыночной, принципы капитализма построение планов на будущее, предусматривали в обязательном порядке всегда. Как оказалось, там, у капиталистов все начиналось с постановки цели, и соответственно всегда под нее разрабатывался план мероприятий по пути ее достижения. Цели при этом, а соответственно и планы, могли быть краткосрочные, среднесрочные и долгосрочные. Так, по рассказам преподавателя, например, такой японский концерн как "Тойота" имеет план развития на сто пятьдесят лет это то, что запомнилось Куле до сегодняшнего дня.

Внимая мудрым речам старого еврея, Куля тоже составил что-то вроде среднесрочных планов своей деятельности. За цель он взял уровень развития своей структуры, который вытянет его из долговой ямы, где он в тот момент находился благодаря навешанным кредитам прежде всего по договору кредитной линии. Взяв в исходные данные для проведения расчета значения чуть ниже среднего уровня, там где не было известных данных, Кулин прогноз показал, что его цель нолевого уровня, когда он никому ничего не будет должен, может наступить на пятый год спокойной работы в таком режиме, учитывая определенную динамику развития внутренних и внешних структур. Это был скорее пессимистичный прогноз, так как Куля опирался на уровень данных близких к катастрофичным, но дающим уверенную возможность оставаться на плаву. При этом он не учел применение методов по удешевлению ресурсов, и постарался не скромничать в определении размера статьи расходов на фонд заработной платы. Такая методика расчетов давала приятное ощущение наличия запаса, НЗ.

Следуя намеченной стратегии, Куле не составило особого труда выполнить увеличение ранее заявленной задачи 1 в целях создания ресурсного задела для образования собственного кредитного сектора в общем кредитном портфеле Харьковского филиала. То, что он хорошо умел, имея образование, и используя навыки в сфере маркетинга и рекламы, было успешно применено, в результате чего, привлечение дополнительных финансовых потоков быстро обеспечило возможность ему вести самостоятельную деятельность по кредитованию.

Но навыков по кредитованию у Кули не было, поэтому приходилось учиться на собственном опыте и на своих ошибках. Он понимал, что не все выданные им кредиты будут возвращены в соответствии с договоренностью, то есть с условиями договора кредита, и такая перспектива напрягала его уже сейчас, так как ответственность по этим деньгам Куля ощущал больше чем на 100%. Если бы это были лично его деньги, тогда да, а так, потенциальные невозвраты, кроме ценности самих денег, имели соответствующую оценку и тяжесть ответственности его личного решения их выдать. И хотя его разум успокаивал его сообщая, что такой подход не есть профессиональным, и что к таким невозвратам в известном пределе следует относиться философски, расценивая их как плату за обучение, душа его, как человека по натуре минимум не расточительного, трепыхала поддаваясь естественному порыву. А когда такие трепыхания забрасывали в голову мысль не выдавать деньги желающим незнакомым людям вообще, то из головы на такие идеи сразу выдавалась геометрическая прогрессия ежеминутного увеличения задолженности по процентам от депозитных вкладов, ждущих своей очереди выдачи в кредит. И не смотря на то, что в основе своей стратегии Куля видел развитие собственной структуры объектов предпринимательской деятельности в различных отраслях и сферах бизнеса, держать долго без работы депозитные вклады не выдавая хоть часть их в кредиты, до момента пока появиться своя тема для вложений, было очень накладно и откровенно говоря страшно.