Нарушая все запреты

Павловские и Кулиничи.

Гольф – это забава для её отца и отца Марьяна с Варей. Но место хорошее, здесь можно не только в гольф играть.

Есть спа. Есть рестораны. Теннисный корт. Бассейны. Можно позагорать, коктейлей выпить...

Было бы настроение, а занять себя можно.

Но дело в том, что у Полины настроение в ноль.

С того дня, когда она попросила Гаврилу выйти в окно, отдав предпочтение сохранению их тайны перед защитой собственной чести, прошло две мучительных недели.

Полина продолжала считать, что поступила правильно. Но это не отменяла того, что на душе так гадко…

Они с Гаврилой почти не виделись с тех пор. У него – череда отгулов. Когда Полина звонит – холодный голос. Сам не набирает. Если смотрит – как через стекло. Ему до задницы ее «прости» и объяснения. У него свои представления.

Кажется, несовместимые с теми, которые она считает своими.

Действительно ли Гаврила чем-то занят или просто морозит её, Полина не знала, но не могла не думать об этом каждую чертову минуту.

И едя сюда – тоже думала. Благо, с другим водителем. Потому что что будет, если Гаврила увидит Марьяна… Ей представить страшно было.

Закрыв за Гаврилой окно, Полина чувствовала себя говном почти такого же качества, каким описал её Марьян. Но открыв дверь ему – Полина послала нахуй. Без церемоний и права оправдаться или объясниться. При друге выплюнула унизительные слова в улыбающуюся рожу.

Её личная жизнь – не его собачье дело. И ему ничего не светит.

Только это было сказано Марьяну, а не отцу. Поэтому сегодня – душевный денечек на две семьи. Очередная серия «неназойливого» сватовства.

Мамы общаются о своем. Варвара исправно выполняет поставленную ей задачу – не отвлекает подругу лишний раз. Вся в Артурке. И вроде как сам бог велел Полине с Марьяном хотя бы немного поворковать. Но Полина не настолько лицемерка, как о ней можно было бы подумать.

От Марьяна по-прежнему воротит. Её максимум – не устраивать прилюдный скандал. Не дать по морде.

Она кладет на перилла свой мобильный. Отрывается взглядом от отцов, по которым видно – они искренне получают удовольствие от проводимого вместе времени. Опускает вниз.

Открывает переписку с Гаврилой, мучается в миллионный раз, не зная, что написать.

Не выдержит получить от него очередное сухое: «ок». Она хочет снова чувствовать, что в любую секунду можно нырнуть в Душевного и захлебнуться его любовью. Она привыкла к этому. Она нуждается.

Закусив губу, печатает:

«Я очень скучаю по тебе. Умру, если не оттаешь…».

Сознательно не пишет «простишь», потому что для прощения ему нужно, чтобы она поменяла поведение. А она… Его любимая слабачка.

Смотрит на экран, медитирует на галочку, ждет, когда появится вторая, но…

– Поль…

Вместо нее доносится обращение из-за спины.

Полина блокирует экран, смотрит через плечо. Надеется, что сходу понять дает: обратившийся извинительным тоном может сразу нахрен идти. Но похоже, что нет.

Потому что Марьян всё же останавливается рядом. Чуть дальше, чем встал бы, не случись того разговора с Артуром и не испытывай он… Вряд ли вину, скорее досаду, что так проебался.

А Поля даже поблагодарить его готова – у нее теперь есть официальное основание презирать парня, который в жизни не исполнит поставленную перед ним задачу… И которого совсем не жаль.

– Ну хватит дуться, Поль…

Марик почему-то считает, что ещё и так можно попытаться, а Полина игнорирует.

Снова поворачивает голову и смотрит перед собой. Лучше на поле, чем на эту кислую мину.

– Ты же не понимаешь, как меня бесит…

– Что я не тебе сосу.

Полина просто повторяет его же слова, проезжаясь взглядом, а Марьян кривится так, будто кисейная барышня – это он.

– Я помню.

Руки чешутся всё же дать мудаку запоздалую пощечину, но приходится сдерживаться. В их кругу не принято скандалить. Разве что кому-то приплатить, чтобы тот разобрался.

– Поль… Да перестань ты… Я не то в виду имел. Я по тебе с ума схожу… Вот как мне жить, зная, что ты с другим?

Не знай Полина Марьяна достаточно хорошо, чтобы не верить, она даже засомневаться могла бы. Если была бы дурой по типу Дины, конечно. А так…

– Закрыв свой рот? И ко мне не подходя? – Полина задает вопросы холодно, не испытывая ни намека на жалость. – Слово кому-то скажешь или пальцем меня тронешь – пожалеешь.

Знает точно: для Гаврилы её слова – всё равно слишком лайтовые. Он разговаривал бы не так. Хотя какие разговоры? Он вообще не тратил бы себя на них. Но ей становится чуточку легче.

Права ответить она не дает.

Отворачивается от перилл и движется к столу.

Им накрыли уже. Сейчас будут обедать.

– Если ты ему хотя бы в щечку себя поцеловать не дашь – отец ремень старый достанет и по жопе отходит… – Варвара перехватывает Полину на полдороги. Когда кажется, что обвинить её в том, что «увела подругу», не получится. Подруга сама хвостом махнула.

Почувствовав пальцы Вари на своем локте, Полина пережила новый приступ брезгливости. Она каждое сказанное Марьяном слово запомнила.

Варвара треплется обо всём, что от Полины получает. А значит – не получит больше ничего. А вот по нужде использоваться будет.

– Не мои проблемы. – Поля плечами дергает, потом наклоняет голову немного ближе к подруге. – У тебя есть планы на выходные? Давай снова…

Что «снова» можно не объяснять. Как и не отвечать, в принципе. Полина видит, что глаза Вари зажигаются.

– Санторини, – Полина складывает в слово губы. Варвара кивает.

– Санторини – это прекрасно… – У Полины нет желания разговаривать ни с одним из Кулиничей. Но не согласиться с Варей сложно.

Санторини – это прекрасно. Только вместо Санторини – любое место и Гаврила.

Поле становится чуточку легче. Этот день не бессмысленен. Он поможет ей вернуть всё в норму с Гаврилой.

– Ну что, садимся?

Голос отца разносится по террасе непривычно громко. Все присутствующие повторяют за Полей – подходят к столу.

Она садится первой. Знает, что рядом опустится Варвара. Хорошо бы, чтобы с другой стороны – мама. Но засечь этот момент не успевает.

Телефон жужжит в руках за секунду до того, как Полина отправляет его в сумочку. Под сбившийся сердечный ритм она переворачивает экраном к себе.