Нас называли ночными ведьмами

Внезапно ровный гул мотора прерывается. Короткие хлопки… перебои… Сердце екнуло: неужели садиться… Самолет планирует, теряя высоту. Мотор фыркает и - умолкает… Снова короткое фырканье… Ну, миленький, давай, давай! Не подведи! Постепенно он «забирает»…

Вышли из полосы снега и за речкой увидели на земле треугольник из костров. Снизившись, пролетаю над кострами. Внизу нам машут руками, шапками, я в ответ мигаю огнями.

–  Приготовься, Нинок, буду заходить.

Спустившись еще ниже, захожу чуть правее костров. Нина дергает за веревки - никакого результата: ящики преспокойно лежат на крыльях. Еще раз захожу - то же самое. Что же делать?

–  Сделай круг побольше, - просит Нина.

На этот раз она вылезла из кабины на крыло и по одному сталкивает ящики сначала с правого крыла, потом, перебравшись на другую сторону, с левого. Ящики тяжелые и сталкивать приходится свободной рукой и ногами. Я осторожно веду самолет, делая развороты «блинчиком», чувствуя каждое движение Нины… Наконец все восемь ящиков на земле. Огни закрывает пеленой - пошел снег…

* * *

Из воспоминаний Раисы Ароновой:

«…Восточная Пруссия. Богатые поместья. Мы обосновались в местечке, где еще недавно жили отставные прусские генералы… Заместитель командира полка майор Амосова шла с кем-то из наших техников, присматривая подходящее помещение для техсостава.

Заглянула в один дом: просторная комната, очевидно столовая. Первое, что бросилось в глаза, - большой портрет генерала на [304] стене. Посреди комнаты - стол. А за столом… Амосова вздрогнула: за столом, спиной к ней, сидел, склонившись, сам генерал в полной парадной форме!

–  Руки вверх!
– Она схватилась за пистолет.

Генерал шевельнулся, медленно поднял голову и тяжело встал со стула. Рук не поднимал. Амосова держала палец на спуске. Почему не поднимает? Наверное, в руках оружие… Стрелять?…

–  Руки вверх!
– повторила Амосова.

–  Товарищ майор, це ж я, Петро, чи вы меня не признали?
– заговорил "генерал", поворачивая к ней испуганное лицо.

От неожиданности Амосова чуть не нажала спуск. Это был один из работников БАО.

–  Что за маскарад?
– сердито спросила она, дрожащими руками засовывая пистолет в кобуру. Чуть ведь не убила своего человека! "Свой человек" объяснил сконфуженно:

–  Заглянул в хату. Дывлюсь - висит на стуле вот эта одежка. Ай, думаю, бедный генерал, так тикал, что не успел пиджачок надеть. Потом подумал: дай-ка примерю, может, и мне к лицу будет генеральская форма… Тесновата трошки, видите… Присел к столу, попробовал наливочки и задремал…»

* * *

Зоя Парфенова получила задание срочно, днем перебросить боеприпасы группе наших артиллеристов, которые оказались отрезанными от основных сил в районе Пултуска, севернее Варшавы.

–  Полетите без штурмана - задняя кабина загружена до отказа, - сказала командир эскадрильи Маша Смирнова.
– Будьте осторожны, сначала разведайте, где там немцы, а где наши.

–  А какая там площадка? По-2 может приземлиться?

–  Передали, что площадка ровная.

Зоя быстро влезла в теплый комбинезон, убрала под шлем свои редкой красоты золотые косы, с которыми так и не рассталась вопреки приказу [305] еще в Энгельсе, и, проверив крепление ящиков со снарядами на самолете, села в кабину.

Погода не обещала ничего хорошего: в воздухе туманная дымка, редкий снежок, ухудшающий видимость. Зоя летела на малой высоте, когда возле леса заметила артиллерийские позиции. Подвернула поближе, чтобы определить, свои ли это, и тут же почувствовала толчок и боль в левой ноге, разлившуюся по всему телу… Значит - немцы, подумала, и впереди, совсем недалеко, за леском, увидела людей, махавших ей руками и выкладывающих на снегу посадочное «Т» из чего-то темного. Ветки?… Нет, чехлы… Она быстро села у самого «Т», но выбраться из кабины не смогла.

–  Ну, летчик, молодец! А-а… так это девушка… - удивился подбежавший капитан.

–  Привезла вам подарки! Выгружайте!
– сказала Зоя и добавила: За леском - немцы, совсем близко… Меня слегка подстрелили…

Пока артиллеристы разгружали самолет, она, не вылезая из кабины, расстегнула комбинезон и как можно туже забинтовала ногу поверх брюк выше колена.

–  Спасибо, дорогая!
– сказал капитан.
– Да как же ты с ногой-то?

–  Долечу! Хорошо, что попали в ногу, а не в мотор…

* * *

После боевой ночи мы идем в столовую завтракать и по дороге узнаем, что в газетах - Указ от 23 февраля 1945 года о присвоении звания Героя Советского Союза девяти летчикам и штурманам нашего полка.

Пока у нас в полку было пять Героев: Дуся Носаль, Женя Руднева (обеим это звание присвоено посмертно), Маша Смирнова, Дина Никулина и Дуся Пасько. Теперь - еще девять.

…Большой зал местного театра в городе Тухоля, куда мы недавно перелетели. Здесь у нас торжество. Для вручения наград приехал Командующий Вторым Белорусским фронтом маршал Рокоссовский. Когда он, высокий, худощавый, вошел в зал, Бершанская громко и четко отрапортовала ему. Маршал, немного растерявшись, тихо поздоровался с нами и, услышав общий громовой ответ, смутился: видно, он представлял себе иначе «девичий» полк, о котором ему рассказывали. Затем он произнес небольшую речь и начал вручать Золотые Звезды и ордена.

Высокую награду получили Ира Себрова, Женя Жигуленко, Надя Попова, Руфа Гашева, Катя Рябова и Наташа Меклин. Трем девушкам это звание было присвоено посмертно: Оле Санфировой, Тане Макаровой и Вере Белик. [306]

Посмертно… Сколько могильных холмов осталось на нашем пути! На Кубани, в Белоруссии, в Польше… Многие девушки погибли, сгорели вместе с самолетом. И когда мы почтили их память вставанием, каждая подумала, что высокое звание Героя принадлежит и тем, кто не вернулся.

После войны звания Героя Советского Союза были удостоены еще девять летчиков и штурманов: Рая Аронова, Марина Чечнева, Нина Худякова, Полина Гельман, Нина Ульяненко, Лариса Розанова, Нина Распопова, Марта Сыртланова и Зоя Парфенова.

Два штурмана получили звание «Герой России» уже в 1995 году: Саша Акимова и Таня Сумарокова.

* * *

В польском городе Слупе нас застала распутица. Февраль, но снега почти нет. Днем на нашем аэродроме непролазная грязь, и только к середине ночи немного подмораживает. Задача - бомбить крепость Грауденц, что на Висле. Крепость упорно держится. Летать с раскисшего аэродрома невозможно. А надо! И мы летаем. Нам соорудили деревянную площадку из обыкновенных досок. С нее самолеты вылетают, на нее садятся. Правда, иногда приходится летать с боковым ветром - деревянную полосу не повернешь в [307] нужном направлении. Но не это самое сложное. А вот подрулить к старту со стоянки - проблема. Колеса увязают в густой грязи по самую ось. Даже на полном газу самолет нельзя сдвинуть с места. Единственный выход - подкладывать под колеса доски…