Нам нельзя. Петля судьбы

— Всё… хорошо. Просто дома неприятности. — Я еще не решила рассказывать или нет. Может, ему и неинтересно будет. — Давай завтракать, да? Нам вместе принесли.

Мы очень быстро устраиваем подносы на тумбочке, силами Жени придвинув её к окну, а сами присаживаемся на подоконнике.

— Люблю так сидеть и смотреть в окно, — говорю, тщательно пережевывая невкусную, но полезную овсянку. У Жени омлет, а мне его нельзя. Тошнит. Хотя я обожаю яйца в любом виде.

— Я тоже. Ты, наверное, и рисуешь часто у окна?

— Дааа. А как ты… А, та папка?

Я снова забыла её забрать. Надо сделать пометку и утащить к себе, потому что в ней есть несколько зарисовок, которые мне хотелось бы закончить.

— Она самая. А я чаще рисую в кровати. Наушники, тяжёлый рок и карандаш в руках. Но больше, конечно, люблю тренировки.

— Ты и сейчас стараешься, — замечаю. Мускулы у Жени видно даже под футболкой. А еще я видела его пробежки.

— Конечно, ведь… Слу-у-ушай, я же не рассказал тебе!

От новостей зеленоглазого красавчика кружится голова. Я безумно за него рада! Если Илья сказал, что Женя сможет забыть о своем диагнозе, значит, это железно! Брат всегда сто раз перепроверяет, прежде чем вынести своё решение.

— Я, правда, даже не верю… Столько раз подтверждали, а тут…

— Точно-точно, — спешу успокоить, — Илья не ошибается никогда. Он знаешь какой?

Я сразу хотела поделиться, но не успела. Ночью Илюшку вызвали по срочному делу: одному пациенту стало плохо. Очень плохо. Он уже старенький, но очень жизнелюбивый! Я много раз видела, как он с палочкой ходит вокруг клиники, и каждому, кто с ним знакомиться, рассказывает, что движение — это жизнь. Глядя на его пример, начинает верить не задумываясь!

— И вот Илья до самого утра почти был там, — продолжаю. — И они смогли спасти! Он еще в тяжелом состоянии, но уже точно жизнь вне опасности!

Грудь распирает от гордости. Я правда горжусь братом и есть, за что! Он столько шёл к своей мечте и теперь может заниматься спасением людей.

— Ну раз он такой волшебник, — Женя смеется, — о я, пожалуй, буду верить ему. Мне нравятся перспективы, которые он нарисовал. А ты? Что говорит про тебя брат?

Замолкаю и отвожу глаза. Я очень-очень рада Жениным хорошим новостям. Сама не могу такими похвастаться.

— Пока неопределенно, — пожимаю плечами, отпив глоток воды. — Операцию мне делать нельзя. Вот скоро начнутся неприятые капельницы.

Намеренно не произношу слово «химия», потому что оно априори в сознании омрачает весь настрой. Женя тоже сникает, но ненадолго. Глаза его остаются грустными, но он явно пытается вернуть потерянное хорошее настроение.

— Может, прогуляемся?

Качаю головой: рано. И мне же заниматься надо. Озвучиваю эту причину.

— Тогда вместе заниматься будем.

И мы усаживаемся теперь уже за столом. Зеленоглазик объясняет мне решения, показывает терпеливо, что из чего вытекает, а я внимательно слушаю.

Мы сидим до самого обеда! И нам ни капли не скучно! Женя оживленно рисует пирамиды, стрелки и подчеркивает выводы, а я даже понимаю. Рядом с ним нелюбимая геометрия и тригонометрия становится сносной и даже немножечко интересной.

— Женечка, я ваши назначения оставлю? — Знакомая медсестра заглядывает в палату, и кладет на краешек полки несколько листочков.

Я первой срываюсь и подхватываю их. Не то, чтобы я специально лезла прочитать, нет! Передаю листики Жене, а глаза уже впиваются в напечатанную и выделенную жирным шрифтом строчку: Каминский Евгений Вячеславович…

16

POV Евгений

Die Liebe ist ein wildes Tier

Sie beisst und kratzt und tritt nach mir

Halt mich mit tausend Armen fest

Zerrt mich in ihr Liebesnest

Frisst mich auf mit Haut und Haar

Und wurgt mich wieder aus nach Tag und Jahr…

Lasst sich fallen weich wie schnee

Erst wird es heiss dann kalt am Ende tut es weh!

(Rammstein – Amour)*

Настроение Жени падает стремительно и необъяснимо. Мне кажется, она снова начинает загоняться тем же вопросом, которым была озадачена утром. Но, к сожалению, я, видимо, не настолько близкий человек, чтобы меня можно было посвятить.

Облачко из лучезарной становится… чужой. Да-да, именно чужой: нахмуренной и замкнутой.

Я никак не могу понять, чем же её обидел. Мы сухо заканчиваем разбор задач, который до этого проходил у нас со смехом и разными приколами.

Чёрт. Не подумал! Наверняка Женя устала. Или расстроилась, когда я не самым деликатным образом спросил про её здоровье.

— Жень!

Тяну девочку за руку, но она отстраняется и стряхивает моё прикосновение, будто ей неприятно. В глаза моему солнечному Облачку смотреть страшно: они ничего не выражают. Безразличие.

— Извини, мне пора.

И всё. Палата не очень просторная, конечно, но и не тесная каморка. Женя же обходит меня чуть ли не по стенке.

Выдыхаю. Я хорошо помню действие некоторых препаратов, которые угнетают психику и трудно контролировать настроение. Есть шанс, что не я стал противен, а тупо таблетка действует?

Я себя уговариваю, поспешно прощаясь и закрывая дверь за собой. В палате слышен звук, словно что-то падает, и я замираю. Шаги. Значит, не Женя. Просто уронила какой-то предмет.

Сомневаюсь, стоит ли её подождать и вместе дойти до кабинета или уйти. Решает, как обычно бывает, случай. В кармане тонко пищит входящее сообщение. Достаю телефон, и губы сами расплываются в улыбке: Игнат присылает короткие видосики с тренировок, а потом и вовсе начинает трезвонить.

Приходится уйти с так называемой открытой местности, чтобы нормально пообщаться с другом.