Нарушая приказы

Тут же подошел слуга с подносом. Поставил перед гостем: серебряный кубок, тарелку с похлебкой, тарелку с жаренной курочкой. Другой слуга тут же наполнил бокал барона красным вином. Паткуль поднял кубок и молвил:

– За новорожденную!

– Спасибо барон, – засмущалась Марта. Хлопнула в ладоши, и служанка (женщина в возрасте) внесла младенца.

Иоганн встал, подошел к ребенку. Посмотрел и проговорил:

– Вся в мать. Такая же красивая.

Вернулся за стол. Подозвал слугу, того самого, что вино наливал, и что-то прошептал. Тот кивнул и удалился. Вернулся он, через минуту неся большую корзину.

– Это от меня, граф,. – молвил между тем Паткуль. Затем запихнул руку за пазуху, долго рылся и извлек небольшой мешочек, и со словами, – а это от его Величества Петра Алексеевича, – протянул коменданту.

В мешочке оказалась монета, посвященная взятию Нарвы.

«Если сделать планку, и соединить с монетой, – подумал Андрей, – получится неплохая медаль».

Взял из рук барона награду. А тот между тем продолжал:

– Сей монетой, государь наградил всех участников осады города.

– Благодарю вас, барон. – Проговорил Андрей.

– Не за что, граф, государь попросил привезти ее вам. Я выполнил миссию. А теперь разрешите мне пообедать, я только что с дороги и со вчерашнего вечера во рту не было и маковой росинки.

– Кушайте, сударь, кушайте, – проговорила, улыбаясь, Марта.

Вот только в тишине все равно поесть не удалось. Все испортил сам же барон. Иоганн просто не удержался, поведал обо всем, что творилось сейчас.

– Август, – начал тот, отламывая кусок горбушку, – окончательно показал себя неспособным на серьезное сопротивление Карлосу. Того и гляди полетит с трона. Лифляндское дворянство уже перестало верить в несокрушимость и непобедимость шведских властителей. А он, – тут Паткуль выругался, хотел, было по столу со злости ударить, но сдержался, – тянет. Ливонцы видят уже, что здесь, под Нарвой, где утвердились русские, живется, не смотря на войну куда спокойнее, чем все в той же Лифляндии, куда постоянно вторгается русская конница, а за ней, само собой, – Иоганн отпил из кубка, – пехота. Вряд ли Карлос способен справиться с Петром. Сейчас еще Рига, курляндская крепость Митава и Бауск держатся. Но дай срок, и они падут. О Лещинском я промолчу…

Кто такой Станислав Лещинский, Андрей был уже наслышан. Ставленник шведского короля, за которым по слухам шла вся шляхта. Вот только, в чем Золотарев ни капельки не сомневался, шляхта – это не весь польский народ. И если те тяготели больше к Лещинскому, то «холопы», простолюдины лучше уживались с русскими.

Слушали барона долго. Когда же, он изъявил желание покинуть сей миролюбивый город, Марта настаивала, чтобы тот остался у них переночевать.

– С радостью, госпожа, – проговорил Иоганн, – но дела государевы не ждут. И я должен оказаться в свите Августа.

Вечером, взяв свежих лошадей, барон покинул Нарву.

Утром Шредер растолкал графа.

– Вставайте граф, – проговорил майор, – нас ждут великие дела.

Золотарев потянулся и спросил:

– А? Что?

– Нужно позавтракать… и отправляться в дорогу.

– Капитан думаете, что царевич уже покинул город?

– Не совсем, но не исключаю такой возможности.

Пока Андрей умывался, капитан накрыл стол.

– Я вот все думаю, – проговорил Шипицын. – Царевич вряд ли знает дорогу в крепость Кенигштейн, поэтому считаю, что он будет искать попутчиков, кои двигаются в том направлении.

Майор взглянул на него.

– Дело говоришь, – молвил он. – Но не думаю, что они будут расспрашивать первых встречных, куда те направляются.

– То есть? – поинтересовался Андрей.

– Я думаю, что идея отправиться в Кенигштейн не могла бы сама собой прийти в головы мальчишек. Иначе, те бы уже давно удрали. Скорее всего, план побега созрел спонтанно, но чтобы что-то произошло – должен был быть толчок. – Майор сел на стул, – допустим, – продолжил он, – что гуляя по Риге, царевич встретил неких людей задумавших осуществить побег Иоганну Паткулю. Ведь должны же быть у лифляндца друзья мечтающие освободить его.

– Не думаю, – высказал предположение Золотарев, – встретить на улице людей, мечтающих освободить кого-нибудь из темницы, так же невозможно, как и…

Подходящего сравнения, как ни пытался, найти бывший комендант не смог.

– Заговорщиков проще встретить в какой-нибудь забегаловке, – проговорил эстонец, но увидев недоумение у офицеров, пояснил, – трактире или в таверне. За бутылочкой хорошего вина не такие мысли могут прийти в голову.

Майор вынужден был признать, что в своей миссии, которую ему поручил царь Петр, он совершил просчет.

– Хорошо, – согласился он, – предположим, что в трактире царевич встречает тех, кто готов освободить Паткуля. Договариваются и при первой возможности уходят…

– Нет, нет, – проговорил Андрей и замотал головой. – Если бы все было так, они не стали бы возвращаться на постоялый двор. План созрел уже здесь, когда ты, майор, искал в городе меня.

– Значит, они отправились искать тех, кто сможет привести в крепость?

– Нашли они их или нет, но нам нужно срочно выезжать в дорогу. Кстати, а где находится эта крепость?

Офицеры переглянулись. Майор кивнул и направился к небольшому сундуку. Пока он в нем рылся, Шипицын убрал со стола кушанье. И тут же на освободившуюся поверхность легла карта Европы. Христофор минут пять разглядывал ее, пытаясь отыскать нужное место на ней. Когда это ему удалось, ткнул пальцем.

– Вот здесь!

IV

На левом берегу Эльбы, на вершине горы Кенигштейн, находилась крепость, попасть в которую можно было только через Главные ворота, по трем выдолбленным в скале туннелям и нескольким мостам. Когда-то здесь был Чешский королевский замок, потом в тысяча пятьсот шестнадцатом году на его месте основали целестинский(25) монастырь. Да вот только век обители оказался скоротечен – всего каких-то восемь лет. Лишь затем в середине шестнадцатого века, курфюрст Август, приказал обследовать гору на предмет устроения крепости. Был вырыт колодец для снабжения будущей цитадели водой. Вот только само строительство началось в мае тысяча пятьсот восемьдесят девятого года, когда сыну курфюрста Августа – Кристиану был доставлен план укрепления, разработанный Паулом Бухнером. Казематы, казематы такие разные друг на друга не похожие. Трех, двух и одноэтажные. Выстроенные так только по причине нестабильного финансирования. Башни, пушки и стены, на которых для защиты от ружейного огня нападающих устроены брустверы, скрывавшие солдат короля Августа Святого почти в полный рост.

Отсюда вся местность, как на ладони. В хорошую погоду видно лежащий внизу город с одноименным названием, и долину реки Эльбы. Над Главными воротами располагался Новый Арсенал, известный среди горожан как «Иоанновский зал». Примыкает к нему дом коменданта. Сбоку, от Арсенала – капонирный проход, еще один оборонительный рубеж.

На Августовой площади самая старая постройка крепости – Гарнизонная церковь. Обветшавшая, она сейчас была окружена строительными лесами. Здесь постоянно снуют рабочие, слышны крики, пахнет краской.

Еще в крепости продовольственное здание – Магдаленанбург, построенное, как небольшая крепость. Наверху пивоварня, а в погребах бочки с пивом и отменным вином. Ходил слух, что король Август Великий, в знак своего величия хочет привезти сюда самую большую бочку. Мечту он лелеял давно и считал, что когда-нибудь осуществит. На чердаке хранилось зерно, бобы и соль, на этажах комнаты, предназначенные для придворных.

Несколько казарм, среди которых самая старая – «Гвардейский дом». Говорили, что ее построили самой первой, когда крепость только закладывалась. Сначала в ней квартировали рабочие, а потом сюда пригнали солдат. В ней шестьдесят четыре одинаковых помещения (спальни и кухня) в которых жили солдаты со своими семьями.