Наша любовь
Шрифт:
– Все было не так...
– Согласен, – оборвал ее Стив. – Давай скажем иначе: мы – любовники. А любовникам положено доверять друг другу, верно? Делить радость и горе, и постыдные секреты... – Джейн нервно облизнула губы, зная, что за этим последует, а Стив невозмутимо продолжал: – Так что сейчас ты расскажешь мне все о себе и Элизабет Стерн. Расскажешь, отчего у нее случился сердечный приступ в твоем номере. Может быть, слухи о шантаже соответствуют истине?
Джейн гордо запрокинула голову.
– Я ее не шантажировала!
– Стало быть, она шантажировала тебя?
– Нет!
– Тогда откуда деньги?
– Газеты, как
В последнем своем письме Томас, к вящему ужасу Джейн, прислал ей пачку банкнот. Актриса собиралась передать их Элизабет с тем, чтобы та вернула их владельцу. Миссис Стерн держала деньги в руке, когда начался приступ, и затем банкноты оказались рассыпанными по всему полу.
– Сорвалась сделка с наркотиками?
Джейн метнула на него испепеляющий взгляд.
– Что за вздор!
– Тогда что же?
Она молчала, комкая простыню. Даже мертвый, Томас Кларк обладал властью разрушить жизнь Элизабет.
– Не хочешь выдавать своих секретов, да? – мягко поддразнил Стив.
Молодая женщина ощутила во рту металлический привкус. Отчего Стив так безжалостно настойчив? Только ли ради принципа или у него есть свои тайные цели? Должен же он понять, что при помощи грубой силы ничего не добьется!
– Это не моя тайна. Я не нарушаю своих обещаний.
Стив жадно ухватился за последнюю фразу.
– Кому ты обещала? Элизабет? Значит, тебе известно нечто, способное повредить ей или ее мужу?
Джейн отвернулась. Какой проницательный! Просто кошмар. Если она не придержит язык, Стив сопоставит факты и восстановит всю картину. Подсознательно ей очень хотелось, чтобы собеседник сам обо всем догадался и снял с нее тяжкое бремя ответственности. Его холодный, аналитический ум непременно разрешит мучительную дилемму ко всеобщему удовольствию.
– Прости...
В ее голосе прозвучали разочарование и усталость. Как тяжело... тяжелее, чем молчать перед лицом домашних. Клан Лоу грудью встанет на ее защиту. Любовь родных, их неизменная вера в Джейн достаточно сильны, чтобы противостоять «пращам и стрелам яростной судьбы». Но ее взаимоотношения со Стивом так хрупки и новы. Она может разрушить свое непрочное счастье, требуя, чтобы Стив поверил ей на слово.
– Я больше ничего не могу тебе сказать.
– Никогда? – тихо переспросил он.
Сердце Джейн заныло. В слове «никогда» заключена бесконечность. Но Стив имеет в виду вполне обозримое будущее, куда сама она боится заглянуть.
– Не сейчас, – примирительно отозвалась она.
– Но скоро?
Джейн беспомощно подняла взгляд.
– Я... нет... может быть... не знаю. – Она покачала головой. – Пожалуйста, давай оставим эту тему.
– Ты хочешь, чтобы все продолжалось как было? Никаких признаний с обеих сторон... до поры до времени? – проговорил Стив. Невзирая на все свои попытки переубедить актрису, он, похоже, радовался передышке.
Резкое движение собеседника заставило Джейн вздрогнуть, но Стив всего лишь взял ее руку и поднес к губам.
– Помнишь библейскую мудрость? Всему свое время, – проговорил он. Странное спокойствие разливалось по его лицу, агрессивное любопытство в глазах в последний раз вспыхнуло и угасло. Он поцеловал пульсирующую жилку на ее запястье и положил тонкую руку к себе на грудь. – «Всему свое время... время для
молчания и время для разговора...»– «... Время для любви и время для ненависти», – срывающимся голосом докончила Джейн.
Стив ласково коснулся рукою ее плеча.
– Этого ты и боишься, Дженни? Что я тебя возненавижу, когда ты откроешь мне свои секреты? – прошептал он, привлекая ее к себе.
Внезапная улыбка Стива разогнала мрачные тени. Гибкое женское тело обмякло.
– Конечно нет. С какой стати?
– А тогда... – Стив подался вперед и провел пальцем по контуру ее нежных губ. – Может, ты и права... для нас настало время молчания и время любви. – Пальцы его взъерошили ярко-рыжие волосы. – Но наступят и другие времена, Дженни... – Стив приник губами к самому ее уху и чуть слышно прошептал: – Однажды мы сведем счеты...
В течение последующих дней Джейн упорно старалась не вспоминать об этом обещании. Перезвонив Филу тем же вечером, она снова выслушала подробности о смерти Томаса Кларка и, удостоверившись, что состояние Элизабет Стерн не изменилось, решила выбросить из головы и темное прошлое, и неясное будущее. Остаток отпуска она проведет в блаженном настоящем, принимая дары судьбы, нанизывая воспоминания, словно бесценные жемчужины – чистые, неповторимые, пронизанные радостным светом.
Долгие, знойные дни сменялись не менее долгими и знойными ночами в объятиях Стива. Несмотря на всю свою неопытность, он оказался восхитительным любовником, нежным и страстным. Пылко и благодарно принимал все, что она предлагала, неутомимо импровизировал и радовался, когда ему удавалось удивить свою учительницу.
Вместо того чтобы угаснуть при более близком знакомстве, любовь их разгоралась и набирала силу. И с каждым днем Джейн все больше убеждалась: инстинкт ее не подвел. Стив завладел ее сердцем, стал частью ее существа.
С ним она могла болтать без умолку, позволять себе самые дикие выходки или надолго замолкать, дуться, а он оставался... просто Стивом. Он научил ее пить водку, а она научила его танцевать. Он показал ей, как укреплять здоровье, упражняясь с гантелями, а она – как разрушать здоровье, объедаясь острыми экзотическими блюдами. Он называл ей созвездия, а она цитировала под звездами шекспировские сонеты. Серьезных разговоров они не вели. Просто болтали о сущих пустяках, которые сближают людей, – о кухне и любимой музыке, об интересных поездках, о книгах, прочитанных в детстве. Эмоции, так же как прошлое и будущее, считались запретной темой.
Однажды, гуляя по пустынному пляжу, молодые люди набрели на веселую стайку местных малышей. Джейн застыла на месте живым воплощением скорбной задумчивости, пытаясь представить себе будущих детишек Мегги. Рука Стива охватила ее ладонь и ласково сжала тонкие пальцы. Джейн поспешила прогнать печальные мысли и с энтузиазмом включилась в детскую игру. Малыши заливались смехом, а Стив стоял рядом, с улыбкой наблюдая за озорными проделками спутницы.
Джейн казалось, что она давным-давно примирилась с мыслью о бесплодии. Однако теперь она поняла, что имел в виду доктор, говоря о «цикличности привыкания». Полюбив Стива, Джейн с болезненной отчетливостью осознала, что в потаенных уголках ее души гнездится тайное горе; и ни карьера, ни слава не позволят о нем забыть. Человек, который вручит ей свое сердце, лишит себя единственного шанса шагнуть в бессмертие. Она даст ему все... все, кроме ребенка.