Нарушая правила

— Да куда я сейчас кота дену? Вечер уже, он же маленький еще совсем! — взываю к жалости эту удивительно толстокожую особу.

— Твои проблемы! — рявкает комендант.

Я не выдерживаю. Ну нельзя таким тупым людям быть такими категоричными.

— Вы что дура?! — вырывается у меня. — Мы ничего криминального не совершили! А вы орете, угрожаете! Разговариваете, как с…

— Кто дура?! — Дракона почти что изрыгает пламя. — Я дура?! Пошла вон! Во-о-он! — орет она, размахивая своей папкой. — Еще какая-то сопля сельская меня будет учить, как мне разговаривать!

— Да вам голову лечить надо! — парирую, сдувая со лба волосы.

— Так, все, — Валентина Петровна рвет и мечет, — у меня из-за вас, профурсеток, давление подскочило! Через час приду комнату принимать. Иначе вызываю полицию! Пусть они выясняют, что тут у вас за палочки!

На этом она царственно удаляется, а сразу после ее ухода в комнату заглядывают наши соседки.

— Девчонки, у вас тут чего? — обе таращат глаза.

Уронив на колени голову, Аня снова начинает всхлипывать.

— Давайте потом? — оглядываюсь к девушкам. — Не видите, человеку плохо?

Закрыв дверь на замок, я устраиваюсь рядом с Аней. Она сидит в той же позе.

— Меня мать убьет, — произносит упавшим голосом.

— Ань, да подожди паниковать, — пытаюсь приободрить ее, — разобраться надо!

— Не надо мне разборок, — девушка поднимает голову, — я лучше по-тихому съеду.

— Ты что всерьез собралась уходить? Из-за этой чокнутой бабки в климаксе, которой всякая хрень мерещится?! — раздраженно спрашиваю ее.

— Ты слышала, что она сказала? В деканат пойдет, а там родителям сообщат. Меня мать поймала с сигаретами летом, ору было. Она сейчас даже слушать меня не станет. А если ей скажут, что я в общаге не ночую — мне вообще не жить. Знаешь, она у меня какая строгая? — безнадежно бормочет Аня.

Я пожимаю плечами.

— Да ты, вроде, не говорила.

— Я, капец, как ее боюсь, — признается она, горько усмехнувшись. — Мы с папой у нее по струнке ходим. Думала, в универ уеду, наконец-то свободная жизнь начнется. Началась…

— Ну куда ты сейчас? Ведь темнеет уже?!

Петрова тяжело вздыхает.

— Погуглю какой-нибудь хостел, а завтра… Не знаю… — и снова на ее глазах наворачиваются огромные круглые слезы.

На меня тоже накатывает отчаяние.

— Ну не реви, Ань! — приобнимаю ее за плечи. — У тебя тут друзья, знакомые есть?

— Нет… — машет головой. — Хотя подожди, — ее глаза загораются. — Я сейчас Владу позвоню, может, он поможет…

Дальше Аня звонит Фрицу.

Вкратце описав проблему, она просит его о помощи.

Я помалкиваю.

Нашла, на кого надеяться.

Однако после разговора с Немцевым Аня больше не ревет.

— Он сказал перезвонит, подумает, как быть, — сообщает девушка.

— Ясно, — глубоко вдыхаю.

У меня колотится сердце, а щеки после разборок со взрослой женщиной пылают, как горячие оладьи.

Я закрываю окно, подхожу к шкафу и достаю свою спортивную сумку, с которой приехала, затем выгребаю с полки вещи и несу их к кровати.

— Дин, что ты делаешь? — Аня озадаченно наблюдает за моими перемещениями по комнате.

— Собираю вещи.

— Но тебя же не выгоняют! Это она просто поорала на тебя для проформы! — удивляется Петрова.

Я швыряю на кровать свою блузку, так и не свернув ее как следует. Руки с психу дрожат.

— Никуда я тебя одну не отпущу. Друзей в беде не бросают, — говорю Ане.

— Динка! Это же я одна во всем виновата. Если бы не эти благовония… — ее плечи снова опускаются.

— Я ничего не чую, — шмыгаю заложенным носом. — Давай, собирай манатки, бомжевать — так вместе.

Аня преображается и вся сияет.

— Арсеньева, ты чудо! — криво улыбается. — Я перезвоню Владу, скажу, что теперь нас двое! — она снова хватает телефон.

— Трое, — говорю я, садясь на корточки перед коробкой с котенком. — Еще Тимошка.

— Ох, точно!

Когда мы выходим из комнаты и спускаемся по лестнице, кажется, что нас провожает вся общага. Одни смотрят с тревогой и явным сочувствие, другие наоборот — хихикают. Валентина Петровна идет следом и разгоняет всех по комнатам. Лена и Света, наши соседки, помогают нам отнести вниз часть сумок и пакетов. Наконец мы выходим на улицу. Фриц загружает наши вещи в багажник, а то, что не влезло, кладет на заднее сиденье рядом со мной. Аня садится вперед.

Все словно в тумане. Очень сложно мыслить рационально после того, как тебя только что облили помоями, обвинив, как минимум, в половине смертных грехов. И кто? Совершенно посторонний человек!

Но если Аня просто полагается на Влада, то я не могу позволить себе быть столь беспечной и доверчивой, поэтому спрашиваю Немцева:

— Куда ты нас везешь?

— А тебе не все равно? — игриво спрашивает он.

— Представь себе, нет, — даю ему понять, что сейчас не в том настроении, чтобы шутки шутить.

— На квартиру одного очень хорошего человека, — уклончиво отвечает парень. — Квартира огромная. И у вас у каждой будет по отдельной комнате.

— Наверное, это дорого? — ахает Аня.

— Ну что ты, сладкая, я все уладил, — самодовольно заявляет Фриц.

Я уже не в первый раз это замечаю в нем — явное превосходство. Словно он оказал большую услугу тем, что снизошел до общения с нами. Сначала я думала, Влад простачок, рубаха-парень, но, присмотревшись, разглядела в нем нечто такое, о чем не решилась признаться Петровой.

Если в беседе с Чемезовым хватает и минуты, чтобы понять, что он нарцисс, бабник и лодырь, то Фрица не так-то просто разглядеть. Возможно, я ошибаюсь, но в его взгляде и тоне порой мелькает высокомерие. Даже, когда он шутит, глаза у него холодные, пронзительные.

— Влад, спасибо тебе огромное! — благодарит Фрица Аня. — Не знаю, что бы я без тебя делала!

Аню, похоже, все в нем устраивает.

Хотя кто я такая, чтобы лезть в чужие отношения, учитывая, что у меня и парня-то никогда не было.