Народ, или Когда-то мы были дельфинами.

— Они ещё меньше, — ответил Пилу, — и таких островов очень много.

— Тысячи, — сказал Мило. — Просто… если уж говорить о больших островах…

— …то этот остров — маленький, — закончил Пилу.

— Но самый лучший, — быстро добавил Мау. — И ни у кого больше не водятся осьминоги-древолазы!

— Совершенно верно, — согласился Пилу.

— Главное, чтобы мы об этом не забывали. Это наш дом, — сказал Мау и встал. Он подтянул брюки.—

— А-а-а! У меня от них всё чешется! Должен сказать, что брючники, наверное, не очень много ходят!

Раздался какой-то звук, и Мау поднял глаза. На него смотрела призрачная девчонка. Во всяком случае, это существо выглядело как призрачная девчонка. У неё за спиной широко ухмылялась Кале и Безымянная Женщина улыбалась своей обычной слабой, отстранённой улыбкой.

Мау посмотрел вниз — на свои брюки, а потом на девочку — на её распущенные длинные волосы и заплетённый в них цветок; а она посмотрела вниз — на свои ступни и пальцы, а потом на Мау — на его брюки, которые были гораздо длиннее ног, так что он стоял как будто в двух гармошках, а капитанская шляпа качалась на его кудрях, как корабль на море. Девочка посмотрела на Кале, но та глядела в небо. Мау посмотрел на Пилу, но тот глядел себе на ноги, хотя плечи его тряслись.

Тогда Мау и призрачная девочка посмотрели друг другу в глаза, и им ничего не оставалось делать, как расхохотаться и хохотать уже до полного изнеможения.

К веселью присоединились все остальные. Даже попугай крикнул: «Покажи нам панталончики!» — и нагадил Атабе на голову.

Но Мило, очень здравомыслящий человек, который случайно оказался лицом к морю, встал, показал пальцем и произнёс: «Паруса».

Глава 7 Ныряя за богами

Шёл тихий дождь, наполняя ночь шуршанием.

«Ещё три каноэ», — подумал Мау, вглядываясь в темноту. Три каноэ пришли вместе, подгоняемые лёгким ветерком.

Теперь на острове были два младенца (и ещё один должен был скоро появиться на свет), одна маленькая девочка, один мальчик, одиннадцать женщин (считая призрачную девчонку), восемь мужчин (не считая Мау, у которого не было души) и три собаки.

Мау соскучился по собакам. Они вносили в жизнь что-то особое, чего не удавалось людям. Сейчас один пёс сидел у ног Мау, в темноте, под тихим дождиком. Ни дождик, ни существа, возможно, обитающие в невидимом сейчас море, не слишком беспокоили пса, но Мау был тёплым телом, бодрствующим в спящем мире, и в любой момент могла возникнуть необходимость поддержать его беготнёй и лаем. Время от времени пёс кидал на Мау обожающие взгляды и громко, гулко сглатывал, что, видимо, означало: «Всё, что прикажешь, господин!»

Больше двадцати человек, думал Мау, а дождь стекал по подбородку, как слёзы. Если придут охотники за черепами, этого недостаточно. Недостаточно, чтобы сражаться, и слишком много, чтобы спрятаться. И уж конечно, вполне хватит на несколько сытных трапез для людоедов…

Охотников за черепами никто никогда не видел. Говорили, что они плавают с острова на остров, но всё это были рассказы с чужих слов. С другой стороны, если кто-то своими глазами видел охотников за черепами, то и они его должны были увидеть…

Воздух немного посерел — не то чтобы свет, скорее призрак света. Свет окрепнет, и солнце выйдет, и, может быть, горизонт почернеет от каноэ, а может быть, и нет.

В голове у Мау было лишь одно светлое воспоминание. Призрачная девчонка — ну и дурацкий у неё вид в травяной юбке! — и он, с ещё более дурацким видом, в брюках, и все хохочут, даже Безымянная Женщина, и всё… хорошо.

И тут явились все эти новые люди. Они кишели вокруг, беспокойные, больные, голодные. Некоторые из них даже не поняли, куда попали. И все они были напуганы.

Если верить Дедушкам, это сброд. Люди, которыми пренебрегла волна. Почему? Они и сами этого не знали. Может быть, им удалось уцепиться за дерево, когда всех остальных унесло водой. Или они оказались где-то на высоком месте, или в море, как Мау.

Те, что были в море, вернулись к своим родичам и Деревням, которых уже не было. Собрали что могли и пустились в путь, на поиски других людей. Они плыли, следуя течению, встретились и стали чем-то вроде плавучей деревни, где живут дети без родителей, родители без детей, жёны без мужей, люди безо всех вещей, которые окружают их и напоминают людям о том, кто они такие. Волна сотрясла мир и оставила обломки. Наверное, в море ещё сотни таких людей.

А потом, а потом… откуда взялись эти слухи об охотниках за черепами? Кто-то из других беженцев что-то крикнул на бегу, боясь даже остановиться? Какой-нибудь старухе что-нибудь приснилось? Мёртвое тело проплыло мимо? Неважно, главное — испуганные люди снова пустились в путь на чём придётся, взяв с собой крохи еды и тухлую воду.

Так пришла вторая волна и утопила людей в их собственном страхе.

И вот наконец они завидели дым. Почти все они знали остров Народа. Он был каменный! Его не могло смыть! На нём лучшие в мире якоря богов!

А нашли они сброд — едва ли лучше их самих: один старый жрец, странная девчонка-призрак, вождь — ни мальчик, ни мужчина, без души, а может быть, к тому же ещё и демон.

«Спасибо, Атаба, — подумал Мау. — Люди не уверены, что я такое, а потому думают, что от меня всего можно ожидать». Пришельцы, кажется, не знали, как относиться к вождю, который не мужчина, но частица демона внушала им уважение.

Мау снилось, как остров опять наполняется людьми, но в его сне это были люди, которые жили здесь раньше. А эти, новые, были тут неуместны. Они не знали островных песнопений, не были плотью от плоти и костью от кости острова. Они потерялись, они хотели получить обратно своих богов.

Вчера у них вышел разговор об этом. Кто-то спросил Мау: точно ли якорь Воды стоял на своём месте, когда пришла волна? Мау пришлось думать изо всех сил, сохраняя на лице спокойствие. Он видел якоря богов каждый день. Все ли три были на месте, когда он отправлялся на остров Мальчиков? Уж конечно, он бы заметил, если бы один из них исчез. Пустота бросилась бы ему в глаза!

— Да, — сказал он, — они все были на месте.

И тогда женщина с серым лицом сказала:

— Но ведь человеку было по силам поднять один из камней, правда?

И Мау понял, к чему она клонит. Если кто-то сдвинул якорь с места и уволок под воду, разве это не могло вызвать волну? Это ведь всё объяснило бы, правда? Это и должна быть причина, верно ведь?

Мау посмотрел на измождённые лица. Эти люди изо всех сил желали, чтобы он сказал «да». Скажи «да», Мау, предай своего отца, своих дядьёв, свой народ, чтобы мир этих людей стал осмысленным.

Гневные слова Дедушек громыхали у него в голове. Он подумал, что сейчас у него кровь потечёт из ушей. Что за оборванцы с мелких песчаных островков явились сюда и смеют их оскорблять? Дедушки приказали крови петь воинственные гимны у него в ушах, и Мау пришлось навалиться на копьё всем весом, чтобы не поднять его.