Нарушенное обещание

Пока.

Весь обратный полет я могу думать только об убийстве, простом и понятном. Я собираюсь убить любого, кто позволил этому человеку пройти мимо них. Я собираюсь убить Виктора. Я собираюсь убить их всех. Но как только я сажусь в машину, направляясь обратно в пентхаус, мои мысли переключаются на Софию. Я чувствую отчаянное желание увидеть ее, прикоснуться к ней и убедиться собственными руками, что она жива.

— Где она? — Мои первые слова, когда я переступаю порог квартиры. Рауль убирает гостиную, и он поднимает взгляд, когда я вхожу.

— Она в твоей комнате, — спокойно говорит он. — Две другие девочки спят в комнатах для гостей. Потребовалось некоторое время, чтобы всех успокоить, но Катерина и Ана, я думаю, спят. Не знаю, как насчет Софии, но она не спала, когда я проверял ее в последний раз.

— А Джио?

— Он в критическом состоянии, но он должен жить.

Я коротко киваю, и Рауль начинает объяснять дальше, но я машу ему рукой, уже направляясь к лестнице.

— Ты можешь отчитаться меня позже. Прямо сейчас я хочу увидеть свою жену.

— Конечно, сэр.

Я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две, а затем и через три ступеньки, направляясь прямиком в гостевую комнату, которую я отдал Софии как ее. И тут я останавливаюсь, осознав, что сказал Рауль.

Она в твоей комнате.

Несмотря на то, что я сказал Софии, что она может вернуться в свою комнату, вместо этого она в моей, после того, что, должно быть, было одной из самых ужасных ночей в ее жизни.

В моей постели.

Чувство, которое охватывает меня, похоже на безумие, безумие, которое я не могу остановить, когда моя последняя хрупкая нить контроля обрывается. Я шагаю к двери спальни, без раздумий распахиваю ее, вхожу в комнату и вижу Софию, свернувшуюся калачиком на горе подушек, с одеялом на ногах.

— Лука.

Мое имя, произносимое ее губами, звучит как молитва. Как будто она просит меня. Просит меня спасти ее, как я делал уже дюжину раз. Как я бы сделал еще сто раз.

В мгновение ока я оказываюсь рядом с ней, хватаю ее за руки, сажаю на колени и наклоняюсь, чтобы поцеловать. Мне нужны ее губы на моих, ее тело напротив моего, вокруг меня, обволакивающее меня. Я чувствую, что не могу дышать, как будто я умру, если не получу ее сейчас, без дальнейших споров.

Больше никаких раздумий.

Она стонет мне в рот, ее руки обвиваются вокруг моей шеи, и ее реакция пронзает меня, как шок. Я ожидал, что она оттолкнет меня, может быть, даже рассердится на меня за то, что я вообще оставил ее здесь, скажет мне идти нахуй. Что если я не могу обеспечить ее безопасность, как обещал, то у нее вообще нет причин быть здесь. Но вместо этого она тает во мне, ее рот приоткрывается, когда мой язык скользит по ее нижней губе, погружаясь в ее рот так, как я хочу погрузиться в ее тело. Я зарываюсь руками в шелк ее темных волос, чувствуя, как они пробегают сквозь мои пальцы и запутываются вокруг них, когда я стону ей в рот, так сильно, что мне кажется, будто мой член может сломаться. Все мое тело трепещет от потребности в ней, пульс в горле, когда я поднимаю ее и укладываю спиной на подушки, растягиваясь на ней, целуя ее снова и снова, пока не почувствую уверенность, что она действительно здесь.

Что она жива.

София стонет, выгибаясь дугой напротив меня, когда ее пальцы пробегают по моим волосам, царапают кожу головы, спускаясь к подбородку. Она проводит кончиками пальцев по щетине там, лаская меня так, как никогда раньше, ее руки спускаются к пуговицам моей рубашки. Она тянет за них, дергая и натягивая, пока рубашка не распахивается свободно, ее ладони скользят по гладкой, мускулистой поверхности моей груди, когда она выдыхает напротив моего рта, ее тело мягкое и теплое в моих руках. А затем она очень тихо замирает подо мной, отрываясь от поцелуя, чтобы посмотреть на меня своими большими темными глазами.

— Ты вернулся, — шепчет она. — Я не знала…

Я смотрю на нее сверху вниз.

— Конечно, я вернулся. — Мой голос звучит незнакомо для меня, глубокий и хриплый, грубый от потребности, которую я никогда раньше не испытывал. — Я был в самолете в ту же секунду, как мне сказали.

— Я… ты был со своими друзьями, я подумала… — Она тяжело сглатывает, облизывая губы. — Я думала, ты будешь занят с какой-нибудь другой женщиной…

Блядь. Мое сердце бешено колотится в груди, и я запускаю руку в ее волосы, откидывая ее голову назад, чтобы ее глаза встретились с моими, и она не могла отвести взгляд.

— Я пытался. Там было много женщин, много шансов. Я собирался. Я хотел выкинуть тебя из головы, забыть, как ты… как ты заставляешь меня чувствовать. Но я не смог. Я, блядь, не смог этого сделать. — Слова срываются с моих губ прежде, чем я могу их остановить, и я бросаюсь вперед, прижимаясь к ней, крепко держа ее в своих объятиях. — Ты чувствуешь, каким чертовски твердым ты меня делаешь? Вот так я думал о тебе днями, неделями. Я едва ли могу думать о ком-то еще. Каждый раз, когда я прикасаюсь к себе, в моих мыслях ты. Каждый раз, когда я ложусь спать, я вижу тебя. Каждый раз, когда я прихожу домой, я вижу тебя в своей постели, и все, чего я хочу, это быть внутри тебя.

София смотрит на меня, потеряв дар речи, но я не могу остановиться. Все, что я держал в себе, выливается наружу, как пьяное признание, за исключением того, что я не опьянен ничем, кроме нее.

— Ты как наркотик. Одержимость. И с каждым разом становится только хуже. Все, о чем я могу думать, это ты, звуки, которые ты издаешь, когда я прикасаюсь к тебе, что ты чувствуешь…какая ты на вкус. Я, блядь, не могу выкинуть тебя из головы. София…

Она смотрит на меня, ее руки скользят по обе стороны от моего лица, и я чувствую, как ее тело выгибается навстречу моему, ее тянет ко мне, как мотылька на пламя. И прямо сейчас мне все равно, если мы оба обожжемся.

Ее руки скользят по моим плечам, стаскивают с меня рубашку, бросая ее на пол. Я смотрю на ее лицо, когда она проводит руками по моим рукам, касаясь, сжимая, скользя вниз по моей груди, и я вздрагиваю от удовольствия от ее прикосновения. Я не знаю, чувствую я себя так чертовски хорошо, потому что прошло несколько недель с тех пор, как я был с кем-то еще… вообще ни с кем, кроме нашей брачной ночи, или просто потому, что я хочу ее так сильно, что едва могу это вынести, но ничто и никогда не было так хорошо.

Я не думаю, что что-либо могло бы остановить меня прямо сейчас, даже если бы сотня братвы обрушилась на этот дом, или тысяча. Я полностью потерялся в ней, в ее прикосновениях, ее запахе, вкусе ее рта, когда я целую ее снова и снова, постанывая от удовольствия, когда чувствую, как ее ноги обвиваются вокруг моей талии, и я знаю, что она хочет меня так же сильно.

На ней только тонкая майка и мягкие пижамные штаны. Я скольжу рукой вверх под ткань ее рубашки, по плоской гладкости ее живота, к полному изгибу ее груди, ее сосок напрягается под моими прикосновениями, когда я обхватываю ее грудь рукой, мой член пульсирует, когда я сжимаю ее там, отчаянно желая оказаться внутри нее. Но теперь, когда мы здесь, я не хочу спешить, даже когда мое тело тянется к ней с потребностью, которой я никогда раньше не испытывал. Я хочу насладиться ею, прикоснуться к каждому дюйму.