Народный проспект
Шрифт:
И тебе хорошо, поскольку ты знаешь, что правда и любовь снова одержали победу над ложью и ненавистью.
И тебе настолько хорошо, что ты снова выставляешь всем по рюмочке.
И думаешь о том, что тактики сражения имеются различные.
Иногда, к примеру, можешь завлечь неприятеля в ловушку. Можешь отступать на заранее подготовленные позиции. Как русские с Наполеоном. Точно так же, как впоследствии они то же самое повторили с Гитлером. Как это сделали знаменитые германские воины с знаменитыми римскими воинами в знаменитом Тевтобургском Лесу. Их завлекли в ловушку, и спокуха.
Ты
Но по очереди: Тактика сожженной земли. Постоянное отступление и отступление. Ты делаешь вид, будто боишься.
Именно таким вот образом, видишь?
Гляди.
Боец замахивается кулаком.
Ты уклоняешься и крепко стоишь на ногах. Ты чувствуешь силу боевой машины собственного тела.
Его удар пролетит в воздухе впустую.
Снова замах.
Ты опять уклоняешься. Ты словно Жижка на Виткове[35].
Этому я научился от него.
Удар снова несется в воздухе впустую.
А ты знаешь, сколько стоят такие удары, что не попали в цель.
И боец в третий раз делает замах.
И вновь он попадает в пустоту, а ты в третий раз уклоняешься и еще чуточку, буквально на миллиметр, уступаешь.
А потом приходит тот самый момент.
Konzentration, Junge!
И… Пошел!
Боевая машина быстро открывается. И появляется гуситский танк контратаки всех объединенных сил твоего тела. НАТО и Варшавский Договор. Гуситы и крестоносцы. Желтки и янки. Евреи и арабузы. РАФ[36] и Люфтваффе. Европейцы и анти-европейцы. Патриоты и леваки. Все вы неожиданно становитесь единым целым.
А гуртом легче и батька бить.
Левый крюк.
Правый крюк.
Спокуха.
Левая рука – это сердце и любовь.
Спокуха.
Правая рука – это сила и правда.
Думай об этом.
Старая добрая ручная работа.
А потом ты опять почувствуешь, что твоя правая рука продвинула историю. Что это именно ты все раскрутил. Ты чувствуешь, какая в тебе сила. Чувствуешь ту расходящуюся энергию, которую никто не может остановить.
А потом уже ты только глядишь на то, как профессиональный боец аплится на землю, словно те два дома в Нью-Йорке.
Понимаешь?
Я только хочу сказать, что имеются различные способы того, как выйти из кризиса.
Но здесь нужно одно: Konzentration, Junge.
И… Пошел!
XIII
Мой старик работал на строительстве массива, а когда не работал, то сидел тут, в "Северянке". А когда не сидел в "Северянке", то опирался об ограждение на балконе и шмалил одну папиросу за другой. Он стоял там, летом и зимой, в одних трусах и майке, и никогда не простыл.
Никогда. Он
глядел в даль, шмалил, иногда мы таскали ему пиво.Как-то раз я его спросил: "Папа, что ты там видишь?".
А он сказал: "Лес".
А потом он молчал, и я тоже молчал. Глядел на лес, начинающийся за последним домом, после чего начал перечислять все деревья, которые в этом лесу росли. Елки и сосны, буки и березы, ясени и лиственницы, осины и дубы.
А в самом конце сказал: "Вяз".
И я спросил у него: "Вяз?".
А он сказал: "Вяз".
И я тоже научился глядеть на тот лес. Лес, в который все мы боялись идти. Лес, в который старик ходил постоянно, довольно часто: в воскресенье, после десяти вечера, когда запирали "Северянку". А когда все было в нем напряжено и натянуто, он в адрес мамы выкрикивал все, что его заставляло нервничать, пока та не начинала плакать. А он хватал веревку для белья, будто собирался вешаться. И мы с мамой искали его потом в лесу в тумане, перепуганные, освещали деревья фонарем, в ожидании ветки, на которой его увидим.
Но всегда мы находили его сидящего под одним и тем же старым вязом, на одном мз камней, с веревкой на шее и с бутылкой охотничьей" на коленях. Алкоголь с человеческим лицом.
А мой отец сказал мне тогда, на балконе: "Вижу лес".
И снова мы молчали.
После чего закурил очередную сигарету и сказал: "Малой…
Никогда и никому не верь. Никогда никому не верь. Верь только себе. А прежде всего, ты никогда не можешь кому-либо позволить срать себе на голову, понимаешь? Обещай мне это".
Ну, я ему и пообещал.
И ты тоже должен мне обещать.
Обещай мне, что будешь сильным. И добрым. И справедливым.
Чувствующим, но не излишне чувствительным. И что никому не будешь верить. Только себе. Нет, это вовсе не перечит тому, как работает весь мир.
А потом старик погладил меня по голове и вновь засмотрелся в глубину леса, из которого, вместе с остальными стариками, он вырвал этот жилмассив.
И сказал: "Найди себе такую работу, где о тебе станут заботиться. Чтобы в жизни у тебя было что-то надежное".
И еще сказал: "Никогда не занимай никаких денег.
И никогда не позволяй, чтобы у тебя были какие-либо долги".
А потом сказал еще вот что: "Если изменишь своей бабе, никогда ей не говори. Мужик не должен дома что-либо выдавать, потому что это больно".
Даже не знаю, изменял ли он когда-либо маме.
А потом еще такое: "Время от времени, покупай бабе цветы. Ей будет приятно".
Из того, что мне известно, он покупал маме розы.
И еще сказал: "Иногда, купи ей чего-нибудь из одежды. Ей тоже будет приятно".
Из того, что я знаю, как-то раз он купил ей шубу. Понятия не имею, откуда он взял деньги.
И еще сказал: "Время от времени, бери ее куда-нибудь с собой А когда она пожелает взять тебя за руку, разреши, пускай схватится, даже если тебе все это покажется детским и смешным".
Из того, что мне известно, один раз он повел ее в китайский ресторан внизу, в городе. Тогда это был единственный у нас ресторан подобного типа.
И еще сказал: "Будь к ней добр. Тогда и она будет добра к тебе. И все тебе простит".