Нам нельзя
Шрифт:
Жаль, что вообще пошла на все это лишь ради того, чтобы зацепить Макара.
Мы садимся обратно в машину, вскоре возвращаемся в дом Самойловых. Макар притормаживает напротив главного входа. Я едва ли не зеваю, сжимая в руках почти пустую бутылку из-под минералки.
— Спасибо, — произношу тихо. Горло малость саднит после экстренной манипуляции.
Макар кивает.
— С тобой же все будет в порядке?
Смотрю на дом. В некоторых окнах горит свет. Скорее всего, мать ждет меня, чтобы устроить взбучку.
— Не уверена, но я постараюсь.
Макар кисло улыбается.
— Тогда до завтра?
Киваю
Глава 22
Все происходит как в замедленной съемке. Сначала я вижу спокойное лицо Макара. Вижу, как он приближается ко мне. Чувствую, что пусть и не понимаю зачем, но даже такой жест мне приятен, а после замечаю, как его лицо меняется. Вытягивается в изумлении, взгляд становится опасным. А следом вихрем проносится Арсений и бьет своего друга.
Я издаю какой-то резкий вскрик и, пошатнувшись, заваливаюсь набок. Не падаю. Хватаюсь за бок машины и с ужасом осознаю, что вижу перед собой двух сцепившихся парней.
Что здесь происходит?
В голове звучит эхо.
Это я произнесла или кто-то вместе со мной?
Слишком резко поворачиваю голову в сторону дома. Там, по лестнице, быстро перебирая ногами, спускается мама. На ней голубая блузка и расклешенные бежевые брюки. Не знаю зачем, но я делаю акцент на ее одежде, когда совсем рядом кубарем катаются по подъездной дорожке два здоровенных лба.
Оборачиваюсь на них. Арсений заносит кулак, намереваясь ударить друга. Идиот!
— Стой! — ору во всю доступную мне мощь, обжигая словами глотку, и бросаюсь на них.
Вот еще! Драки мне только тут не хватало. Да еще при свидетелях!
Налетаю на парней. Наверное, происходит это как-то не так, потому что валюсь с ног, запнувшись на ровном месте. Падаю, выставляя инстинктивно перед собой руки. В общем, избежать столкновения не удается, но хотя бы подушка из двух опешивших парней помогает избежать мне серьезных травм.
На кого падаю — точно не знаю, зато до меня доносится вскрик мамы (надеюсь, она хоть чуточку волнуется за меня), оклик Станислава Валерьевича и сдавленные выдохи парней.
— Какого черта тут происходит? — к нам тут же подлетает Самойлов-старший, который выбегал из дома следом за моей мамой.
Он-то и помогает мне встать, пока не стало слишком поздно. Хотя уже поздно.
— Элла, ты как?
— Все в порядке, Станислав Валерьевич, — заплетающимся языком произношу я, пытаясь поправить одежду и отряхнуть невидимые пылинки. Навряд ли я успела испачкаться, зато вот неразлучные друзья, зачем-то сцепившиеся, как озлобленные псы, знатно так повалялись на пыльной дорожке.
— А вы какого черта творите? — рычит Самойлов-старший, обращаясь к двум идиотам.
Я делаю шаг назад, не желая больше быть втянутой в разборки, как в тот же миг на мое плечо опускается рука матери. Она впивается длинными пальцами, едва ли не пронзая ногтями одежду и кожу. И вот тут я понимаю, что сложного разговора нам
не избежать.— В дом. Немедленно!— чудом не сорвавшись, произносит она по слогам.
И у меня не остается выбора, как следовать за ней, ни разу не оглянувшись на парней. Они как раз вставали с земли под бдительным взглядом Станислава Валерьевича.
Что там произойдет после, я, пожалуй, узнаю позже, если со мной, конечно же, захотят поделиться. А пока иду за матерью, боясь посмотреть на нее. Она пугает меня. Всегда пугала. Но и волновала. Слишком далекая, недосягаемая. А еще жесткая, холодная и надменная.
И я нарушила ее правила.
Не справилась с заданием. Не смогла усидеть ровно на попе и не отсвечивать.
Я позволила Арсению втянуть меня в переделку, свидетелем которой стали все в доме. Я разозлила мать, потому что ослушалась ее. Еще и Макар с Арсением передрались не пойми из-за чего.
Как же сложно, черт побери!
— Сюда, — тем временем мать командует, указывая мне на дверь.
Я вхожу в библиотеку, из которой едва ли не каждый день таскаю книги почитать, и остаюсь стоять посреди комнаты. Мама закрывает дверь с гулким грохотом, чем выказывает свое недовольство. Она в бешенстве.
Обходит меня, садится в кресло. Меня не приглашает занять место напротив. Стою, как провинившаяся школьница перед директором.
Выдыхаю. Мне не страшно.
Я не должна ее бояться.
Перестаю гипнотизировать пол и смотрю на маму. На ее искаженное гневом лицо, которое теперь не выглядит так безупречно, как она всегда пыталась показать, на голубую блузку, которая успела помяться в сгибах локтей. Не такая уж она и идеальная. В ней есть изъяны и мне пора увидеть их.
— Что там произошло? — едва ли не рычит она, и темный взгляд некогда столь дорогих мне глаз не выражает ничего хорошего.
Я сглатываю комок, все еще чувствуя привкус минеральной воды, которую мне заботливо предоставил Макар, и молчу. Нужно собраться с мыслями. Подобрать верные слова. Но, если честно, правильно ответа у меня нет.
— Я не знаю.
— Сомневаюсь! — ее голос все же срывается на визгливую нотку, которая неприятно режет слух. — Они из-за тебя подрались?
Отрицательно качаю головой.
Она не верит. Но это ее проблема. Мне ответить нечего. Не знаю, что нашло на Арсения, когда он решил помахать кулаками с другом, но я в этом не участвовала. По крайней мере, ничего о причинах не знаю.
— Лучше спросить об этом у них, — произношу ровным голосом. Кажется, алкоголь практически выветрился из моей головы. Зато откуда-то берется смелость. Безумная храбрость, с которой я смотрю на мать и не чувствую в себе стойкого желания отвернуться.
Она морщится.
— Ты должна была быть сегодня на ужине, — меняет тему, явно поняв, что так ничего и не добьется. — Почему уехала? Да еще с Арсением. Я же запретила тебе с ним общаться.
— Ты сказала, чтобы я держалась от него подальше.
Мать быстро кивает.
— Но ему никто не запрещал этого, — парирую и вижу, что мать еще больше морщится.
Она понимает, что управлять Арсением не в силах даже его отец. А если полезет воспитывать его сама, то нарвется на настоящие проблемы. Ведь все, что пока делает Арсений, только детская забава, и даже мне понятно, что если он захочет что-то сделать по-настоящему, он этого добьется.