Наложницы ненависти

— И что она тебе рассказывала? — насторожился де Гир.

— Не стоит искать шпионов там, где их нет, — вздохнул Карим. — Я знаю, до какого предела можно иметь друзей.

— Хотелось бы верить, — проворчал Франц. — Я вот ошибся…

— Значит, тебя предали? — вцепился в тему журналист.

— Без комментариев.

— Да ладно! Ты не хотел воевать? Кто тебя предал?

— Без комментариев.

— Значит, это правда, что Орден снюхался с тварями Кадаф?

— Без… — десятилетиями оттачиваемое хладнокровие рыцаря вдруг отказало, и де Гир вытаращился на журналиста: — Кто тебе сказал? Сантьяга? Это провокация?!

— Какая провокация? — оторопело переспросил Карим. — А что, это правда?

— Почему ты спросил о гиперборейцах?

Теперь выдержал паузу Томба:

— Я просто сложил два и два, Франц. До первого августа город жил размеренно, как, впрочем, и должен жить город, впавший в летнюю спячку. Никакой суеты. Потом грянул кризис с Ктулху. А потом Зеленый Дом и Орден начали пикировку. Сегодня был объявлен ультиматум: твои рыжеволосые собратья готовы воевать с людами, но… — указательный палец Карима взметнулся вверх, — Темный Двор не объявлял о союзе с вами. К тому же все обозреватели уверены, что навы не готовы к войне. Возникает дилемма: Орден готовится к войне с Зеленым Домом один на один и при этом снимает с поста лучшего мастера войны за последние пару сотен лет. Я не верю, чтобы ты испугался схватки с людами, значит, возникло нечто такое, чего ты не стерпел. — Журналист победоносно посмотрел на притихшего де Гира. — Вот я и подумал, что вы каким-то образом умудрились снюхаться с тварями Кадаф. А тебе это не понравилось.

— И ты решил проверить свою догадку на мне?

— К сожалению, великий магистр отказался от интервью, а Гюнтер отделывается общими фразами.

Увлеченные разговором собеседники не обращали никакого внимания на неприметного чела, одиноко сидящего за дальним столиком.

* * *

— У нас проблемы.

— Что случилось?

— Мне только что сообщили, что Франц де Гир ведет переговоры с Каримом Томба. — Гюнтер положил на стол свежеотпечатанные фотографии. — Они еще там.

— Кто дал тебе право следить за масте… — Леонард осекся. — Почему ты установил слежку за Францем?

— Рыцарь де Гир проявил резкое несогласие с решением совета Ордена, — холодно ответил Шайне. — Учитывая это, а также его осведомленность в ситуации, я принял решение о наблюдении.

— Если Франц не оторвался от слежки, значит, он не замышляет ничего плохого.

— Он не догадывался о слежке. Я приставил к нему обычного чела, наемника. Большого специалиста по наружному наблюдению, но не мага.

— Ловко, — пробормотал великий магистр. — С кем, ты говоришь, встретился Франц?

— С Каримом Томба! Журналистом! И к тому же шасом! Надеюсь, я не должен напоминать, что семья Шась входит в Темный Двор? Рыцарь де Гир ведет переговоры с противником!

— Это ничего не значит, — буркнул великий магистр. — Карим давний приятель Франца.

— Как раз вот это ничего не значит, — парировал Гюнтер. — Вы думаете, что отставленный капитан гвардии изливает свою обиду журналисту «Тиградкома»? Как бы не так! Чел сообщает, что в разговоре звучали слова: «гиперборейцы» и «твари Кадаф».

— Это невозможно, — тихо произнес Леонард. — О чем ты говоришь, Гюнтер? Франц бы никогда не стал…

Де Сент-Каре замолчал.

— Я считаю, что мы должны немедленно доставить рыцаря де Гира в Замок для получения объяснений.

— У тебя есть запись разговора?

— Качество очень плохое, но указанные мною слова слышны отчетливо.

На самом деле качество было терпимым, но капитан гвардии Шайне лично привел пленку в полуживое состояние, оставив в неприкосновенности только указанные слова.

Леонард долго, очень долго смотрел на мастера войны а затем махнул рукой:

— Ладно, доставьте де Гира в Замок. — Снова помолчал. — Но просто доставьте, Гюнтер, просто. Франц свободен и может разговаривать с тем, с кем пожелает. Я хочу объяснить ему, что такие встречи сейчас неуместны.

* * *

— Ты действительно хочешь просто привести сюда де Гира, что бы старик Леонард прочел ему отеческое наставление?

— Подслушивала под дверями?

— Вы слишком громко орали.

Шайне улыбнулся.

— Мы спорили. Наш повелитель трудно расстается со старыми слугами.

— Тень Франца всегда будет над тобой, Гюнтер. Тебя всегда будут сравнивать с ним, а место на вершине только одно.

— Я это знаю. Поэтому и решил установить слежку за де Гиром!

— Твоя идея дала результат. Надо воспользоваться им в полной мере.

— Не учи меня, Вероника. Я прекрасно знаю, что такое Франц для меня.

Шайне развернулся и быстро пошел по коридору.

— Для чего ты затеваешь эту ссору? — поинтересовался Элигор. — Перед войной Орден должен собраться в кулак.

— Он и так соберется, — ответила Вероника, глядя на удаляющегося Гюнтера. — Рыцари хотят нашими руками прижать конкурентов. Мы не против, но меня не устроит, если чуды закончат войну сильными. — Теперь золотые глаза ведьмы буравили гиперборейца. — Прежний мастер войны имел огромный авторитет в гвардии, и если он погибнет от руки этого выскочки, то в Ордене назреет раскол. Мне это нравится.

— Мудрость твоей ненависти смотрит далеко вперед. Азаг-Тот не зря ставил своих наложниц выше нас, простых солдат. Ваша изворотливость способна превратить камень в молоко.

— Азаг-Тоту нравилось не только это.

* * *

— И ничего не изменит твоего решения? — устало спросил Томба.

— Есть один вариант, — усмехнулся Франц, — но он тебе не понравится.

— Какой? — с готовностью поднял голову шас.

— Ответ на один вопрос, при условии, что ты не будешь использовать мои слова в своей профессиональной деятельности ни сейчас, ни потом.

— Когда потом?

— Ты поймешь, когда. Один ответ ради нашей старой дружбы. И ради того, чтобы ты не очень жалел о потраченных на завтрак деньгах.

— «Тиградком» платит, — махнул рукой шас, обдумывая вопрос. — Значит, всего один… — Он посмотрел в карие глаза рыцаря. — Орден действительно снюхался с гиперборейцами?

— Да, — коротко кивнул Франц.

— Ну, вы и уроды, — медленно произнес Карим.

Они появились внезапно, словно выросли из-под земли. При их появлении незаметный чел, сидевший за дальним столиком, тихо расплатился и ушел.

Четверо чудов в аккуратных темных костюмах. «Теодор ле Ман, — узнал Франц, — командор войны и друг Гюнтера». Трое остальных были рыцарями узурпаторами, прикрывающими красные глаза темными очками.