Нарты. Адыгский эпос

Шауей надел доспехи, вскочил на Джамидежа и отправился к непобедимому орлу, чтобы сразиться с ним один на один и убить его.

Долго ехал Шауей в сторону солнечного восхода по нехоженым-неезженным дорогам, появляясь то в дремучих лесах, то в пустынных долинах, то на гребнях поднебесных гор. Долгие месяцы провел он в пути, не зная ни сна, ни отдыха.

Проезжая запоздно по безлюдным местам, он увидел высокую ледяную скалу. Взобравшись на ее вершину, Шауей решил там переночевать.

На рассвете Шауей спустился со скалы и поехал дальше. Вдруг ясное небо потемнело. Подняв голову, Шауей увидел, что над ним медленно кружит орел-великан.

Догадался Шауей, что это и есть кровожадный Ан-Ак! Выхватив меч, он остановился, готовый к битве. Медленно снижаясь кругами, Ан-Ак заклекотал:

Кто это вторгся В наши владенья На посрамленье Чести моей? Кто это смерти В когти попался? Кто добивался Мести моей? Жил ты иль не жил, Был ты иль не был, — Выклюю сердце, Выпью глаза!

Кинулся Ан-Ак на Шауея, сбил с ног, придавил к земле, когтил, клевал, хлестал крыльями. Долго боролись они, но вырвался Шауей и отшвырнул орла. Ан-Ак взмыл в небо и, развернувшись, вновь кинулся на Шауея, но тот ударом меча рассек пополам правое крыло Ан-Ака.

Еле держась в воздухе, Ан-Ак улетел.

— Больше не будешь разбойничать! — крикнул ему вслед Шауей, думая, что изувеченный орел уже не вернется.

Дальше и дальше ехал Шауей, направляясь к морям Шхацфицы. Девяносто дней и ночей не слезал с седла и все еще не добрался до моря.

Однажды в сумерки на перевале горного хребта он загляделся вдаль, пораженный чередованием тьмы и света: небо то темнело, то озарялось.

— Это сияет лицо моей Шхацфицы, — радостно воскликнул Шауей и помчался туда, где вспыхивал свет.

Когда кто-нибудь приближался к морю Шхацфицы, она знала об этом и озаряла дорогу, пока путник не добирался до берега. Но лишь пускался он в море, Шхацфица закрывала лицо черными косами. Сразу наступала тьма, и, заблудясь в бушующем море, измученный путник погибал. Шхацфица поклялась выйти замуж лишь за того, кто переплывет море в непроглядной тьме. Но это было не под силу даже самым отважным.

Шауей объехал море кругом, но не нашел места, откуда можно было бы отплыть, настолько высок и крут был берег.

— Как быть, Джамидеж? Посоветуй!

— Делать нечего. Прямо отсюда и отправимся. Только привяжи к моим бокам по большой охапке ка мыша.

Шауей так и сделал. Привязав снопы камыша к бокам коня, он вскочил в седло, и Джамидеж, разбежавшись, прыгнул с крутого берега в бездонную тьму. Уверенно и быстро он плыл все дальше и дальше, рассекая могучей грудью черные волны. Казалось, грозно шумящему морю нет конца. Рассердился Джамидеж, рванулся вперед изо всей силы, выдохнув ноздрями огонь. Тут увидели оба, и Шауей и Джамидеж, что подплывают они к стеклянной изгороди, окружающей двор Шхацфицы.

Въехав во двор, Шауей снял с Джамидежа намокшие связки камыша и привязал его к коновязи. А сам зашел в кунацкую, лег на скамью и крепко заснул.

Шхацфица давно уже следила с холма за неизвестным путником, который приближался к ее жилищу. Увидев, что неведомый гость вошел в кунацкую, Шхацфица спустилась с холма и направилась туда же, говоря сама с собой: "Кроме Шауея, по которому я тоскую, которого жду дни и ночи, никто не в силах переплыть моего моря".

Войдя в кунацкую, она увидела спящего Шауея.

— Ты здесь, мой возлюбленный! — воскликнула она, склонясь над Шауеем. Но он не слышал ее.

Семь дней и семь ночей Шауей спал непробудно, а Шхацфица сидела рядом, лаская его.

Когда минули семь суток, Шхацфица разбудила Шауея песней:

Ты пришел, куда стремился, Ты нашел, кого искал, Не пропал в пучине моря, Не погиб во тьме ночной. Пробудись, мой долгожданный, Тонкостанный Шауей!

Шауей проснулся и от всего счастливого сердца ответил песней:

Я искал тебя, Шхацфица, Дни и ночи, дни и ночи, Во вселенной кто сравнится, Несравненная, с тобою? Я не знал к тебе дороги, Светлолицая Шхацфица, Но во тьме ты мне сияла Путеводною звездою!

Устроили жених с невестой большое пиршество. Веселые гости прославляли отвагу Шауея и красоту Шхацфицы. Отпраздновав счастливую встречу, витязь и его возлюбленная отправились в Страну Нартов. Лицо Шхацфицы озаряло дорогу, а закинутые за плечи черные косы одевали мраком путь, оставшийся позади.

Узнав, что Шауей возвращается домой с красавицей Шхацфицей, разгневанный Ан-Ак решил их подстеречь. Медленно кружил он над дорогой, поджидая путников. Вот показались они из-за холма верхом на могучем Джамидеже, который плясал на ходу, радуясь, что помог Шауею найти красавицу-невесту.

Не замечая, что за ними следит Ан-Ак, Шауей решил остановиться и отдохнуть. Расстелив бурку, он усадил Шхацфицу и расседлал Джамидежа. Оглядевшись кругом и не заметив опасности, Шауей прилег и крепко заснул. Уставшая Шхацфица тоже задремала, положив голову на грудь Шауея.

Ан-Ак выглянул из-за горы. Он взмыл в небо, кинулся на землю, схватил могучими когтями Шхацфицу и унес ее к себе, на вершину ледяной скалы.

Проспав семь суток, Шауей проснулся. Красавицы Шхацфицы с ним не было.

Взбежав на соседнюю гору, долго и громко окликал Шауей Шхацфицу, но она не отозвалась. Сев на землю, думал-гадал Шауей, куда подевалась Шхацфица? Что с ней случилось? Сама ли скрылась от него, как прежде, или же ее похитили? Так или этак, но Шауей решил, что без Шхацфицы он домой не вернется.

Сойдя к месту ночлега за своей буркой, Шауей увидел, что она забрызгана кровью. Осмотревшись вокруг, Шауей заметил следы крови, ведущие куда-то в сторону. Это кровь Шхацфицы каплями падала на землю из-под когтей орла, когда Ан-Ак летел со своей добычей.

— Еге-гей! — воскликнул витязь, накидывая бурку. — Шхацфицу от меня кто-то унес. Стыд и позор! Пока я спал, у меня отняли жену. Если не найду ее живую или мертвую, если не отомщу похитителю — не жить мне на свете!

И Шауей отправился на поиски Шхацфицы по кровавому следу. Без отдыха и сна, в зной и в холод, в дождь и в буран стремился он все дальше и дальше, не встречая на пути ни людей, ни зверей.