Нарисуй мне в небе солнце
Шрифт:
— Хорошо, что ты понимаешь. Родители твои воспротивятся. Только отношения у нас с ними наладились.
— Да ладно! Андрюша, они тебя приняли, внуков полюбили, смирятся. Выхода у них другого нет и не будет. Ну что ты не ешь, остынет же всё.
Андрей больше не отвлекался на разговоры, пока не доел. Потом Даша мыла посуду, а он думал в который раз, как крепко повезло ему её встретить. Узнать, что такое настоящая любовь, счастье иметь семью и получать заботу и тепло. Кто б ему сказал, что такое возможно — не поверил бы.
— Андрюш, а про усыновление Андрейки ты точно решил? — Даша положила голову на плечо мужа. Вдыхала родной запах его кожи и отдыхала. Теперь
— Только если ты готова стать ему матерью. Я раньше думал, что чужого ребёнка полюбить не смогу. Так опыт мой говорил. Я с тобой этими воспоминаниями не делился?
— Про опыт? Нет. — Даша поцеловала его, провела ладонью по растительности на груди, прижалась тесно. — Расскажешь?
— Да! Тебе и про грехи мои можно, и про ошибки — всё равно не разлюбишь. Слушай. С Ларисой отношений и до развода практически не было. Я знал о её любовниках и просто брезговал женщиной, которая спит не только со мной. Жил с ней ради сына. Да, Дашуня, я тогда был уверен, что ребёнку жизненно необходима мать, какой бы она ни была. Так вот, в то время и у меня случилось увлечение. Она казалась мне хорошим врачом, почти ровесница, и сын примерно того же возраста, что Ярка. Но основным фактором нашего сближения оказалась совместная работа. Это было удобно: не надо никаких ресторанов, гостиниц, ухаживаний и прогулок под луной. Личное, свободное от работы время я посвящал докторской диссертации и сыну. Больше — докторской, если честно. Дома не утихали скандалы, дрязги, упрёки. Лариса была всем недовольна, а в своих изменах — она их и не скрывала — обвиняла, естественно, меня: я мало зарабатываю, занимаюсь не тем, чем надо… И сын оказывался невольным свидетелем всего этого безобразия. Иногда хотелось всё бросить, уйти и начать жизнь заново. Останавливал Ярка. Я осознавал, что Ларе сын не нужен — он был средством, чтобы выйти замуж за меня. Я, как честный человек, как только Лариса сказала мне о своей беременности — женился. Она же получила московскую прописку и мужа — кандидата наук, соответственно, и должность ей досталась не участкового терапевта, но она хотела выше и больше. Я тогда ей этого дать не мог и не хотел. Я в бизнес уже после развода пошёл. Но дело не в этом. Так вот, у моей любовницы был сын. И когда мы с Яркой остались одни, я посчитал, что если на этой Нине женюсь, то убью двух зайцев: и хозяйку в дом приведу, и Яр присмотрен будет. Женился. И тут началось. Ярка совсем замкнулся в себе, даже со мной практически не разговаривал. А Нина заставляла своего сына меня папой называть. Знаешь, Дашуня, это так фальшиво звучало. Я пытался относиться к нему ровно, прекрасно понимал, что в моих причудах мальчишка не виноват. Есть семьи со сводными детьми, и они дружат. Но этого парня я тихо ненавидел. Понимаешь, я в лице менялся, когда слышал подобострастное и фальшивое «папа».
— Андрюш, может, оно не было фальшивым? Ты об этом не думал?
— Не знаю, не думал. Меня раздражало в Нинином ребёнке всё. А потом случилась неприятность у Ярки, его обвинили чёрт-те в чём.
— Нашего Яра? — Даша не скрывала удивления. Приподнялась на локте и продолжала слушать.
— Да. У него друг жил в соседнем подъезде, они общались, учились в одном классе, в гости друг к другу ходили. В тот день мать друга не досчиталась денег, обвинила во всём Яра. Но главное, что пошла она не ко мне выяснять отношения, а в школу. Педагоги устроили судилище. Главным аргументом стало то, что приличного ребёнка мать с отцом не оставит. Ну и тихий он, что по их мнению, подозрительно... А у него поведение примерное всегда, с уроков не сбегал, учился почти отлично, читал много. И тут такое. Вот стоит он ни жив ни мёртв, глазами всех обводит, а во взгляде один вопрос: «За что?» У меня нервы на пределе, мамашу «друга» так называемого спросил, какой суммы она недосчиталась, потом достал портмоне и на стол перед ней сумму вдвое больше положил. Сказал, что ни я, ни мой сын в этом фарсе участия принимать не будем — денег он не брал, я в нём уверен, а клеветать на него не позволю. А это типа моральная компенсация. Взял Яра за руку и вывел из кабинета. Нине рассказывать не стал, но она от своего мальчишки узнала и лишила Ярку карманных денег
и сладкого. На том наша совместная жизнь и закончилась. Вот так я понял, что чужого ребёнка любить не смогу, а за своего порвать готов.— Деньги-то нашлись? Не знаешь?
— Знаю. Их «друг» моего Яра и стащил, а сознаться побоялся. Мать его тут же крайнего нашла. Она приходила потом, извинялась передо мной. А что передо мной? Перед Яром надо было и при всех. Вот такие дела.
Даша молчала. Смотрела на любимого мужчину и молчала. Затем встала, подошла к окну и удивилась обилию выпавшего снега.
— Почему же ты думаешь, что сможешь полюбить Андрейку?
— Потому что я его уже люблю. Сегодня думал о нём весь вечер. Улыбку беззубую вспоминал. Я то же самое и к Ромке, и к Петюне с Настей чувствовал. Я тоскую по нему… Чёрт, кто звонит в такое время?!
Трель рингтона в тишине ночи прозвучала раздражающе громко. Андрей взглянул на незнакомый номер и сбросил вызов.
— Вот и спросил бы — кто, — пожала плечами Даша и вернулась к разговору о малыше. — И я по Андрейке тоскую — защитить его хочется. Яр ему жизнь дал. Интересно, я смогла бы?
Звонок снова разорвал тишину ночи.
— Поляков слушает, — дежурно ответил Андрей. — Да, Ярослав Андреевич Поляков мой сын. Нет, вы не ошиблись. Двадцать четыре года ему полных, скоро двадцать пять. Я понял, он в травматологии, адрес Химки, Куркинское шоссе, строение одиннадцать. Да, я знаю, где это, выезжаю.
Даша видела панику и ужас в глазах мужа.
— Андрей, что с Яром?
Она подбежала к нему, упала на колени и обняла.
— Не справился с управлением при повороте на Шереметьевское шоссе. Доставлен в Химкинскую ЦРБ без сознания. — Он говорил, как робот, пытаясь осознать произнесённое. — Даша, это наш Ярка без сознания? Не может быть! Что ему делать на повороте в аэропорт? Он дома с Надей, у него рабочий день сегодня... Этого просто не может быть…
— Андрюша, одевайся, едем в ЦРБ. — Даша поднялась с колен, принесла мужу костюм и свежую рубашку, в руки дала стакан с водой. — Я поведу машину, тебе нельзя за руль. Кто звонил?
— Она сказала, что стажировалась у меня, вот и подумала, что это мой сын, раз фамилия и отчество совпали. Может, ошиблась?
— Думаю, что ошиблась. Но всё равно едем. На месте разберёмся.
— А дети? Одних как оставить?
— Я разбужу Ромку, он присмотрит за младшими, и маме позвоню, чтоб пришла. Мы там нужнее, поехали!
Часть 27
— Ну что, Андрюша, пустят нас к Ярке? — Даша смотрела на мужа, и сердце сжималось от того, как изменила его эта ночь — за несколько часов голова стала совсем седая… Раньше она не верила, что вот так возможно, а теперь видела своими глазами.
— Я здесь ничего не решаю, Дашуня. С разрешения главврача только могут позволить, а с ним ещё встретиться надо. — Андрей Петрович посмотрел на часы. — Скоро должен подойти, немного подождать осталось. — Он подошёл к окну и, не оглядываясь, произнёс: — Смотри, утро уже, рассвело совсем. Хоть бы вовремя был, не задержался где ненароком. — Вытер ладонью снова набежавшие слёзы, повернулся к жене, взял её за плечи и прижал к себе. — Он жив, Дашенька, слышишь, жив наш Ярка, и это главное. Справимся, вытащим, врачи мы с тобой или кто…
— Вытащим конечно! Даже не сомневайся.
Она сама всхлипывала, пытаясь подавить рыдания, чтобы не показать Андрею степень своего страха за Яра. Даша сдерживала слёзы всё время, пока шла операция, да и сейчас тоже, но это надо было остановить, перестать предаваться горю и понять, что раз Яр жив, значит, надо успокоиться и бороться за его выздоровление, а бороться есть с чем. И тут Даша подумала о том, что это невероятное горе для матери, а ведь Ларису даже в известность не поставили.
— Я тут, знаешь, что подумала, — произнесла она, — мы же Ларисе ничего не сообщили. Надо позвонить, мать всё-таки.
— Да, ты права. Я и не вспомнил про неё. Сейчас поговорю с главным и позвоню. И Надю оповестить бы. Может, она знает, что он делал на той дороге. Ума не приложу, куда он ехал, почему один… Да и как в такую погоду за руль сел? Он осторожный всегда. — Андрей помолчал, а потом проговорил виновато: — Я так надеялся на ошибку, что это не Яр разбился, мало ли Поляковых на свете, а оно, видишь, как...