Нам нельзя

Киваю, стараясь улыбнуться в ответ. Мои губы словно парализованы, но все-таки удается взять себя в руки и чуть-чуть расслабиться. Лидия Павловна проводит меня в дом, попутно рассказывая об этом месте.

— А здесь у нас столовая, — указывает на одну из дверей. — А там кухня. Кстати, — она резко оборачивается и смотрит на меня. — Элла, а ты завтракала?

Хотелось бы соврать. Сказать, что не голодна, но мой желудок, словно в ответ на ее вопрос, жалобно урчит. Теперь моя нервная улыбка выдает меня с головой.

Лидия Павловна хмурится.

— Я скажу, чтобы тебе накрыли в столовой, — произносит деловым тоном женщина. — А сейчас идем сразу в твою комнату. Ты, наверно, захочешь переодеться.

Кажется, от нее не укрывается тот факт, что одежда, в которой вчера приехала к матери, мятая, и, скорее всего, я не очень-то и хорошо пахну. Мне бы умыться для начала…

Мы поднимаемся на второй этаж по широкой лестнице. Пока сложно воспринимать любую информацию, тем более пытаться запомнить все повороты и комнаты, про которые Лидия Павловна уже рассказала. Я просто бреду следом за ней, прижимая к себе рюкзак. Очень скоро я наконец-то останусь наедине с собственными мыслями. Передышка. Мне срочно нужна передышка.

Тем временем мы приближаемся к одной из ряда дверей в самом конце коридора.

— Здесь у нас гостевые комнаты, — произносит Лидия Павловна, оборачиваясь. — Я подготовила для тебя самую большую спальню. Надеюсь, тебе понравится.

И она открывает дверь, пропуская меня вперед. Я едва сдерживаюсь, чтобы не издать удивленный звук. Комната настолько отличается от той, где я провела прошлую ночь, что даже думать не хочу, что мне здесь определенно понравится.

Вхожу в комнату, замечая, что у одной из стен составлены мои вещи. И те сумки, что забрал вчера водитель мамы, и те, что тетя обещала доставить сегодня. Каким образом им удалось перевезти мои вещи сюда так рано, не интересует. Не мои же проблемы. А вот то, что я наконец-то смогу переодеться в чистую одежду и навести порядок на голове — вот это радует.

— Мы не трогали твои вещи.

— Да, я сама разберу их, — тихо произношу, взглянув на Лидию Павловну.

Она мягко улыбается, и в ее глазах искрится настоящий свет. Никакой фальши. Она передо мной открыта и хочет, чтобы я начала открываться перед ней. Увы, но пока я не могу заводить в чужом доме друзей.

Время. Мне нужно время, чтобы свыкнуться и присмотреться. Меня так часто предавали, что с трудом верится, что кто-то желает мне добра.

— Хорошо. — Лидия Павловна кивает. — Тогда пока устраивайся, а я распоряжусь насчет завтрака. А то ты совсем худышка.

К моим щекам в этом момент приливает кровь, и я смущенно отворачиваюсь. Тетя частенько говорила, что я тощая, и мне стоит есть больше. Правда, примерно обратное она говорила, когда я занималась бальными танцами. Мол, я жирная и поэтому у меня ничего не получается. В ту пору мне пришлось похудеть, но с танцами дело не пошло, зато привычка держать себя в определенном весе осталась, пусть и после я слышала упреки, что питаюсь, как птичка, и что меня сдует первым же порывом ветра.

— Я приду через минут двадцать за тобой. А то вдруг еще заблудишься.

Вновь смущаюсь. Наверное, она заметила, что я ни черта не запомнила, где что находится, хотя про столовую она рассказала едва ли не сразу, как мы вошли в дом.

Она по-доброму смеется, выходя из комнаты.

Я должна поблагодарить ее.

Повинуюсь порыву и выхожу из комнаты следом, окликнув ее по имени. Женщина оборачивается. В ее глазах — немой вопрос.

— Спасибо вам, — на моих губах расцветает благодарственная улыбка.

Лидия Павловна что-то хочет сказать в ответ, но ее неожиданно перебивает появление того, кого здесь не должно быть. Я тоже поворачиваю голову в направлении, куда смотрит женщина, и ахаю, наблюдая за тем, как из дверей соседней комнаты появляется сонное лицо Арсения. Он меня не замечает, так как моя комната дальше по коридору.

— Утречка, тёть Лид!

Она качает головой, но в ее взгляде я вижу осуждение.

— Арсюш, ты бы оделся. У нас тут гости.

И только теперь я замечаю, что Самойлов-младший выходит из комнаты в одном белье. Он удивленно смотрит на Лидию Павловну, почесывая взъерошенные темные волосы, а после наконец-то оборачивается.

Наверное, я должна была смутиться и покраснеть. Но я бледнею и отступаю, потому что такого взгляда я еще у людей не видела. Он полон злости и ненависти, и эти глаза смотрят на меня. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять — я нежеланный гость в этом доме.

Тогда какого черта он здесь забыл? Ведь, насколько мне было известно, Арсений должен жить в своей квартире в городе.

Ничего не понимаю…

— Привет! — Темный блеск в его глазах меркнет. Он поднимает руку и машет мне. — Элла, ведь так?

Я сглатываю и медленно киваю.

— О, смотри-ка, правильно запомнил твое имя, — смеется Арсений и теперь оборачивается, чтобы ответить Лидии Павловне: — Я ж не знал о гостях. Щас оденусь.

Женщина поджимает губу и качает головой, словно нянюшка, которая недовольна своим подопечным.

— Завтракать будешь?

Арсений быстро кивает, а у меня к горлу ком подкатывает. Нет. Нет! Я не хочу, чтобы он завтракал вместе со мной. Не хочу…

— Тогда через полчаса спускайся в столовую. Не опаздывай, — чеканит Лидия Павловна и, одарив меня мягкой улыбкой, разворачивается и уходит.

А я так и стою в дверях и смотрю, как Арсений разворачивается, чтобы вновь посмотреть на меня. На его губах жесткая улыбка, в глазах вновь тот жуткий блеск.

— Значит, Элла теперь живет здесь? — тянет он, кривя усмешку. — Ну, что же, Элла, добро пожаловать домой.

Я пячусь, пока наконец-то не могу закрыть дверь.

Кажется, он что-то еще говорит, но меня переполняют такие чувства, что самую малость, и я взорвусь.

Вот же подстава!

Закрываю дверь на замок. Отхожу. Жмурюсь. Считаю до десяти и прислушиваюсь. За дверью тишина — нет звуков чужих шагов, стука, проклятий. Никто не выгоняет меня из дома, но и то, что сказал (а главное, как!) Арсений не может не пугать. Я не ошиблась на его счет — у парня точно проблемы с отцом, и он точно ненавидит мою маму. А я… Я всего лишь идиотка, которую угораздило попасть в самое пекло семейных разборок.

Знать бы, чем я так не угодила Арсению? Или что сделала мама? Или сам Самойлов… Но главное, как долго здесь пробудет Арсений. Не хочу, чтобы он здесь оставался.

Выдыхаю. Пока затишье. Мне не стоит терять зря время, успею еще подумать о том, в какие неприятности я угодила по воле собственной матери и продажной души тети.

Возвращаюсь к своим сумкам и быстро ищу там чистую и немятую одежду. Увы, но все, что подойдет — джинсы и такая же узкая футболка. Наглаживать одежду у меня нет времени. Следующим делом я отправляюсь на быстрый осмотр, подмечая, что ванной комнаты нет. Скорее всего, она общая, и, скорее всего, туда как раз направлялся едва ли не раздетый догола Арсений.