Нам здесь (не) жить

Когда письмо не загорелось, не взорвалось и не выплеснуло ей в лицо яд, Грандмастер Ордена Паладинов неохотно активировала заклинание проверки. Её глаза тут же расширились до анимешных размеров:

— Этого не может быть!

— Вы имеете в виду, что письмо запечатано святой магией седьмого круга? — любезно подсказала Ямаико.

— Да! То есть нет! Это какая-то гнусная мистификация! Никакая нечисть не может обладать подобной силой!

— Должно быть не может, — кивнул я. — Однако это письмо в любом случае не имеет отношения к вопросу. Оно запечатано лордом ТачМи, который попросил нас его доставить, поскольку сам он пока слишком занят. Как только у него появится время, он сам прибудет в Святое Королевство, чтобы пообщаться с коллегами-паладинами.

— Ты хочешь сказать, что паладин, обладающий силой Тринадцати Героев, использует подобную тебе нечисть в качестве курьера, вместо того, чтобы уничтожить на месте?!

— Я не хочу, я это уже сказал. Как видите, я связан и причинить вреда подданным Святого Королевства не могу, так что никакой дополнительной опасности это решение вас не подвергает. Что до теологического аспекта подобной политики, то я не вправе о нём рассуждать, — хотя и очень хотелось бы. Правда, только правда и ничего кроме правды… но отнюдь не вся правда.

— А упоминал ли мой несомненно достойный брат по вере, что передав письмо, вы непременно должны вернуться живыми? — прищурилась Ремедиос, покрепче сжимая рукоять меча.

— Нет. Не упоминал, — хором ответили мы с Ямаико.

На доли секунды Грандмастер растерялась. Она не ожидала большого эффекта от этой маленькой провокации, думала, что мы либо будем выкручиваться и настаивать на своей дипломатической неприкосновенности, либо нападём первыми, что позволит списать всё дальнейшее на самозащиту. Но мы признались, что нас можно убить, и продолжали стоять, как ни в чём не бывало — это несколько сбило её с толку. Впрочем, как настоящий военный, она быстро сориентировалась:

— В таком случае я упокою вампира. Для того, чтобы ответить на вопросы Святой Королевы, если таковые будут, хватит и одного посланника. Отойди в сторону, исполин. Я всё сделаю быстро и милосердно.

Ямаико замерла в нерешительности, покосившись на меня. Умом она понимала, что мне ничего не будет, однако для её чувств это всё равно выглядело как предательство друга. Чтобы не заставлять её лишний раз переживать, я сам шагнул вперёд, обойдя её.

Несколько лучей света — благословения жрецов, стоявших в задних рядах — сошлись на фигуре Ремедиос, окутав её сияющим ореолом в наступающих сумерках.

— Ускорение Потока! Усиленный Удар! Святой Удар! — последнее она выдохнула уже, когда меч обрушился на мою шею.

Стоит признать, место она выбрала хорошо. После того, как наше оружие и броня стали реальными предметами, мы обнаружили, что многие доспехи и щиты защищают не так, как в игре. Они отражали только те удары, которые попадали непосредственно в материал брони. Удар по незащищённой коже проходил так же, как в реальной жизни — в полную силу. А поскольку дизайнеры в игре зачастую заботились больше об эффектности, чем об эффективности, многие лучшие латы оказались по сути «бронелифчиками» — несмотря на прекрасные защитные характеристики, они ничего не защищали, потому что попасть по ним враг мог только специально (и то — хорошо прицелившись). В игре попадания в незащищённые части тела моделировались критикалами — но это был абсолютно рандомный процесс, наличие брони могло лишь повысить или понизить вероятность критикала. Игрок на это повлиять не мог.

Было, правда, исключение — на турнирных боях иногда по соглашению создавались «зоны поражения», чтобы предоставить преимущества более метким бойцам. Существовали также заклинания и предметы, создающие подобные «зоны» в обычном бою, но их распределение не всегда соотносилось с визуальным покрытием доспеха.

С другой стороны, предметы, дающие магическую защиту вокруг тела или влияющие на само тело с повышением его прочности — работали именно так, как мы привыкли. Но этим полезным свойством гораздо чаще обладали украшения, чем доспехи.

Броня Кардинала оказалась особо ценной именно потому, что её дизайн был срисован с реальных исторических лат — и хотя она оставляла незащищёнными кисти рук и ноги ниже колен, туловище и голова были закрыты практически полностью.

Однако шея истинного вампира гораздо длиннее и гибче, чем у человека, стандартный латный воротник её закрыть не мог. Я, правда, могу её сжимать и вытягивать в довольно широком диапазоне, так что если хорошенько вжать голову в плечи…

Сейчас, однако, в этом не было необходимости, так как Смирительная Плащаница была именно из тех предметов, которые защищают магически, а не физически. Это двусторонний эффект — она ведь должна блокировать не только чужие, но и мои собственные атаки. А если бы её действие ограничивалось зонами, которые физически покрыты тканью, то связанные рукава меня бы не остановили и даже не сильно задержали. Я мог бы просто челюстями, языком и ногами порвать всех, присутствующих на площади.

Поэтому клинок отскочил от моей шеи, не оставив ни царапины.

Стоит отдать должное Ремедиос — она не растерялась, не замерла в недоумении, не опустила клинок. В её ситуации это могло стать смертельным, поэтому взгляд паладина молча говорил: «Удивиться успею потом, а сейчас я должна во что бы то ни стало пробить его оборону». Она знала, что сильнейшие эффекты защиты как правило долго не длятся — они ограничены либо числом ударов, либо общим количеством полученного урона, либо временем действия. Поэтому она чередовала обычные удары со Святыми, после каждого резко уходя в защиту и отскакивая на безопасную (как ей казалось) дистанцию.

— Атакуйте его со всех сторон! — скомандовала она паладинам, когда собственной маны осталось на два-три Святых Удара. — А вы подзарядите меня! — это уже адресовалось жрецам.

Часть воинов тут же вступила в бой с редким энтузиазмом. «Он не атакует — значит, нам ничего не грозит». Другая часть, наоборот, старалась атаковать пореже, в основном со спины, длинномерным оружием — и в таких стойках, чтобы удобно было задать стрекача в любой момент. «Он не атакует — значит, мы не знаем, на что он способен в нападении, и сколько ещё он будет терпеть». Первую реакцию демонстрировали в основном паладины молодые, недавно прошедшие посвящение. Вторую — ветераны, успевшие, что называется, понюхать пороху. В целом всё шло целиком по моему плану. Даже немного лучше — не зная того, Ремедиос мне подыграла, когда решила напасть на меня одного, а не на нас обоих…

— Довольно! — магически усиленный звонкий голос эхом раскатился на всю площадь. — Ремедиос, немедленно прекрати! Меконгава-сан, я приношу вам извинения за это недоразумение от имени всего Святого Королевства. Меконгава-сан, Ямаико-сан, я прошу вас передать мне письмо, которое вы доставили, и быть моими личными гостями сколько пожелаете. Заверяю вас, что всё это время вы будете пользоваться полной неприкосновенностью на территории Королевства. Впрочем, как я вижу, неприкосновенность у вас и так есть… независимо от моего на то желания.

Окружённая золотым сиянием, юная и прекрасная, на площадь вступала Святая Королева Калка Бесарез. Я бросил на неё лишь один взгляд… и понял, что проиграл это сражение окончательно и бесповоротно.

Глава 27. Он душу дьяволу за нашу честь продал и новый дом себе купил в предместьях ада

Но однажды капитан

Был в одной из дальних стран

И влюбился, как простой мальчуган.