Наполеон. Последняя любовь

— Дорогой Вильям, вы были очень терпеливы, — провозгласила мадам Бэлкум. — Нам, возможно, не стоило все окружать тайной… Простите. Нам хотелось приготовить для вас сюрприз.

— Ну, хорошо. Я жду…

— Господин Бэлкум, — торжественно произнесла жена. — Я хочу представить вам нашу дочь — мисс Люсию Элизабет Бэлкум.

Бетси следовала позади матери. Она двигалась с удивительной грацией и достоинством. Отец был поражен.

Ранее ему в голову не приходило, насколько она изменилась. Конечно, любой мог понять, что она выросла, но сейчас она превратилась в юную леди, и это произошло за такой короткий период времени! Она была довольно высокой, но неуклюжесть подростка исчезла. Девушка была стройной, грациозной и легко двигалась. Это он понял позже, но сейчас он не сводил взгляда с ее лица.

Светлые волосы Бетси из-за того, что она постоянно находилась на свежем воздухе, казались обласканы ласковым ветерком. Сейчас они блестели, как настоящее золото. Глаза яркого синего цвета были огромными и сверкающими. Отец подумал, что это глаза настоящей принцессы из рода Плантагенетов. Ее нос? Обычно, когда разбирали женскую красоту, то на нос не обращали излишнего внимания — глаза, волосы, губы (как много прилагательных существовало, чтобы описать красоту женских губ!), но про нос говорилось немногое. У Бетси нос стал крупнее, но был идеальной формы — гордый, патрицианский, прелестный нос.

— Моя малышка Бетси! — воскликнул отец. — Как я был слеп! Ты менялась, а я был рядом, о чем-то ворчал и оставался слепым! Ты когда-нибудь меня простишь?

— Папа! — воскликнула Бетси. Она раскрыла объятья и, наверно, помчалась бы, чтобы его поцеловать, но мать ее остановила.

— Ты помнишь о том, что я тебе сказала? Никаких импульсивных, резких жестов, пожалуйста. У тебя сейчас великолепная прическа и чудесное платье.

Оба брата, которые спустились вниз, не могли прийти в себя от изумления. Теперь оставалась только Джейн, чтобы сказать что-то подходящее к случаю. Да и сама Джейн была идеальной. Стройная, холодная брюнетка. В ней не было зависти, по крайней мере, когда дело касалось ее сестры. Она шепнула отцу.

— Какая она чудесная и красивая!

— Джейн, меня это не удивляет. У меня есть еще одна чудесная и красивая дочь.

— Спасибо, папа. Меня вполне устраивает моя внешность. Но Бетси, о, это что-то!

Миссис Бэлкум отвела мужа в сторону.

— Вильям, после ужина мы идем к Бертранам, — шепнула она. — Вы не против, если Бетси отправится с нами?

— Нет! Я уже давно думал, что ей следует снова начать выходить в свет. Мне кажется несправедливым держать ее и дальше дома.

— Я тоже так считаю. Но Наполеон будет у Бертранов. Возможно, вы передумаете?

— Нет!

— Вильям, я рада услышать это. Я от нашего имени сказала, что мы там будем. Об этом известно и Наполеону. Мне кажется, что наша девочка станет признанной красавицей на острове.

Бэлкум фыркнул.

— На этом маленьком острове? Если бы мы были в Англии, ее признали бы красавицей Лондона. Все молодые люди лежали бы у ее ног.

Когда они уселись за стол, все три дамы сразу начали обсуждать туалеты.

— Вильям, мы приготовили себе новые платья. Сам процесс был весьма утомительным, но в то же самое время — восхитительным. Бетси выросла из своих платьев, поэтому для нее пришлось шить больше всего. Именно Джейн придумала фасон платья, которое сейчас на Бетси. Ей и следует о нем сказать.

Джейн описывала наряд с видимым удовольствием.

— Папа, это не совсем так. Я прочитала описание наряда в одной газете, где говорилось о бале в Лондоне, и такой наряд был на знаменитой красавице — леди Бланшфлер Вайтинг. Ее даже в газетах называют всегда Леди Бланш. Я приготовила по описанию, наверно, дюжину набросков, и, наконец, один из них оказался тем, который нас устроил. Когда я показала набросок миссис Димкуззен, она была вне себя от восхищения. Платье следовало шить из газа на белом атласном чехле, — продолжала Джейн. — Низкий вырез и завышенная талия. Весьма завышенная. На талии вышивка тончайшим золотистым шелком. Вы видите, как он чудесно контрастирует с ее волосами? А рукава? От плеча они расширяются и как бы заложены складками, а потом их перетягивают банты из тюля. Далее опять широко, а на запястьях отделка из кружева, сотканного с рисунком из лилий. Юбка длинная и широкая. Настолько длинная, что когда Бетси идет, мы почти не видим даже кончики ее туфелек. Вот я вам все и описала.

— Я понял почти все, о чем ты мне рассказывала, но не в подробностях. Джейн, ты бы могла стать хорошим дизайнером женских нарядов в Лондоне и получать за это большие деньги. Но ты, наверно, рано выйдешь замуж.

— Папа, я в этом не уверена, мне нравится танцевать с молодыми офицерами, но я не очень хочу выбирать из них себе мужа.

Сара Тиммс подала дымящееся блюдо тушеного мяса, которое Бетси терпеть не могла. Бетси приняла из рук матери тарелку и начала есть. Ее настолько сильно заинтересовал разговор, что она не замечала, что жует.

2

Вечер был беззвездным и очень теплым, когда Наполеон направился по тропинке в «Хаттс-Гейт». Двое слуг из Лонгвуда поджидали его с горящими факелами. Огонь трепетал, и языки пламени колебались в разные стороны, когда поднимался ветерок. Когда он пересек границу Лонгвуда, за ним последовали трое караульных с обнаженными штыками. Наполеон начал злиться, и подумал про себя, что его вполне могли вести с руками, закованными в наручники.

Наполеону было известно, что маршал Бертран пригласил много народа, потому что он часто объяснял Наполеону, что ему будут больше сочувствовать, если он не будет держаться в отдалении от людей, будет с ними чаще общаться и перестанет играть роль отшельника Лонгвуда. Когда он пришел в «Хаттс-Гейт», остальная компании уже собралась. Там присутствовал английский дипломат не первого ранга, возвращавшийся домой после службы в южной Африке, несколько офицеров гарнизона. Некоторых из них он встречал раньше и находил удивительно нудными. На вечере присутствовали две пары из высших слоев общества и офицер из Восточной Индии, возвращавшийся в Англию, чтобы там выйти в отставку с новым титулом и четвертой женой. Император решил, что публика собралась не очень интересная.

Бертран подвел к нему дипломата, чтобы представить, но Наполеон отошел в сторону и начал оглядывать переполненный зал. Сначала мельком, а потом начал их разглядывать более внимательно. Император нахмурился и обратился с вопросом к Бертрану!

— А где же Бетси-и?

Бертран ответил, что мисс Элизабет Бэлкум присутствует, но она слишком молода и ее место в конце ряда гостей. Почетный гость взглянул туда. Он не сразу ее узнал, и поэтому медленно прошел вдоль выстроившихся гостей. Бетси присела, аккуратно подобрав широкие юбки прелестного наряда. Наполеон пристально взглянул на нее, и у него по лицу разлилась широкая улыбка.

— Это — вы! Но как я мог вас узнать? Я так давно не видел вас, честное слово!

Он повернулся к маленькому столику, где стояли свечи и поднес свечу к ее лицу. Он был уверен, что это — она, но ему требовалось объяснение происшедшего чуда. Как это все могло случиться?

Император поставил подсвечник на стол, взял ее руки и, улыбаясь, не отрывал взгляда с ее лица.

— Бетси-и, Бетси-и! Вы всегда вытворяли со мной разные шуточки. Но это — самая крупная из всех шуток. Как вы выросли!

Книга третья Наступают сумерки

Глава первая

1

Пока Бетси почти не выходила из дома, читала книги и училась скакать на коне, росла и хорошела, английское правительство сделало важный шаг в отношении ссылки Наполеона на острове Святой Елены. Сэр Роберт Вильсон, самый прямой из английских борцов за правду, выступил в Палате Общин и обвинил Кабинет в том, что император содержится в Крысином дворце, и лорд Батерст включил этот вопрос в повестку дня и выразил свое несогласие с сэром Вильсоном в Палате Лордов. Большинство из присутствующих лордов поддержали его. А тем временем либеральная пресса ухватилась за эту проблему. Правительство, несмотря на протесты Батхерста, объявило, что выделяет пятьдесят тысяч фунтов, чтобы построить более подходящий дом для Пленника.