Наша Няша

– Дурочка, – помогла ей Маняша. – Но?

– Ты неправдоподобно четная девочка, – всё так же серьёзно обрадовала взрослая мало кому доверявшая женщина. – Макс считает, что ты никогда не поставишь деньги выше личных отношений. Что, взвалив на себя ответственность за попавших в беду людей, ты никогда не бросишь их ради наживы. Маша, почему ты предпочла отдать нам сет, а не продать?

– Ну… – смутилась она, – я же продала вам первый рол.

– Это ерунда, – строго свела брови Яра. – Ответь, пожалуйста, прямо. Это никак не повлияет на моё к тебе отношение. Оно уже сложилось.

Маняша немного поколебалась, но рискнула сказать всё, как есть:

– Сначала боялась, что вы станете мстить. А потом, когда немного вас узнала, решила… Я понимаю, что это некрасиво… – стыдилась произнести она прямо-таки непроизносимое.

– Решила нас использовать, чтобы защитить свой колхоз, – закончил за неё Макс. – Купила им покой за безделушки.

– Может, для тебя мои люди и сами всего лишь безделушки! – обиделась Маняша. – Но это моя семья. Самая настоящая. Они мне верят. А у меня, кроме тебя и бабули… и Мишки больше никого нет, кто бы в меня так верил. Даже отец с мамой считают меня…

– Успокойся, – сжал он её сильней, вообразив, что это лучший способ угомонить закипающую женщину.

– Пусти! – принялась отбиваться Маняша.

– Треть жизни снёс, – укорила Яра могучего олуха. – Руки не распускай. Жених.

– Ты обещала сегодня выйти пораньше, – напомнил приободрившийся Тур.

– Обещала, – буркнула Маняша, всё ещё дуясь.

Неужели им – таким умникам – так-таки непонятно? Это же проще пареной репы: она впервые в жизни почувствовала себя нужной и очень важной. Для целой кучи людей, которым стала защитой и самой настоящей опорой. Людей, которые, кроме неё, вообще никому не нужны.

Она. Замкнутое в своих комплексах недоделанное создание. Чувствующее себя порой в родном доме каким-то домашним питомцем. Прожигающее дни и целые месяцы драгоценной, уходящей сквозь пальцы жизни в пустых мечтах о чём-то значительном. Что она может и должна сделать.

– Я бы кого угодно использовала, чтобы защитить свой колхоз, – преспокойно выдала Яра. – Без зазрения совести. Кстати, Маш, не хочешь посмотреть пару островов? Предвидя твои сомнения, предупреждаю: необитаемые. Никого выселять не придётся. Оба недалеко от твоего погибшего гнёздышка. С одного вообще материк видно. Или всё-таки поместье рядом с Бесогоном? Нам так было бы спокойней.

– Почему? – вновь насторожилась Маняша.

Она уже почти сомлела под рукой Макса: даже в капсуле ощущала, как его широкая ладонь гладит её по затылку и спине. Во всяком случае, так сильно воображала, что ощущает.

– Мы тебя любим, – задумчиво протянула Яра, глядя сквозь неё. – Тот редкий случай, когда судьба свела нас с замечательным человеком. И мы беспокоимся.

– К тому же, история с квестом для тебя на этом не закончится, – раздалось за спиной просто убийственное предупреждение.

Маняша постаралась взять себя в руки, хотя в душе всё моментально встало на дыбы. Как не закончится? Почему? За что?

– Если я не обернусь, он исчезнет? – спросила она у Макса.

– К сожалению, нет, – разочаровал её Кац, выплывая из-за Яры, и добил окончательно: – Гипатия успела расшифровать вводную часть инструкции. Запуск процесса освоения технологии изготовления огнестрела завязан на том, кто получил квест. Прости, – присел этот гад на корточки перед окаменевшей помещицей без поместья. – Этого мы не знали. Даже не предполагали, что такое условие вообще может быть…

– Я хочу домой, – пробормотала Маняша. – Простите.

И вышла из игры. С неё на сегодня хватит.

Макс примчался уже через полчаса. Лёжа в ванне, Маняша слышала, как они с бабулей возятся на кухне. Слов не расслышать, но голоса вполне себе довольные. Анна Иоановна даже изволила пару раз посмеяться над чем-то: благосклонно и ободряюще. Выбор внучки явно понравился этой придирчивой опытной и страшно мудрой женщине.

Маняша вовсе не выкаблучивалась, продолжая упорно залегать в ванне. Не капризничала и не набивала себе цену. Она всего лишь пыталась отыскать в себе так знакомые и ненавидимые черты привычной гордыни. Выходить с ними на встречу с Максом никак нельзя: её понесёт. Требовалось их утопить немедля и переступить порог с чистым сердцем.

– Не пытайся утопиться! – забарабанил он в дверь, хотя ту никто и не запирал. – Выходи или я вторгнусь! А мне бы не хотелось шокировать Анну Иоановну.

– Почему бы и нет?! – донеслось из кухни ироничное благословение.

– Выхожу! – буркнула Маняша. – Подумать не дают.

– Думают в соседней кабинке! – издевательски напомнил Макс.

Но терзать дверь перестал.

– Пойду, полежу немного, – оповестила бабуля, едва Маняша вплыла в кухню. – Надеюсь услышать отсюда звуки поцелуев и мурлыканье, а не звон бьющейся посуды. У нас её и без того негусто.

И она действительно ушла. Ещё и дверь за собой прикрыла.

– Злишься? – привычно уточнил Макс, катая по столу пробку от красного Краснодарского «Кюве».

Остатки которого подмигивали утонувшим в высоком бокале солнечным зайчиком. Второй бокал мусолил губами вновь провинившийся жених.

– Как-то всё двояко, – честно призналась Маняша, вытаскивая из навесного шкапчика чистый бокал. – С одной стороны, опять наврал. С другой… ну да, приятно, что ты так хорошо обо мне думаешь. Давай поедим, – попросила она, присаживаясь за поспешно накрытый импровизированный праздничный стол.

– Давай, – наплевав на романтику момента, ухватился за ложку Макс. – Пока дождёшься от тебя прощения или проклятий, с голода сдохнуть можно.

Они дружно и молча набивали животы, обмениваясь говорящими взглядами людей, научившихся обходиться без слов. Бабуля утверждает, что так бывает лишь у родственных душ. Даже если те пока едва знакомы. И у них это сложилось почти с первых часов после знакомства.

Наконец, Маняша сдалась первой: отвалилась на спинку стула и погладила битком набитый живот:

– Боже! Как хорошо.

– А ночью будет ещё лучше, – обнаглел обожравшийся жених. – Анна Иоановна отпустила тебя до утра.

– Ты что?... – ужаснулась Маняша, выпучившись на закрытую дверь.

– Да, я признался, что обесчестил её внучку, – решительно признался Макс, многозначительно тыкаясь коленом в её ногу под столом. – И попросил твоей руки.

– Отдала? – заподозрила неладное невеста.

– Сразу же, – похвастался жених. – И переехать согласна. Ей мой район больше нравится. Особенно Енисей из окна. И набережная.