Нам здесь (не) жить

В шатре Тьюле перекусила — на скорую руку, но тщательно и плотно. Принцип «Война войной, а обед по расписанию» придумали люди. Но он был не пижонством, а законом выживания. Для кроликов-воинов — даже более актуальным, чем для самих людей. За ускоренную реакцию и быстрое созревание её народ платил неуёмным внутренним жаром, постоянно требующим горючего. Человек при должной тренировке может обойтись без еды месяц, неподготовленный человек — две недели. Кролик-воин уже через неделю голодания будет похож на скелет, а больше десяти дней не протянет ни при каких обстоятельствах. А когда она сможет поесть снова — знали, может быть, только боги.

Тьюле бросила короткий взгляд на оставшихся наложниц. Айя, племянница Дюрана, делала положенный по этикету печальный вид, но внутри едва сдерживала ликование. Крольчиха посоветовала бы ей умерить радость — не факт, что в шатёр первыми ворвутся именно войска Эльбы, а не какого-нибудь другого королевства, а то и вовсе гоблины из ауксилариев. Для них её имя пустой звук. Да впрочем и сам король не факт что захочет спасать потерявшую честь племянницу — может мимоходом прирезать и сказать, что так и было.

От двух других, взятых в восточных королевствах, толку тоже мало. Их соплеменников тут нет, для альянса они чужие — а значит зорзаловы подстилки, которые заслужили обычной участи вражеских женщин в захваченном лагере. Марфиза неплохо владеет мечом, но её стиль боя слишком отличается от стиля кроликов-воинов, а значит, даже если удастся раздобыть ей латы, она будет только обузой.

Презрительно сплюнув, Тьюле выскочила из шатра. Всё приходится делать самой. Буро сейчас где-то в столице, да и не полезет он в открытый бой, слишком труслив.

— Рыцарского коня сейчас не добыть, все заняты, — бросил Зорзал, когда увидел её. — Но какую-нибудь тягловую клячу взять можешь…

— Мне не надо, — отмахнулась Тьюле. — На короткие дистанции я бегом ваших коней ещё и обгоню, а при прорыве из лагеря добуду себе вражескую…

— Как знаешь, тогда следи за тылом и не путайся под ногами, — принц вернулся к отдаче последних распоряжений.

При всей ненависти к легионерам (особенно конкретно к этим легионерам) Тьюле не могла не признать их удивительную отвагу и верность. Они не могли не видеть, что их вождь заслоняется их телами, чтобы получить возможность для побега. Кролики-воины в такой ситуации уже ринулись бы врассыпную (что и произошло с ней в одной из последних битв, когда они решили, что королева не достойна их жизней). Но садерцы спокойно и стойко умирали, чтобы выиграть Зорзалу ещё несколько минут. Чрезвычайно сладкое зрелище, уши Тьюле встали торчком — впервые за несколько лет, обычно они печально свисали — чтобы впитать каждый предсмертный крик, стон или хрип, каждый боевой клич и каждое позвякивание металла. Не то чтобы у них был большой выбор. Капитуляции варвары бы не приняли, а бегают люди до смешного медленно, особенно в доспехах. Хотя могли бы поторговаться и сдать Зорзала в обмен на свои жизни… наверное. Но они этого не сделали.

Наконец принц отдал приказ и катафракты со всей силы рванули прочь из рушащегося лагеря. На пути у них оказался лишь небольшой (всего-то пять сотен, какие мелочи) отряд лёгкой кавалерии. Из Алгуны, судя по их штандартам. Понимая, что прямого столкновения не выдержат, варвары рассыпались в стороны, пытаясь закидать отступающих садерцев стрелами и снарядами из пращей, но серьёзно ранены были только двое. Однако, снова сомкнувшись позади строя телохранителей, алгунцы ловко сели им на хвост, продолжая обстреливать.

Тьюле в прыжке ударом ноги выбила одного всадника из седла, упруго приземлилась, крутанулась, снова прыгнула и заняла его место. Кобыла ничего не поняла и повиновалась новому всаднику — сперва неохотно, но когда королева добавила парочку заклинаний звероуста, животное стало совершенно шёлковым.

Привстав на седле, Тьюле выпустила несколько стрел в преследователей. Все без промаха, почти на уровне эльфов — но этого было слишком мало, чтобы остановить полутысячную орду. Ответный град стрел всё равно был гораздо плотнее. Хорошо ещё, целились в основном в отряд Зорзала, её не замечали.

Преследователям удалось подстрелить ещё десяток, прежде чем отряд Зорзала догнал один из отступающих легионов и благополучно укрылся за его щитами.

«Живём. И я теперь осталась его единственной наложницей. И доверять мне он будет больше, чем до войны. Неожиданно, но удобно».

В осаждённой столице царила напряжённая атмосфера — как по причинам внешним, так и внутренним.

Ситуация с провизией развернулась вверх ногами — у осаждающего её войска варваров теперь был доступ ко всем торговым путям Садеры и голод им больше не грозил. А вот столица, несмотря на обширные закрома, должна теперь была кормить не только себя, но и девять легионов. По закону торговцы и императорские чиновники должны были хранить запасы на три месяца. Но как всегда де-юре и де-факто оказались совершенно разными вещами. Часть продуктов прогнила, часть и вовсе существовала только на бумаге — после проведённой Молтом инвентаризации оказалось, что пригодной к употреблению еды чуть меньше, чем на месяц — для изначальной численности городского населения. А с учётом дополнительных ртов легионеров и ауксилариев — на три недели. Естественно, воров и мошенников тут же публично казнили, но от этого вино, зерно и сушённые фрукты волшебным образом в амбарах не появились.

Внутренней же причиной стал сам Зорзал и войска под его командованием. Полномочия диктатора в моменте выше императорских. И отменить их просто так нельзя, пока не истечёт полугодовой срок или не будет выполнена задача, ради которой диктатор назначался. Но принц свою задачу как раз провалил, поставив столицу под угрозу — а значит, был теперь самой большой силой в Садере и де-юре и де-факто. Пока он геройствовал в поле, это проблемой не было, но теперь он мог отменять любые указы Молта и Сената… или вводить свои. За что и взялся с большим энтузиазмом.

Оказавшись в городе, Тьюле быстро вышла на контакт с Буро, а через него — со всей своей разведывательной сетью. Её практически не контролировали, у власть имущих были более актуальные проблемы. Так что она скоро узнала о гостях из Людоедских Земель и их сложных политических играх гораздо больше.

А дальше была ночь с Зорзалом. Несколько льстивых слов, одна маленькая незаметная провокация — и на следующий день принц азартно взялся за работу, ради которой она и оставляла его в живых раз за разом. Тьюле его сопровождала, так что могла видеть это дело своими глазами.

— …Поскольку вы не отсюда, я готов проявить снисхождение к незнанию наших законов и просветить вас лично. Да будет вам известно, что власть диктатора, его право казнить и миловать, распространяется на всех исключения лиц, находящихся в пределах Империи — будь то граждане, рабы или варвары. Посему, пользуясь этой властью во благо Империи и императора, я приказываю вам, бафолк Бафомет, использовать самые сильные из доступных вам боевых заклинаний, чтобы атаковать варваров, осаждающих нашу столицу, и снять с неё осаду в кратчайшие сроки…

Тьюле ожидала вспышки ярости, однако зверочеловек только блеюще расхохотался. Сидевший рядом с ним Го Гин, до этого хмурый и подавленный, тоже ржал, как не в себя — здоровенный кулачище даже расколотил стол в трактире в мелкую щепу.

Для любого другого такая реакция означала бы смертный приговор. Зорзал нормально относился к тем, кто его ненавидел или боялся — это его самолюбию льстило, он воспринимал проклятия как комплименты. Но вот насмешки в свою сторону принц абсолютно не выносил — хотя любил посмеяться над другими. Он сжал рукоять меча так, что пальцы побелели.