Наперекор богам
Шрифт:
Он вздохнул. Летом гостил у брата. Он в московском гарнизоне служил. Жилье, правда, в области дали. Но слухи пошли, что будут границы Москвы расширять, и у них уже городская прописка окажется. Вот вам и шалопай-недотепа. Племянники подрастают. Но папаня при всей любви в строгости держит – себя вспоминает. Впрочем, какое тогда было время, а какое теперь. Закончилась власть советов, значит, надо крутиться, как умеешь. С пеленок детям вдалбливает, что надо обязательно образование получить. Ирина посмеивается, но видно, что довольна. Вроде как о третьем задумываться начала.
Теперь вот родители, нагостившись у младшего, решили и старшего проведать. И на фоне Женьки, достижения у него скромные. Да, машина еще новая, пусть и местной сборки, квартиру двушку смог купить, не центр, конечно, да
Мужчина потянулся. Взгляд упал на остывшую чашку кофе. Рука потянулась к пачке сигарет. Вот ведь привычка. С окончания института не курит, а если настроение находит, без сигареты никуда. Молча закурил, допил остывший кофе. Перед глазами снова возник силуэт хрупкой девушки с неровно обрезанными золотистыми волосами. Где искать тебя, родная, в какой стране-стороне ты живешь. Или нет тебя, а все это лишь разыгравшееся воображение.
Дана пробиралась через ярмарочное столпотворение. Накануне прибегал младший сын кузнеца и сообщил, что заказ ее готов. Но вечером Дана стояла в дозоре на стене, и зайти к нему не успевала. Ныне же следовало поторопиться, пока ее меч не попал на глаза говорливому гостю с полной калитой. Откуда Мечислав вызнал секрет ковки и закалки, было тайной. Но клинки его пользовались доброй славой не только среди воев князя полотеского. Приезжали за ними со всей Руси. Купцы ладожские, киевские, новоградские токмо что бороды друг дружке за них не выдергивали. Да и гости варяжские да урманские никаких денег не жалели.
Легкие, но в то же время прочные, мечи удобно лежали в руке. Иные вои княжие навострились двуручный клинок одной рукой держать, а в другой щит, Мечиславом окованный. Что уж тут говорить про легонькую девушку, для которой иной кинжал тяжел да неудобен был. Тут уж никаких гривен не пожалеешь.
Мечислав долго измерял Дану веревкой с узелками, помечал что-то на восковой дощечке и только потом назвал свою цену. Половину девушка уплатила сразу, вторую несла теперь.
Шел восьмой год ее службы в войске князя Всеслава. До сих пор девушке иногда казалось, будто она вот-вот откроет глаза и окажется, что привиделся ей дивный сон, а сама она находится на берегу Двины в двух десятках шагов от родного выселка. И не было ни набега урман, ни смертей, ни страшной клятвы Перуну. Но сон не заканчивался. Дана была уже десятником, и многие умудренные вои с уважением смотрели на тоненькую светленькую девушку, умело управляющуюся и с мечом, и с топориком, и с луком. А наиболее языкастых она быстро осаживала на тренировках, наставляя синяки тренировочным оружием.
Теперь-то Дана понимала, что попытка выдать себя за мальчика была обречена изначально. От зорких глаз князя и воеводы не укрылись ни неровно обрезанные волосы, ни миловидные черты лица, ни плавная походка. И лишь волей Перуна ее оставили при дружине, а не определили в семью одного из смердов али мастеровых. Уже на следующий день Лучезар повел ее в терем, где в горнице сидели князь и воевода Милорад. Они заставили ее рассказать о нападении на выселок и о ней самой. Тогда же князь распорядился учить ее отдельно – все же девчонка, а не парень. Вот и получилось, что там, где все вои брали силой, она действовала ловкостью да гибкостью. Оружие и доспех ей тоже делали наособицу – негоже девушке тяжести таскать.
Помимо ратного дела девушку обязали раз в седьмицу заниматься с дочерями князя женскими делами. Очевидно, Всеслав надеялся, что посватается к ней достойный муж, и забудет девичье сердце о мести. Но время шло, вылетели из терема княжие дочери, осели по теремам соседних князей да знатных купцов, а девушка так и оставалась в дружине. Князь не неволил. Дана стала отрадой для стареющей супруги, да
и о воле Перуна забывать не следовало.Года через четыре после начала обучения Дана начала изучать и врачевание. Для этого она свободными вечерами ходила в капище Макоши, где жрицы учили ее промывать раны, перевязывать, а после знанию трав, приготовлению отваров и другим премудростям, полезным как воину, так и простому человеку.
И все эти восемь долгих лет девушка вглядывалась в лица приезжих урман, надеясь встретить желтоглазого воина с синей бусиной в волосах. Но то ли он уже сложил голову в чужих землях, то ли не приводила его дорога в Полотеск. В первое Дана не верила – боги должны были еще свести их, ведь она столько жертв принесла Перуну, прося сохранить жизнь урманина, дабы сама девушка могла отобрать ее, как его соплеменники лишали жизни ее родичей.
С такими мыслями она дошла до кузницы Мечислава. За ранним временем вокруг было немноголюдно. Знающие люди осматривали выставленный товар под присмотром бдительных подмастерьев. Из кузницы доносился звон молота. Даже в дни торга кузнец не отходил от наковальни, поручив торговые дела старшему сыну. Средний обретался тут же, раздувая огонь в горне али удерживая массивными клещами заготовку. Младший бегал по городу с поручениями, или просто расхваливая отцовский товар. Жена с двумя дочерями справляла дела по дому. Все при деле, ибо заведено было в семье мечиславовой по работе и трапезничать.
Завидев девушку, один из подмастерьев кивнул ей в сторону кузницы. Дана порадовалась, Мечислав припрятал ее клинок подальше от любопытных глаз. Попадись он на глаза какому гостю – не оставил бы в покое. Хорош был бы подарок любому князю для подрастающего сына.
В кузне было сумрачно. Свет с трудом проникал сквозь маленькое оконце, завешенное бычьим пузырем. Огонь в горне не мог разогнать все тени. Но Мечиславу это не мешало. Уверенными ударами он превращал заготовку в новенький кинжал. Заметив девушку, кузнец лишь кивнул ей, не отвлекаясь от работы. Не зря говорят, куй железо, пока горячо. Наконец, осмотрев готовую вещь, довольно хмыкнул и бросил ее в бочку.
Отложив молот, Мечислав потянулся, потом вытащил из-за горна узкий, продолговатый предмет, замотанный в рогожку, и протянул его девушке. Откинув рогожку, Дана задержала дыхание. В деревянных ножнах с металлическими накладками покоился легкий меч. Рукоять обмотана простой кожей. Гарда закрывает руку от удара. По клинку и гарде вился тонкий узор из цветов и листьев.
– Мечислав, - выдохнула девушка, - это чудо. Я…я не могу приять. Никакого серебра не хватит, чтобы оплатить такой клинок.
– Бери, бери, - усмехнулся кузнец. – Это мне с тобой вовек не расплатится. Ни мне, ни Горазду. За детей наших тебе благодарность, - и кузнец поясно поклонился ей. Тут же глубокий поклон отвесил и его сын.
Девушка уже и забыла, как на ледоход вытащила из воды двух мальчишек, заигравшихся на реке. Мальцы не заметили, что лед пронизывали тонкие трещины, и лишь когда оказались в воде, поняли, в какую беду попали. Не окажись в этот момент на стене крома Даны, утопли бы. Но судьба не попустила. Девушка, не раздумывая, сунула ореховое копьецо стоящему рядом вою, скинула одежу и сапоги и, оставшись в легкой рубахе и штанах, прыгнула за ними в ледяную воду. Мальчишек споро отнесли в кузню к Мечиславу, а Дану княгиня увела в жарко истопленную баню. Да с седьмицу после того Лучезар, ставший заместо Милорада воеводой, не ставил ее в сторожу. Но все обошлось. Милостью Перуна и Макоши никто не расхворался. Мечислав приласкал мальцов тяжелой дланью пониже спины, а пришедший за сыном Горазд еще и добавил. Девушке же от князя была жалована серебряная гривна и пояс десятника.
Забрав из рук ошеломленной девушки ножны, кузнец пристегнул их к поясу.
– Проверь, как ходит, - велел он, - ежели что не так – на месте справлю.
Клинок легко скользил в ножнах, не застревая. Девушка поразилась, насколько точно все было сработано. Игрушечный в руках взрослого мужчины, для девушки это был достаточно длинный одноручный меч, много легче не только учебного, но и предыдущего ее короткого клинка.
– Благодарствую, Мечислав Гориславич, - Дана потянулась к гривне, висевшей на шее, но кузнец остановил ее.