Наркодрянь

– Кроме вас самого и нас.

– "Вы" - это кто?
– быстро уточнил Завадский.

– Мы - это мы, - загадочно улыбнулся доктор права, - к этому мы с вами еще вернемся.

Впрочем, перейдем к делу.

– Что ж, извольте...

– Господин Завадский, нам стало известно, что вы занимаетесь скупкой краденых драгоценностей и контрабандой перепродаете их за границу.

Нельзя сказать, что Завадский от этого заявления опешил, но глаза его на секунду остекленели.

Впрочем, его взгляд не отражал внутреннего состояния - мысли Завадского замелькали в голове, словно окна японского суперэкспресса.

– Так...
– он откинулся на спинку кресла и криво улыбнулся, - мне кажется, доктор Мейлор, вы обратились не по адресу.

– По адресу, господин Завадский, по адресу - вы же прекрасно это знаете, - с мягким нажимом проворковал Мейлор.

– Так вот, - начал медленно закипать Завадский, - я сейчас прикажу выкинуть вас вон.

– Прежде чем сделать это, я бы советовал вам выглянуть в окно.

– Что?

– Я говорю: выгляньте в окно, - невозмутимо повторил Мейлор.

Завадский подскочил к окну и резко отдернул штору. Перед фасадом его дома приткнулись к тротуару голубой "Крайслер" и бежевый "Кадиллак". Боковые стекла обеих машин были опущены, и в полумраке салонов виднелись очертания плотно сбитых мужских тел.

– Славные у нас ребята, - прокомментировал картинку Мейлор, - не стоит портить со мной отношений - мои парни это неправильно поймут.

– Тогда... тогда я немедленно звоню в полицию, - Завадский ринулся к телефону.

– Зачем же так, - нежно укорил его Мейлор, - голубой карбункул еще в пути, а вы ведь не хотите, чтобы он не дошел до адресата.

При этих словах Завадскому показалось, что его взяли за горло железной пятерней. Он медленно вернулся на место и, тяжело опустившись в кресло, прошептал:

– Это шантаж...

– Самый настоящий шантаж, - подтвердил Мейлор и нагло осклабился.

Завадский вздохнул, выдвинул ящик стола и достал из него коробку сигар. Не говоря ни слова, он протянул ее Мейлору. Доктор права вежливо отказался и достал пачку "Кэмела". Завадский подвинул к нему пепельницу, а сам нервно откусил кончик сигары. Если бы Мейлор знал Завадского поближе, то безошибочно определил: старик разволновался больше обычного - каждая выкуренная сигара в его жизни была событием.

– Хорошо, - устало сдался Завадский.
– У вас есть... я вижу... кое-какие факты.

Мейлор подтвердил это кивком.

– Я готов их купить.

– Мы не продаем факты, - тихо, но твердо отказался Мейлор.

– Так чего же вы хотите?
– вскричал Завадский, который ровным счетом перестал что-либо понимать.

– Двадцать пять процентов с каждой удачной операции. Для начала сто тысяч - одна четвертая от прибыли, полученной по сделке с голубым карбункулом.

– Ха... ха... ха...
– зашелся нервным смехом Завадский, - двадцать пять процентов с операций? Ха... ха... ха... с каких это операций?

– Со всех последующих, - сухо пояснил Мейлор.

– Да вы ведь даже не доказали, что я причастен к этому... голубому карбункулу.

– А мы не полиция и не суд, - веско отрезал доктор, - мы и не собираемся ничего доказывать.

– Ладно, - Завадский вытер выступившие от смеха слезы.
– А если я откажусь платить, вы что, побежите в полицию с несуществующими фактами?

– Не беспокойтесь, факты существуют, - заверил его Мейлор, - и по всем прошлым вашим делишкам, и по нынешним. А в полицию мы обратимся только в одном случае. Хотите знать, в каком?

– Любопытно... любопытно...

– Если вы вздумаете удалиться на покой. Это чтобы вы не тешились надеждой, что заработанные нечистым путем денежки останутся за вами.

– Отлично, - Завадского, кажется, стала развлекать эта занятная беседа.
– Ну а если я все же откажусь платить за миф, вы что, прибегнете к насилию?

– Ну что вы, - деланно ужаснулся Мейлор, - мы чтим рамки закона Тогда, черт вас возьми, - снова вышел из себя Завадский, - как же вы намерены выбить из меня деньги?

– Мы прикроем лавочку под вывеской "Эрни-Джокер", в которой вы покупаете товар, и любую другую, с которой вы попытаетесь установить контакт.

– Вы... вы...
– Завадский, кажется, потерял дар речи.

– Да, именно мы.

– Да вы, именно вы, знаете, что такое Эрни-Джокер?
– захлебываясь, прокричал Завадский, привстав в кресле.

– Знаем, господин Завадский, но, если вы собираетесь сообщить о нем что-нибудь новенькое, я с удовольствием послушаю.

После этих слов Завадский пожалел, что не откусил себе язык - своим глупым вопросом он выдал себя с головой. А ведь наверняка где-нибудь в кармане пиджака Мейлора спрятан диктофон.

И он, старый стреляный волк, клюнул на приманку, словно слепой щенок.

В груди Завадский вдруг явственно ощутил неприятное покалывание. Рука его непроизвольно потянулась к сердцу. Мейлор заметил это движение и сочувственно произнес:

– Не стоит так волноваться. Ну, поделитесь с нами своими доходами. Что для вас двадцать пять процентов? Вы ведь баснословно богатый человек. А?

Завадский уловил в словах Мейлора искреннее сочувствие и попытался заглянуть тому в глаза.

Увы! Перед ним восседал сфинкс с беспристрастным взором.

Завадский достал чековую книжку и щелкнул ручкой.

– Сколько вы хотите за запись нашего разговора?

Мейлор презрительно хмыкнул, вынул из кармана маленький плоский диктофон и протянул его Завадскому:

– Берите даром, нам эта запись не нужна.

Двадцать пять процентов, это все, что мы хотим.

– Да по какому праву?
– последний раз попытался вспылить Завадский.

– По праву сильного, - глаза Мейлора зло сверкнули.
– До первого августа взнос в сто тысяч должен поступить на счет № 300628 Панамериканского национального банка. И имейте в виду, если деньги не будут внесены, голубой карбункул не дойдет до Эль-Кхаба. Так, кажется, зовут вашего покупателя?

Завадский подавленно молчал, но доктор Мейлор решил добить его:

– На десятое сентября Джокер наметил очередную крупную акцию. Имейте в виду - успех его предприятия целиком в ваших руках.

Джокер хранил свои планы в таком секрете, что о них не знали даже его ближайшие сообщники. Завадского он никогда не посвящал в свои дела, да и сам Завадский, следуя неписаному закону, никогда ими не интересовался. Но если о планах Джокера знал доктор Мейлор, значит, он знал все.

Впервые в жизни Завадский почувствовал, что из-под этого нового своего противника ему не вывернуться.