Нам здесь (не) жить

— Ату его, он трус!.. —

Будкеев лезет в ближний бой,

А я к канатам жмусь.

Но он пролез — он сибиряк,

Настырные они.

И я сказал ему: — Чудак!

Устал ведь, отдохни!

Но он не услышал, он думал, дыша,

Что жить хорошо и жизнь хороша.

А он все бьет — здоровый черт!

Я вижу — быть беде.

Ведь бокс — не драка, это спорт

Отважных и т. д.

Вот он ударил раз, два, три —

И сам лишился сил.

Мне руку поднял рефери,

Которой я не бил.

Лежал он и думал: что жизнь хороша…

Кому — хороша, а кому — ни шиша.

Владимир Высоцкий, Песня сентиментального боксёра

Ты — невинный ангел

Ангел поднебесья

В этой жизни странной

Ты не моя

За тобой тень зверя

Вы повсюду вместе

А теперь поверь мне

Зверь этот я!

Позволь, я коснусь тебя

Войдет в кровь звериный яд

И лунный священный свет

В тебе свой оставит след

Ты будешь змеи быстрей

Всех женщин земных нежней

Позволь мне тебя коснуться или убей!

Ария, «Зверь»

Царь Зверей Меконгава:

— Ты не собираешься к зверолюдям, не так ли? — спросила Ямаико, как только мы начали собираться. — Ты это сказал только затем, чтобы успокоить Ульберта. На самом деле ты собираешься непосредственно в Святое Королевство…

Я пожал плечами.

— Меня учили идти туда, куда пошлют. Но думаю, так как зверолюди ценят силу, Воину среди них будет психологически комфортнее. Для меня окружение работорговцев-людоедов будет чересчур большим испытанием.

Я не сказал, каким именно испытанием. Захочется мне поубивать их всех с особой жестокостью, или присоединиться к им в их кровавой трапезе? Не исключено, что, учитывая моё воспитание и мою нынешнюю природу, оба желания проявятся одновременно, и в итоге я уничтожу и хищников, и их жертв. Мне сейчас вполне по силам «Всех убить, одному остаться» — только в отличие от многих согильдийцев, я этим не горжусь. Я знаю, как Мёртвые Апостолы пожирали целые города — мне эти засекреченные хроники не раз в кошмарах потом снились.

— Тебе понадобится как-то спрятать твой облик в таком случае, — озабоченно заметила Ямаико. — Если исполинов там ещё могут как-то потерпеть, то вампира — вряд ли… Пропорции у тебя, в отличие от нас, человеческие, так что сойдёт обычный плащ или доспехи, но нужно придумать легенду, почему ты странствуешь с исполином… и почему никогда не показываешь лица.

Слова «нефилим» в языке аборигенов не было — и скорее всего, легенды о происхождении таковых от ангелов, тоже. Здешнее слово, обозначающее таковых, по сути означало просто «великан», только в более пафосной форме. На японском мы его слышали как «кьёджин», но точно так же мы слышали и слово «гигант», обозначающее целую группу родственных получеловеческих рас. Тогда как в письменном языке аборигенов это были всё же два разных слова.

Я покачал головой:

— Тактику лжи уже избрала группа Тягамы-сан. Для актрисы это естественно, да и в Ре-Эстизе поголовной ложью никого не удивишь. Но мы идём в Святое Королевство, а потому нашим оружием должна стать только правда. Мы не будем скрывать ни нашу расовую принадлежность, ни полную силу. Мы появимся там такими, какие мы есть в действительности.

— Но на нас же немедленно нападут! — недоумевающе воскликнула Ямаико.

— Нападут, — согласился я. — Но кто сказал, что в нашем положении это плохо?

— Слушай, а мне нравится этот парень! — Воин Такэмикадзути хлопнул соплеменницу по плечу с силой, которая даже меня размазала бы тонким слоем по полу, хоть и не убила бы. — Вот это дипломатия! Порубим пару сотен нападающих в капусту — сразу зауважают!

— Нет, — я снова покачал головой с той же интонацией. — Если мы убьём солдат Королевства, мы получим уважение, основанное лишь на страхе, а нам нужно другое. Поэтому мы позволим им на нас напасть, но отвечать не будем. Мы просто подождём, пока им надоест, после чего попросим аудиенции со Святой Королевой.

Воин удивлённо заморгал всеми глазами. В его менталитет просто не укладывалось, как это возможно — не отвечать на атаки. Пришлось пояснить чуть подробнее.

— Ты атакер, но Ямаико-сан — танк. У неё есть неуязвимость к низкоуровневым физическим атакам. У меня — тоже. Не имеет значения, как и сколько нас будут бить, пока нападающие ниже шестидесятого уровня, это не расходует никакого ресурса. Мы можем стоять под подобными атаками хоть сутки напролёт.

— Но там будут не только физические атаки, — озабоченно заметила Ямаико. — Паладины и жрецы могут использовать божественную магию. И они её используют, как только поймут, что ты нежить. Мне-то от неё ничего не будет, а вот тебе…

— Верно. Убить меня они всё равно не смогут — с моим-то количеством хитов — но разозлить и ввести в голодное бешенство — вполне. А если я начну уклоняться, это разрушит иллюзию неуязвимости. Поэтому я надену Смирительную Плащаницу и Доспех Кардинала.

Ямаико рассмеялась. Будучи танком, она прекрасно знала специфику этих двух предметов. Вообще-то они оба имеют расовое требование «человек», но Аманомахитоцу-сан выковал мне (и не только мне) аналоги, пригодные для ношения гетероморфами.

Доспех Кардинала назван в честь брони, которую, по легенде, носил Ришелье при осаде Ля-Рошели. Весило это облачение более сорока семи килограммов, бегать или сражаться в таком «переносном бункере» было, конечно, невозможно, но для военачальника это и не требовалось, а вот от случайного выстрела со стен осаждаемой крепости они давали почти полную гарантию. Игровая версия доспеха действовала так же — адски увеличивала защитные параметры, но ценой снижения скорости. Впрочем, при высокой Силе носителя штраф можно было уменьшить, а у меня как у вампира этот параметр задран в небеса. Да и начальная скорость, от которой штрафы идут, тоже гораздо выше, чем у любого человеческого рыцаря.