НАРОДНОСТЬ, НАРОД, НАЦИЯ...

Руководство коммунистической партии оказалось не способным организовать номенклатуру на ведение идейной борьбы против либерального реформизма, и в то же время не смогло и не хотело опираться на отмирающий пролетариат. Горбачёв и его сторонники невнятно рассуждали о социал-демократии, как цели реформирования компартии, тем самым лишний раз подтверждая, что сами не понимают происходящего в стране и причин, по которым социал-демократия в своё время была вытеснена из политики в России коммунистическим ленинизмом. Это показывало непреодолимую, углубляющуюся слабость номенклатурной советской государственной власти и то, что у этой власти нет будущего. Советская номенклатура больше не имела мировоззренческой убеждённости, моральных, политических сил и дальше подавлять, как местные традиции родоплеменных отношений этнических меньшинств, так и бессознательное родоплеменное умозрение образованных слоёв русских горожан. Растущее возбуждение бессознательного родоплеменного умозрения населения Советского Союза и населения восточноевропейских стран, входящих в советский блок в рамках Варшавского Договора и СЭВ, расшатывало советскую государственную власть. Выборы в Верховный Совет СССР в 1989 году стали верхней точкой политики Перестройки, дальше которой реформировать советскую власть было невозможно. Они впервые за семь десятилетий проходили на основаниях свободного волеизъявления населения Советского Союза, и в Верховный Совет попала небольшая группа депутатов из среды городской интеллигенции, которая повела борьбу с политической системой государственных отношений с позиции либерального мировидения. Либералы выдвинулы собственных, революционно настроенных лидеров и собственную программу борьбы за свержение устройства советской государственной власти посредством создания своего центра власти, осознанно увлекая Советскую Россию к двоевластию. Это стало началом буржуазной революции в Советской России. Буржуазная революция в царской России в 1917 году потерпела исторический провал, ибо её поддержало абсолютное меньшинство населения, главным образом в двух столицах. Ту буржуазную революцию раздавила народно-патриотическая контрреволюция. Но буржуазная революция в Советской России, начатая в 1989 году, стала успешной, привела к распаду Советского Союза и всей советской империи.

Перестройка и крах Советского Союза, его невероятно быстрый распад в начале 90-х, указали на прогрессивность демократических преобразований в России, которые сокрушили феодальную традицию государственной власти в русской истории. Однако важно подчеркнуть следующее. Как раз то, что демократизация коммунистического режима, Перестройка обрушила империю в состояние успешной буржуазно-демократической революции, доказывает самым бесспорным, самым недвусмысленным образом народно-патриотическую контрреволюционность захвата власти большевиками в октябре 1917-го года. Надо понимать диалектическую прогрессивность той коллективистской социологизации русского, – и не только русского, – народного сознания, которую методами политической диктатуры пролетариата проводил режим коммунистической Реформации. Коммунистическая социологизация русского народного сознания только и позволила России превратиться за короткий исторический срок из крестьянской страны с господствующим средневековым мировоззрением в мощнейшую военно-промышленную державу планеты, в которой преобладало городское население с городскими интересами. Тем самым она подготовила страну к новой, на этот раз необратимой буржуазно-демократической революции.

Вызванные февральской буржуазно-демократической революцией 1917 года непрерывные политические потрясения отразили то, что Россия того времени была не готова перейти от народных общественных отношений к становлению городского национального капиталистического общества. И в обстоятельствах осени 1917-го года захват власти большевиками породил действительно Великую социальную революцию. Ибо большевики совершили революционно решительное уничтожение старой системы традиционных феодальных государственных отношений и принялись за создание новой системы, которая отвечала требованиям эпохи индустриального производства, – системы социал-феодальной государственной власти на основе коммунистической мировоззренческой Реформации православного народного сознания, приемлемой подавляющему большинству русского народа. Выстраиваемая большевиками народно-представительная власть советской диктатуры пролетариата в некоторых чертах была значительно более прогрессивной, чем представительный буржуазный парламентаризм, так как целенаправленно воспитывала производственные отношения всего населения страны, как наилучшим образом соответствующие требованиям ускоренного развития индустриальных производительных сил. Для организации соответствующего экономического взаимодействия всех регионов огромной страны она создавала управляемую правительством крупнейшую в мире народно-хозяйственную монополию, способную ставить и осуществлять долгосрочные цели экономического, социально-политического и военно-стратегического развития с самым действенным использованием имеющихся в стране средств и возможностей.

Большевистский переворот 1917 года был народно-патриотической контрреволюцией, направленной против рыночной буржуазно-капиталистической системы экономических и социально-политических отношений. Но для того времени Ленин, большевики совершили исторически прогрессивную социальную революцию, которая спасла государство от краха, неизмеримо ускорила развитие, как советского государства, так и стран остального мира, всей индустриальной промышленной цивилизации. И она же создала предпосылки для отрицания русского народа городской коммунистической Реформацией, всеохватным раскрестьяниванием народного бытия и сознания, подготавливая его к буржуазно-демократической революции, революции городских интересов собственности.

Распад Советского Союза после начала буржуазно-демократической революции в Советской России конца 80-х, начала 90-х годов, угроза распада и самой России доказали, что представления о возникновении многоэтнической общности, называемой коммунистическим режимом советским народом, были заблуждением. Возбуждение бессознательного архетипического мировосприятия населения СССР вело к тому, что в обстоятельствах разложения военно-бюрократического имперского управления и русского народного бытия всё население стало объединяться, организовываться по этническим признакам. Иначе говоря, мотивы поведения населения Советского Союза стали определяться традициями бессознательного родоплеменного архетипического умозрения, на основании которых начали выстраиваться новые виды, уже этнической, государственной и(или) общественной власти. Положение русских при этом повсеместно было самым тяжёлым. Ибо переживающие исчезновение философского мировоззрения русские горожане теряли способность к этническому единению на основаниях народно-патриотического сознания или родоплеменного умозрения, будучи не готовыми к городскому национальному самосознанию и бытию, и у них не возникало собственной этнической государственной власти. В таких обстоятельствах в собственно России усиливалась пропаганда идеологического либерализма и зарождалась представительная власть, настолько слабая, что она никак не влияла на раскрепощающийся рыночный товарообмен, который волной стихийного бедствия захлестнул страну.

Господствующее положение в России стали приобретать те группы населения, которые были организованы на родоплеменной или иной этнической основе и имели выраженные склонности к организованному грабежу и коммерческому спекулятивному интересу, были чужды индустриальным социально-производственным отношениям и интересам. Именно у них через рыночный товарообмен стали накапливаться денежные средства, превращаемые в капитал, ими скупалась или захватывалась становящаяся ничейной огромная собственность прежнего советского социал-феодального государства. Эти группы, так или иначе, проникали в представительные собрания, приняли самое деятельное участие в создании представительными собраниями исполнительных учреждений, как в центре, так и на местах. Для беспрепятственного захвата бывшей государственной собственности они развязали в России самый настоящий террор, жертвами которого в первую очередь стало русское городское население. Хотя большинство в собраниях представительной власти пыталось сопротивляться растущему стремлению либералов узаконить подчинение страны интересам коммерческого капитализма, и это большинство намеревалось навязать Верховному Совету, как высшему органу представительной власти, характер всевластного народно-представительного собрания. Однако выразители коммерческих интересов, проникая во вновь создаваемые исполнительные учреждения правительства, которые вынуждены было искать прямые связи с наиболее влиятельными силами на рынке, в октябре 1993 года осуществили кровопролитный политический переворот и установили свою диктатуру. Данное историческое событие было отражением окончательного поражения русского народного общества, как стержня, как главной опоры государственной власти страны. Оно показало, что на основе русского народного умозрения больше нельзя создать в России государственную власть, способную противостоять интересам коммерческого космополитизма. С этого времени русский народ вступил на путь исторического умирания, он перестал быть субъектом истории страны, превратился в объект управления со стороны мировых коммерческих интересов, мирового олигархического правительства и его представителей внутри страны, неважно, сознающих, что они являются представителями мирового олигархического правительства, или нет.

Режим диктатуры выразителей коммерческого интереса, который установился после кровопролитных событий октября 1993 года, навязал стране собственную конституцию. Он конституционно разделил представительное самоуправление на законодательную и исполнительную ветви власти. При этом исповедующая либерализм исполнительная власть меньшинства выразителей спекулятивно-коммерческих интересов была поставлена над избираемой законодательной властью, в существенно большей мере отражающей широкие настроения населения, и началось всяческое расширение численности и произвола чиновно-полицейских учреждений исполнительной власти. Либеральная исполнительная власть видела единственную возможность укрепления своего политического влияния в самом быстром превращении советской государственной собственности в частную собственность и в появлении групп владельцев крупных капиталов и собственности. И она встала на путь ускоренного расхищения собственности чуждой общественным и производственным интересам асоциальной бюрократией, а так же поощрения разнузданной, связанной с уголовным миром коммерческой спекуляции, в том числе крупной ростовщической спекуляции сметными и заёмными иностранными финансами через тесно связанные с бюрократией банки. Участники производственных отношений, а именно подавляющее большинство русских горожан, оказались отчуждёнными от интересов чиновников исполнительной власти режима, от расхищения собственности и от наращивания частных капиталов. Деморализованные распадом народных общественных отношений и отсутствием политических сил, которые бы идеологически выражали их интересы, они превратились в изгоев в созданной трудом, жертвами и героизмом их отцов и дедов стране. Над ними нагло издевались, их травили в скупленных спекулянтами и ростовщиками средствах массовой информации асоциальные журналисты, в большинстве своём инородцы или типы, не имеющие архетипического умозрения, по существу человеческой природы являющиеся выродками. Борьба режима с русскими участниками производственных отношений вела к тому, что в Россию хлынули из южных регионов и зарубежных стран самые отсталые, дикие, сохранившие родоплеменные отношения этносы, разбоем, убийствами, грабежами, работорговлей, торговлей наркотиками принимая участие в расхищении и захвате советской госсобственности. В стране набирала обороты новая Великая Смута. Упадок производства за короткий срок был катастрофическим, а выдающиеся научные достижения и изобретения за бесценок продавались на Запад. Страна за несколько лет из второй индустриальной Сверхдержавы мира превратилась в сырьевой придаток главных промышленных государств Запада и Востока. Ибо крупнейших ростовщиков, спекулянтов и повязанных с ними общими сделками бюрократов, становящихся господствующими в России олигархами, интересовали из сферы производства только предприятия, которые занимались добычей и переправкой за рубеж ценного на мировых рынках сырья, то есть те отрасли производства, что не нуждались в развитых производственных отношениях, в социальном общественном взаимодействии. Огромные кредиты западных финансовых учреждений, получаемые под залог запасов углеводородного и иного сырья России, тут же расхищались, становились основой баснословных состояний скоробогатеев, большинство из которых были инородцами, чуждыми интересам промышленного производства как такового.

Нищета и нужда ширились именно в промышленных городах и в русских деревнях. В ответ в них росло возбуждение бессознательного умозрения русских горожан и крестьян, и это стало причиной быстрого поворота связанного с производственными интересами населения от отрицания коммунистического режима к поддержке той коммунистической партии, которая воссоздавалась частью бывшей советской номенклатуры для ведения политической борьбы с исполнительной властью режима диктатуры коммерческого космополитизма. Обновлённая коммунистическая партия России вскоре превратилась в самую большую и самую организованную партию, которая сумела на выборах в законодательное собрание обеспечить себе большинство мест в Государственной Думе, и принялась создавать народно-патриотический союз для борьбы с исповедующим либерализм режимом. Однако она опиралась в основном на старшие поколения с пролетарским и крестьянским народным мировидением и не смогла предложить никакой стратегии, исповедуя только тактику отрицания того, что происходило в стране. Это была партия вчерашнего дня. Даже тогда, когда она имела явное политическое преимущество в середине 90-х годов, она не смела бороться до конца за всю полноту власти, то есть за исполнительную власть. Её руководство боялось взять на себя ответственность за страну, ибо сознавало, что не знает, что же делать дальше, какие цели поставить. Этой партии было удобно оставаться в оппозиции. И такое положение дел было отражением состояния отмирания русского народного общественного бытия, которое способно было лишь находиться в оппозиции к либеральному режиму. Наивысшей точкой влияния парламентской компартии России стала вторая половина 1998 года, а именно время после дефолта в августе того года, то есть после отказа правительства режима диктатуры коммерческого космополитизма от своих внутренних и внешних финансовых обязательств. Финансовый хаос, паника среди либералов создали благоприятную обстановку для свержения режима. Но как раз в такой обстановке парламентские коммунисты не посмели свергать режим. Наоборот, они по сути поддержали режим выразителей диктатуры коммерческого интереса призывами к населению отказаться от революционных настроений и соответствующих мер решения внутренних противоречий. Они оказались партией, которая боится социальной революции, не видит в ней смысла. Участием в создании правительства преодоления последствий дефолта они способствовали преобразованию либерального режима диктатуры коммерческого космополитизма в режим либерального патриотизма, режим узаконенного примирения крупных спекулянтов и ростовщиков с идеей народного патриотизма в таком её понимании, при котором народно-патриотический идеализм отвечал их интересам спасения и сохранения огромных состояний и частной собственности.

Именно после дефолта владельцы крупных коммерческих капиталов убедились, что народный патриотизм им больше не опасен, что его можно даже использовать для обоснования укрепления чиновно-полицейского и имперского, необщественного содержания исполнительной власти, наилучшим образом обслуживающей их интересы. Поддерживая представления о народном патриотизме, опираясь на традиции управления советского коммунистического режима и на средневековое православие, владельцы крупных коммерческих капиталов стали без труда и препятствий добиваться всего, что им было нужно. Выдвинутый ими новый президент России, близкий к силовым учреждениям чиновник В. Путин открыто провозгласил курс на примирение либерализма и патриотизма, а потому был с надеждой на улучшение условий отмирающего существования для русского народа поддержан народной средой страны. Но именно при нём не было принято ни одного закона, ущемляющего интересы владельцев крупных спекулятивных капиталов, и принимались все законы, создающие условия для самого быстрого наращивания таких капиталов. С каждым годом число олигархов и размеры их состояний росли, как на дрожжах, а исполнительная власть постепенно превращалась в имперский чиновно-полицейский режим защиты и продвижения интересов владельцев крупных коммерческих капиталов. При этом слово русский исчезло из словарного запаса, как президента, так и аппарата чиновно-полицейского управления, представленного в законодательном собрании чиновничьей партии власти. Подобного произвола олигархов и пренебрежения высокопоставленными чиновниками самосознанием государствообразующего народа не было ни в одной буржуазной революции прошлого. Иначе говоря, распад общественного бытия русского народа достиг такого уровня, когда русский народ окончательно потерял волю и желание бороться не только за общественно-государственную власть, но даже за своё самосознание, что само по себе говорит о приближении его духовной и исторической смерти.

2. Упадок идеалистического строя

За две тысячи лет истории идеалистического строя ни у одного из государствообразующих этносов ещё не было столь основательного распада общественных отношений, как это имеет место у русского народа в современной, переживающей буржуазную революцию России. Причина не только в том, что коммунистическим режимом за короткий срок осуществлено раскрестьянивание, разрушение основ уклада общественного бытия русского народа, его общинной христианской этики и морали. Но и в углубляющемся разложении русского правящего и управленческого слоя, вызванном исчезновением ядра носителей орденской идеи исторического государственного развития.

Зарождение государственной власти Московской Руси было обусловлено появлением в восточных землях разрушенной феодальной раздробленностью Киевской Руси великорусской орденской идеи, и всё развитие Московского государства, а затем России было связанно с развитием орденских идей в среде правящего и управленческого ядра русской государственной власти. Первая орденская идея Александра Невского, идея создания в условиях татаро-монгольского ига русского боярского господствующего класса, объединяемого одной великокняжеской семьёй ради выстраивания единой государственной власти во всей Восточной Руси, была воплощена в действительность и потеряла смысл в конце 14 века, при Великом князе московском Иване III. Добившись окончательной независимости государственной власти, которая объединила восточные русские земли, Иван III преодолел кризис целеполагания, кризис отношений Великого московского князя с боярским господствующим классом тем, что провозгласил вторую орденскую идею, идею превращения государственной власти Московской Руси в прямую наследницу цезарианской государственной власти земледельческой Византийской империи. Эта орденская идея ставила цель восстановить и до предела расширить православное и земледельческое имперское пространство в Евразии. С того времени она пять столетий указывала направление движению русской государственной власти и русскому общественному бытию, объединяла их единым смыслом существования. В полной мере она была воплощена в первой половине 19 века. Но к началу 20 века, в обстоятельствах становления мирового капиталистического рынка и мирового олигархического правительства, она больше не могла быть стратегическим целеполаганием для русской аристократии и дворянства, являться смыслом служения самостоятельной государственной власти субконтинентальной Российской империи. Ибо сама Российская империя превращалась в сырьевой придаток двух самых развитых капиталистических держав – Англии и Франции. В начале 20 века русская государственная власть Российской империи полностью исчерпала возможности развития на основе второй, православно-земледельческой орденской идеи. В России вызревала смута в умах, как среди Низов, так и в Верхах, которая грозила уничтожить крупнейшую феодально-бюрократическую империю мира анархией и хаосом. В таких обстоятельствах носитель дворянской традиции русской революционной демократии В.Ленин предложил третью орденскую идею, идею построения мировой индустриальной коммунистической империи. На основе служения уже этой, третьей орденской идее складывалось правящее ядро советского партийного руководства, создавалась советская государственная власть и воспитывалась военная и управленческая номенклатура, как наследующая сословным традициям русского служилого дворянства.