Наша неправильная любовь

Эмблем — уродливый город. Проезжая по единственной ведущей туда двухполосной дороге, первое, что можно было увидеть — это тюрьма. Это было обширное скопление низких зданий, окружённых высокими заборами, увенчанными колючей проволокой. Обогнув комплекс, я увидела скопление протестующих людей с плакатами. По другую сторону забора несколько мужчин в оранжевых комбинезонах наблюдали за происходящим. Они стояли слишком далеко, чтобы разглядеть их лица, но я всё равно начала думать о них, задаваясь вопросом: есть ли где-нибудь у них друзья или семья, люди, которым они небезразличны? Что они сделали, чтобы оказаться там, где они сейчас и сожалели ли об этом?

Я выросла недалеко от этого места. Мои родители всю жизнь проработали в тюрьме. И хотя для меня она была частью пейзажа, я редко задумывалась о том, какое количество человеческих страданий должно было содержаться в её стенах.

Отец по-прежнему жил в доме, где я выросла. В этом районе проживали в основном семьи тех, кто работал в тюрьме. Но район был одним из самых красивых в Эмблем. Уже на подъездной дорожке меня охватило сомнение. Я не разговаривала с отцом после возвращения в Аризону. Он понятия не имел, что сегодня я могу появиться у его двери. Потом отбросила все колебания. Мы были не в лучших отношениях, но уверена, он будет рад нашей встрече. Он всегда был таким.

Дверь открыла пышногрудая блондинка с сигаретой во рту.

— Да?

Женщина, видимо, была последней подружкой отца, холодно оглядела меня, словно уже решила, что я ей не нравлюсь.

— Привет, — я попыталась улыбнуться. — Я дочь Джона, Сэйлор.

Она затянулась сигаретой и почесала открытый участок кожи над левой грудью.

— Верно, я узнала тебя. Возможно, ты тоже меня помнишь.

Я присмотрелась к ней повнимательнее. Её черты выглядели смутно знакомыми. Затем что-то щёлкнуло. Она была старше и грузнее, но её лицо было таким же, как у одной из моих одноклассниц.

— Вы мать Марни Харт. Как Марни?

Женщина помрачнела.

— Она беременна от досрочно освобождённого бездельника.

— О, — сказала, не зная, что именно добавить. Марни мне всё равно никогда по-настоящему не нравилась.

Её мать быстро теряла интерес к разговору.

— Слушай, Джон на этой неделе работает в ночную смену и сейчас спит.

— Хорошо, — я почувствовала себя не в своей тарелке. — Ну, я всего на один день в городе, так что решила поздороваться.

— Неважно, — она пожала плечами и начала закрывать дверь. — Я скажу ему, что ты заходила.

— Сделай милость, — пробормотала я, уже возвращаясь к машине.

Перед гаражом я приостановилась. Основная дверь была закрыта, но мой отец, по привычке, всегда держал заднюю дверь открытой. Я вошла, сморщив нос от невыносимой жары и затхлого запаха. Там было грязно и беспорядочно, как обычно бывает во всех гаражах. Отец не ставил сюда свой грузовик десятилетиями. Я уставилась на пол, где произошла моя первая сексуальная близость с Кордом Джентри. Это было быстро и жестко, ничего общего с тем, что возникало между нами сейчас, но это заложило основу для всего, что случилось дальше. Если бы Корд не лишил меня девственности на полу гаража, кто знает, нашли бы мы друг друга спустя годы? Или если бы он ничего не сказал той ночью в бассейне? Он наклонился и нежно поцеловал меня в лоб после размышлений о прошлом и будущем. Я разочарованно вздохнула и закрыла гараж.

Поскольку было уже за полдень, и я проголодалась, я остановилась у единственного в городе Макдональдса. Сидя в одиночестве за уединённым столиком, я решила позвонить сияющей невесте. Она накричала на меня за то, что вчера не ответила на её звонок, но расслабилась, когда я сказала, что букет у меня. Я потягивала шипучий напиток и слушала, как она жалуется на плохую работу парикмахера, изредка покрикивая на кого-то на заднем плане по поводу согласованных по цвету салфеток.

— Я уже в Roast, — сказала она, имея в виду захудалый ресторан, где через несколько часов должна была состояться её свадьба. — Пытаюсь всё организовать, но это трудно, так что если тебе больше нечего делать…

— Конечно, ма. Я буду там через несколько минут.

— О, детка. Не могу дождаться, когда увижу тебя.

Я закатила глаза, зная, что это чушь собачья, но не желая тратить время на глупые размышления.

— Я тоже не могу дождаться.

Чем старше я становилась, тем меньше я думала о своей матери как о «маме» и тем больше видела в ней только «Эми». Полагаю, некоторым женщинам просто не суждено было стать матерями, и Эми Купер МакКенн из их числа. Пока я наблюдала за ней с порога убогого заведения посреди главной улицы города, которое меняло владельцев раз в год, сколько я себя помню, она поправляла свои кудрявые волосы, споря с пожилым мужчиной (должно быть, нынешним владельцем).

— А вот и невеста, — окликнула я, помахав рукой.

Сначала Эми посмотрела на меня раздражённо, но потом скрыла своё недовольство за яркой улыбкой.

— Моя прекрасная малышка. Я получила сухой поцелуй в щёку, за которым последовал критический взгляд.

— Так как дела, Сэйлор?

— Хорошо, — солгала я.

Она посмотрела мне за спину.

— Ты приехала одна?

— Да. Корд не смог.

Эми насмешливо ухмыльнулась. Меньше всего мне хотелось слышать, как она уничижает Корда.

— Итак, — весело начала я, — где жених?

Как я и ожидала, внимание Эми немедленно переключилось.

— Он дома, готовится.

— Где находится дом?

Она лучезарно улыбнулась мне.

— Я переехала к Гари около месяца назад.

Насколько я помнила, у Гнома Гари был большой особняк в конце Мейн-стрит.

— Как мило, — удалось мне ответить.

— Он настоял, чтобы я и с работы уволилась.

Вот это сюрприз.

— Ты больше не работаешь в тюрьме?

— Я уволилась. Теперь я домохозяйка. Что это такое?

Мама указывала на пакет в моей руке, в котором лежала красочная покупка из «Уолмарт».

— Это? — Я с размаху извлекла содержимое. — Это твой букет.

Мать уставилась на меня.

— Но это же искусственные цветы.

— Ну, да. Я имею в виду, что они не совсем ненастоящие. Они субреальны. На самом деле они лучше, чем настоящие цветы. Они не завянут.

— Ты ожидаешь, что я пойду к алтарю с искусственными цветами в руках? — Её голос повысился до пронзительного визга. Он звучал так же, как в тот день, когда Эми спросила меня, был ли у меня секс с Кордом Джентри. Это был звук отвращения, смешанный со звуком неверия.

— Прости, — пробормотала я, всем сердцем желая, чтобы я никогда сюда не приходила.

Хоть раз в жизни Эми решила отпустить ситуацию. Она взяла букет искусственных цветов, закатив глаза, и приказала мне наполнить вазы в центральном блюде попурри из жимолости. Я обрадовалась, что мне есть чем заняться.

Помогая маме подготовить всё к свадьбе, я старалась не думать о Корде. Я не хотела, чтобы он занимал мои мысли. Но, как всегда, он просто отказался уходить.

ГЛАВА 26