Намеренное зло

Нет, это было не важно. Важно было другое - скрыть преступление. Не дать очередного повода для насмешливых обсуждений его персоны, пересудов и жадно-любопытных взглядов. Матвея начинала бить крупная дрожь, стоило ему представить, что произойдет, если все узнают. Засмеют или покачают головами осуждающе, скажут: "Мы всегда знали. Червоточина в нем чувствовалась сразу. Гнилой волшебник".

Чтобы выяснить точно, как обстоят дела, надо было выйти из туалета, найти в себе смелость посмотреть в глаза Елене Ивановне. При мысли об этом у Матвея подкашивались колени и тряслись руки, как у запойного алкоголика наутро после обильных возлияний.

Он понукал себя, мол, соберись и иди, ты же мужик! Мама всегда так говорит! Бесполезно. Ноги словно примерзли к полу, а в голове шумело от напряжения. Замотав кровоточащие руки в полотенце, Матвей прислонился горячим лбом к стене.

– Не могу, не могу, - простонал он, с чувством стукнувшись о стену головой.
– Конченый я волшебник... я ничтожество... боги... мама! Мама! Ну почему я такой?

Полностью утонув в жалости к себе, Матвей опустился на колени, бессильно уронив руки, и...

И тут в дверь туалета осторожно постучали. Елена Ивановна спросила участливо:

– Матвей Корнеевич, вы как? Может, скорую вызвать? Как вы себя чувствуете?

Чертовы сострадательные женщины, - в сердцах подумал Матвей, смаргивая злые слезы. Он не сразу понял, какое значение этот вопрос имеет в его системе координат.
– К стенке бы вас всех! Ну... почти всех...
– поправился он, вспомнив про коллегу по работе, Елену Александровну.

И спустя, вероятно, полминуты он вскочил на ноги и бросился открывать. Полотенца на руках мешались, и Матвей отбросил их в сторону.

– Все нормально, - прошамкал он в лицо директрисе.
– Все отлично. Отравился. Крутит с утра. Можно я домой?

– Ну, разумеется, - отшатнулась Елена Ивановна, несколько ошарашенная его напором.
– Разумеется, можно. Если Марфу Васильевну увидите по дороге, скажите, чтобы за расчетом в бухгалтерию поднялась, хорошо?

После этой фразы Матвей почему-то окончательно уверился, что у него теперь точно будет все хорошо, и, юркнув мимо директрисы, устремился на свое рабочее место - собираться.

***

– Я должна буду сделать что?
– переспросила Лера, уверенная, что ослышалась.
– Что я должна буду сделать?

– Убить меня, - ответил Александр с нажимом.
– Что может быть проще... Думаю, ты не первый день об этом мечтаешь. Я предоставлю тебе уникальную возможность.

Лера вспыхнула, открыла было рот, чтобы с жаром отрицать очевидное, но остановилась. Нечего строить из себя первоклассницу, застуканную за воровством чужих конфет.

– Я не смогу, - сказала она четко.
– Я не смогу этого сделать.
– И добавила честно: - Как бы мне ни хотелось.

Александр не стал спорить - пожал плечами.

– Придется. Это и есть ритуал. Тебя же интересовали подробности. Пожалуйста. И заметь, я не спрашиваю тебя, что ты сможешь, а что нет. Я говорю, что тебе придется это сделать.

Лера подавилась возражениями. Растерянная, она не могла собраться с мыслями и как-то разубедить его.

– Как?
– выдавила она, наконец.

– Что - как?

– Убить - каким образом?

– Кинжал.

Час от часу не легче! То он её огнем травит, то на преступления толкает! Да у нее рука не поднимется - что бы кто, и она в том числе, ни думал и ни говорил.

Лера утихомирила заполошно скачущие мысли, не время сейчас, и спросила:

– Что дальше?

– Дальше я воскресну. Это все.

– Так просто?

– Отнюдь. Но боюсь, ты не осилишь усложненного варианта. Да и зачем тебе.

– Но... подождите!
– поражённая ново й мыслью, воскликнула Лера.
– Как я могу убить вас и при этом выжить? Боги не простят! Церемония и все такое... да от меня горсти пепла не останется, чтобы развеять на ста ветрах!

– Останется, - заверил Александр и не выглядел при этом хоть сколько-нибудь взволнованным.
– Я предусмотрел и это.

– То есть? Как можно скрыть от богов свою смерть?

– Намного проще, чем ты думаешь. Не хочу хвастать, но я очень сильный волшебник и мне подвластно многое.

Лера скептически хмыкнула:

– А по виду не скажешь. А моя кровь? Чтобы оживить вас? Я правильно поняла?

– Да.

– А по-другому?

– Я уже говорил тебе - либо так, либо в скором времени мне предстоит обрести новую жизнь... целиком за Гранью.

– Где все будет происходить?

– В моей лаборатории, внизу. А что, это имеет какое-то значение?

На тот момент для Леры это никакого значения не имело, да и вопрос она задала машинально, потому что планировала спросить, а не потому что всерьез собиралась передавать информацию неизвестному корреспонденту. Она тряхнула головой, сцепила перед собой руки и задала последний вопрос:

– После этого... что будет?

Александр замялся, но ответил:

– Ничего. Все будет по-прежнему.

– То есть? Моя кровь...

– Больше не понадобится. Но жить нам придется вместе все отпущенное время.

– Вот демоны!
– не сдержалась Лера.
– Зачем вообще вся эта затея с браком, церемонией? Неужели нельзя было обойтись без этого? Да еще и ритуал этот злосчастный... Я бы и так кровь отдала, лишь бы в безопасности быть. Зачем столько кружев?

Александр чуть заметно скривился, словно и ему было не по душе видеть ее каждый день в течение неопределенно долгого времени.

– Так было надо.

– Кому надо? Кому надо-то?
– в негодовании воскликнула Лера.
– Мне? Мне - не надо!

– Мне. Это надо мне. И точка.

Ах, ну да. И как она забыла, кто у них в семье -- муж?

– Ладно, это мы обсудим потом. Но... после ритуала, я хочу независимости.

– В каком смысле - независимости?
– Александр улыбнулся, словно Лера сказала что-то в высшей степени забавное.
– Независимости от чего?

– От вас. Вы же говорили, если припомните, что если я откажусь делиться кровью, вы меня защищать не будете и на благословение богов наплюете. И что вам за это ничего не будет. Вот и я хочу того же. Раз вы говорите, что мне ваше убийство с рук сойдет, так почему бы не раздвинуть границы дозволенного ещё немного? Ко всеобщей радости? Будем писать друг другу открытки на праздники.